Бунтарка и чудовище (ЛП)

— Это твоя вина, — ворчит он и тянется ко мне. Его пальцы погружаются в мои волосы, откидывая мою голову назад, чтобы поцеловать меня глубоким, собственническим поцелуем. Другой рукой он гладит мой маленький бугорок, который появился несколько дней назад. Что касается Сакуры, то ее почти не было видно, но на этот раз прошло всего четыре месяца, и уже виден живот. Этот малыш будет таким же большим, как его папа. — Ты научила ее своим бунтарским замашкам.
— Да. — Я ухмыляюсь. — Никто и никогда не будет держать нашу малышку взаперти.
— Это правда. — На его губах появляется улыбка. Он полон энтузиазма. Ему нравится, что Сакура хитрая. Девочка может появиться из ниоткуда и выпутаться из чего угодно. Ее колыбелька была шуткой. Она научилась выбираться из нее в мгновение ока. Таймер для приготовления следующей порции печенья начинает срабатывать, отвлекая меня от моих мыслей.
Кадзуо хватает одну из варежек и открывает духовку, пока я заканчиваю готовить чайный поднос.
— Бу! — Сакура вскрикивает, прежде чем выпрыгнуть с Кузи на руках. Ее личико покрыто крошками от печенья. Я почти уверена, что вижу несколько маленьких крошек и на мордочке Кузи.
— Вот и все. — Кадзуо ставит поднос с печеньем на стойку. Сакура вскрикивает и бросается бежать. Кадзуо бросается за ней. Нескольким охранникам приходится отскочить с их пути. Звуки смеха Сакуры разносятся по всему дому, наполняя мое сердце радостью.
Мой Кадзуо — замечательный муж, но он совсем другой, когда дело касается нашей малышки. Он самый лучший отец на свете. Как бы я ни любила своего отца, мне не всегда нравилось, как он меня воспитывал. Кадзуо более практичен. Он готов проявлять к нашей дочери нежность и любовь. Он действительно позволяет ей быть самой собой. Я не думала, что смогу любить его больше, но, увидев его с нашей дочерью, поняла, что я ошибалась.
С помощью лопатки я выкладываю немного свежего печенья на поднос, затем добавляю в чайник горячую воду и выношу поднос на задний дворик, где на теплом солнышке сидит мой отец.
— У меня свежее печенье с кунжутом, — говорю я, ставя поднос на стол.
Хотя мне, возможно, и не нравится, как меня воспитывал мой отец, за эти годы многое изменилось. Я не уверена, потому ли это, что он старше, или Сакура как-то повлияла на него. Все, что я знаю, это то, что с ней он ведет себя иначе, чем со мной. Я так благодарна за это. Мне нравится, насколько они близки.
— Пока я здесь, я получаю все углеводы. — Он берет с подноса одно из кунжутных печений, пока я завариваю ему чай.
— Знаешь, ты тоже можешь есть углеводы дома, если хочешь. — Я никогда не пойму, как моя мачеха контролирует этот дом.
Полагаю, кухня — единственное место, откуда она его удерживает. Я не видела ее с тех пор, как уехала из дома. Она никогда не приезжает с моим отцом в гости. Я удивлена, ведь он, кажется, стал приезжать все чаще. Честно говоря, я вообще не понимаю их отношений.
— Наверное, так будет лучше. — Он берет с подноса еще одно печенье.
— Почему ты женился на ней? — Спрашиваю я. Мне любопытно, как он оказался с моей мачехой. Нелогично, что у него так хорошо получалось сводить нас с Кадзуо, но не получалось со своими собственными отношениями. Мой отец каким-то образом знал, что мы с Кадзуо идеально подойдем друг другу, даже не встречаясь. Не имеет смысла, что он обрек себя на брак без любви.
— Жизнь Сачи была нелегкой. Ей нужна была защита, а мне нужна была мать для моей дочери. — Я пристально смотрю на него. В Сачи нет ни капли нежности.
— Я знаю, что у нее это ужасно получалось, — вздыхает он. — Я думал, что у нее это получится лучше, чем у меня, но ошибался.
— Ты ошибался? — Повторяю я. Он только что это сказал?
— Горе делает это с тобой. Я знал, что никогда не полюблю Сачи. Мое сердце было в безопасности, но она была разбита сильнее, чем я думал тогда. Я чувствовал себя виноватым.
— Из-за мамы? — Он никогда не говорил о ней, хотя ее фотографии до сих пор висят в доме.
— Я могу бороться со многими вещами, но рак — не одна из них.
  
Я протягиваю руку, чтобы взять его за руку. Печаль в его глазах разбивает мне сердце. Я не хочу думать о мире без моего Кадзуо.
— Кадзуо дает тебе то, чего не смог дать я.
— Он был твоим способом загладить свою вину передо мной?
Он кивает.
— Спасибо, что отправил меня сюда. — Я сжимаю его руку.
— Он меня поймает! — Кричит Сакура, выбегая из дома. В мгновение ока мой отец начинает двигаться, подхватывая Сакуру на руки и усаживая к себе на колени. Кадзуо выходит из задней двери, а Кузи идет рядом с ним. Вскоре Кузи запрыгивает на стол.
— Теперь я тебя поймал. — Папа начинает щекотать Сакуру. Она разражается смехом, воруя при этом печенье. Мое сердце тает, когда я вижу их вместе.
— Я вижу, ты недостаточно быстр, — поддразниваю я мужа.
— Вот тут ты ошибаешься, маленькая бунтарка. — Он хватает меня прямо со стула на руки. — Ты нянька, — кричит он через плечо моему отцу.
— Я не ребенок! — Кричит Сакура в ответ.
— Она быстро растет. — Я обнимаю Кадзуо за шею, и он несет меня вверх по лестнице в нашу спальню.
— Не волнуйся. У нас будет еще. — Он опускает меня на кровать.
— Ты собираешься держать меня на крючке долгие годы, не так ли? — Я тянусь к его поясу.
— Ты знаешь, что хочешь этого. Всегда жаждешь большего. — Я облизываю губы.
— Только для себя. — Он хватает меня за подбородок. — Беременна или нет, я все равно отшлепаю твою маленькую попку.
— Хорошо. — Я ухмыляюсь, заставляя его улыбнуться.
Я люблю этого мужчину всей душой. Я бы не изменила ничего из того, что привело меня к нему. Все мои бунтарские замашки привели меня прямиком к моей идеальной паре.
КОНЕЦ