Сила любви (СИ)

Про богов конь знал немного, откуда ему знать, если Путята эту тему с ним не обсуждал совсем. Слышал только, что есть светлые боги Прави и темные боги Нави (Кощей кстати там воеводою служит), да ещё те, что стихиями управляют, там дождями, молниями всякими. Придется потом самому со всем этим делом разбираться как-то. Потом, когда с задания вернусь.
Есть ещё всякие бесы типа Анчутки, да нечисть разная: Чудо-Юдо, мавки, лешие, домовые. А ведьмы такие имеются, что в камень превратить могут просто одним взглядом. Все это конь втирал мне с честным видом, за дурачка что ли держал. Или, действительно, верит во всю эту чушь. Ладно, сделаю вид, что и я верю. Я вспомнил поверженного Анчутку и решил, что доля правды в словах коня есть. Уточнять про количество голов Чуда-Юда я не стал, пусть сюрприз будет.
Больше всего во всей этой истории меня напрягал Кощей с его зубом. Но конь сказал, что завтра нам Ягиня подробно расскажет, что делать. До её жилища всего каких-то полдня пути, там и в баньке попариться можно, и овёс у неё вкусный. Рассказывая про овёс, конь причмокивал губами и косил глазами на мою краюху. Пришлось скормить ему половину. Только после этого он соизволил объяснить, что Ягиня — проводница между Явью и Навью. Я, конечно, сразу же понял о чём речь. Ага. У меня по истории одни трояки были, да и древнюю Русь мы изучали мимоходом, все больше Европу с Азией.
— Ладно, хозяин, заболтались мы с тобой, — проговорил Белокрыл, — уже ночь глубокая, спать давай. Утро вечера мудренее. А во сне, может, и память к тебе вернется.
Я не думал, что вот так смогу сразу уснуть в лесу, лежа на земле. Но не успел закрыть глаза, как провалился в тяжелый сон. Снилась мне Анна. Она лежала с закрытыми глазами на полу в нашей квартире, а я тряс её и кричал: «Очнись! Очнись же! Открой глаза!» Тогда она подняла веки, пустые глазницы вперились в меня, и я заорал. А потом заорал ещё сильнее, когда почувствовал, что меня кто-то толкает в бок.
— Просыпайся, хозяин, — услышал я сквозь сон и свой крик голос коня, — просыпайся. Оставь сон во сне.
Я открыл глаза. Конь с тревогой смотрел на меня.
— Ты так кричал! Что всех птиц распугал, — сказал он.
— Страшный сон приснился, — ответил я и потянулся.
Спать на земле — такое себе удовольствие. Во всём теле ощущалась скованность, и я встал, чтобы немного размяться. Неподалеку от полянки я обнаружил ручеёк и смог освежиться, прогоняя остатки сонливости. Эх, кофейку бы сюда. Интересно, есть ли здесь такой напиток.
Вернувшись на полянку, я обнаружил, что конь забросал кострище землей и стоял теперь в сторонке, пощипывая траву и ожидая меня. Седло я с него вчера так и не снял, поэтому одевать мне его не пришлось, уже счастье. Хотя перед конём стыдно. Путята, наверное, всегда заботился о нём. Я дал себе зарок обязательно научиться ухаживать за лошадьми, раз уж у меня теперь есть своя конюшня.
Я собрал суму, приторочил её к седлу, и попытался вскочить в седло. Получилось получше, чем вчера. Хорошо, хоть тело не болело после моей вчерашней позорной скачки. Я уселся поудобнее, прижал ноги к бокам коня, взял в руки уздечку и проговорил:
— Ну, Белокрыл, вези меня к Ягине!
У каждого свой путь к Богине судьбы (Кирилл)
Не буду долго описывать нашу милую поездку до Ягини. Скажу только, что Белокрыл не сильно торопился. Ехали мы спокойным шагом. Солнце светило прямо над нами. Тропинка была ровнехонькой. Вокруг стояли ровным строем ёлочки и берёзки. Их ветки не лезли мне в лицо. Не то, что вначале, когда мы только въехали в этот лес вчера. Чириканье птиц и стрекот насекомых успокаивали и усыпляли. И моя будущность не казалась мне уже такой ужасной.
В конце концов любую проблему можно решить рано или поздно. Конечно, чем раньше, тем лучше. Но сейчас мало что от меня зависит, и я решил плыть по течению. Я даже про Анну старался не думать, ведь изменить случившееся я не мог, а постоянно поедать себя поедом из-за того, что не изменишь, не имело никакого смысла.
 
Я решил надеяться, что помощь ей все-таки подоспела. Сейчас бедняжка, наверное, занимается моими похоронами, страдает, наверное. Думать так было даже немного приятно. Главное, пусть не долго по мне страдает и станет счастливой, пусть и не со мной. Да, пусть станет счастливой.
Потом я подумал, а вдруг эта Ягиня знает, как мне обратно в своё тело вернуться. Было бы хорошо. Конечно, в этом мире было интересно, опять же, конь говорящий! Но в своем — всё было знакомо и стабильно. А здесь меня тяготила неизвестность.
За этими мыслями я не заметил, как окружающая обстановка поменялась. Небо заволокло тучами. Вокруг уже не было ёлочек и березок, о стояли какие-то корявые стволы почти без листьев, местами они переплетались между собой, по земле стелился туман, воздух стал тяжёлым. И было тихо.
— Белокрыл, — позвал я коня, — мы точно правильно едем? Что-то мне здесь не нравится.
— Ещё бы, тебе тут нравилось, — ответил конь, — здесь никому не нравится. Это же Мёртвый лес! Забыл?
— Так, я ещё и не вспоминал ничего, — проговорил я.
— А я-то надеялся, что за ночь ты всё вспомнишь, — опечалилась зверюга, — как же ты теперь дальше жить будешь? Что будешь делать, если память к тебе не вернётся?
— Придумаю, что-нибудь, — ответил я, — сейчас главное — добыть то, что от меня требуется. А дальше буду действовать по обстоятельствам. Да, и ты мне поможешь. Поможешь ведь?
— Куда ж я от тебя денусь.
Тут мы резко повернули за кусты, и я чуть с коня не упал от удивления. В центре полянки стояла изба, окруженная частоколом, на котором висели черепки. А сама изба была на курьих ногах! Я потёр глаза. Изба никуда не исчезла. Более того, она вдруг медленно начала поворачиваться к нам.
Мы что к бабе Яге приехали? Я представил скрюченную старуху с костяной ногой, которая ела добрых молодцев, и уже хотел сказать коню, чтобы он улепетывал отсюда. Но Белокрыл меня опередил.
— Слезай, иди к Ягине! Она нас заметила, — сказал он, — а я тут обожду, пока вы договариваться будете. Не забудь овса для меня попросить.
Делать нечего, я сполз с коня и побрел к избушке. Та уже полностью развернулась и присела, когда я вошёл в ворота. Во дворике было уютно, если не смотреть на черепа. Тут стояла беседка, были разбиты клумбы с цветочками и грядки. За оградкой бегали курочки, невдалеке виднелись ещё какие-то постройки, около одной из них была привязана корова. Может, всё не так плохо? И есть меня сегодня никто не будет.
— Ну, здравствуй, заблудшая душа! — услышал я приятный женский голос.
В дверях избушки стояла красивая молодая женщина в русском народном костюме, я такой в музее видел. На голове у неё красовался кокошник, а через плечо была перекинута длинная толстая коса. Черные пронзительные глаза смотрели прямо в душу.
От неожиданности я встал, как вкопанный.
— Чего застыл, как столб? — засмеялась женщина. — Проходи давай в избу, не стесняйся, говорить с тобой будем.
Женщина зашла в избушку, и я послушно поплёлся за ней. Наверное, скрюченная бабка ждёт меня там, а это её служанка. Они сейчас накинутся на меня и съедят. Но в избе кроме молодухи никого не было. Тем временем женщина села за стол и показала мне жестом на лавку. Я присел.
— Я — Ягиня, — сказала она, — а тебя как зовут?
И я понял, что она знает, что я не Путята, и что врать ей бессмысленно. Только откуда она узнала. Наверное, вопрос читался в моих глазах, потому что она добавила:
— Душу Путяты я вчера в Навь отправила. Поэтому точно знаю, что ты — не он! Так кто ты?
— Кирилл, — ответил я. А что мне оставалось делать? Я же за помощью пришёл. Может, она меня назад вернуть сможет. — И я не знаю, как тут оказался.
— Ну, это только Макоши известно, — ответила Ягиня, — судьбами людей она у нас заведует. Ниточки судьбы переплела, и вот ты здесь.
— А обратно мне как вернуться? — с надеждой спросил я.
— Этого я не знаю, — Ягиня посмотрела на меня с сочувствием.