Академия Полуночников 2. На острие кинжала

Никогда представить себе не могла, что буду так радоваться чьим-то волосам!
– Не забыла. Просто для сбора потребовалось некоторое время, – отговорилась я, не отводя взгляда от мешочка. – Меняю на четыре порошка преображения и четырнадцать зелий для поддержания изменений. У тебя все готово?
Ведьма, как и я, свое слово сдержала. Но чтобы принести мне все необходимое, ей потребовалось сбегать к себе в корпус, а заодно и унести Рори.
Дождавшись ее, я быстро спрятала порошки и зелья в рюкзак. Темные флаконы оказались совсем маленькими, так что много места не заняли.
Договорившись, что на днях принесу еще партию для обмена, я в преотличном настроении пошагала на занятия. Еще не знала как, но собиралась склонить к участию в «ритуале» всех парней со второго по пятый курс.
Не только же первокурсникам попадать!
Для меня имел важность каждый флакон. Чем больше зелий у меня получится раздобыть, тем дольше мы с мамой сможем оставаться неузнанными для охотников и остального полуночного мира.
Тех пузырьков, что я получила сегодня, хватит всего лишь на семь месяцев для нас обеих.
Я не теряла времени даром. Проснувшись сегодня, поняла, что не могу всецело надеяться на парней. Поэтому, пока мои однокурсницы, как и каждое утро до этого, делили места у зеркала перед раковиной, я отправилась прямиком к нашему куратору.
Постучавшись в комнату к мадам Велби, вошла, едва услышала позволение. Ни на что особо не надеялась, задавая вопрос о своем отце, так что не сильно расстроилась, когда в очередной раз ничего толком не выведала.
– Честно не знаю, Саламан, – ответила она, рассматривая презентованные мною баночки с вареньем.
Их с разрешения Д-Ролли я забрала из наших общих запасов сладкого, потому что больше в качестве взятки мне женщине предложить оказалось нечего.
– Ухаживал за ней какой-то чернявенький. Красиво ухаживал, но имени я не припомню, – размеренно произнесла она и предложила: – Можешь спросить у куратора мальчишек-первокурсников, но он тоже вряд ли вспомнит. Столько лет уже прошло.
Удовлетворившись ответом: темненький – это уже кое-что! – я поблагодарила женщину и почти вышла из ее комнаты, мало отличающейся от наших, когда она неожиданно окликнула меня:
– Ты если к куратору парней пойдешь с этим вопросом, прихвати с собой что-нибудь покрепче варенья.
– Джем? – озадаченно предположила я, чем заставила женщину рассмеяться.
Впервые со дня знакомства слышала ее смех.
– Можно и джем, если будет под что его есть. Он же у нас на четверть орк, а они горячительное очень уважают. Глядишь, и память прояснится.
Поблагодарив мадам Велби за дельный совет, я ушла собираться на занятия. Думать о том, где раздобыть «что покрепче», при том что выйти за ворота я по-прежнему не могла, с утра у меня времени уже не осталось. Зато его оказалось предостаточно на занятиях.
Правда, чем больше я размышляла над этим вопросом, тем чаще возвращалась мыслями к Нирэлу. Обращаться к нему за решением своей проблемы не хотелось даже при условии, что у меня имелись деньги на оплату чьих-либо услуг, но только этот парень точно знал, кого я могу попросить об одолжении.
Через кого-то же он заказал в академию торты и пирожные!
Решив не зацикливаться на этом варианте, я опросила и других преподавателей, чьи занятия сегодня стояли в нашем расписании. Но большинство из них пришли работать в академию гораздо позже, чем выпустилась мама. Единственным, кто уже работал в годы ее поступления, оказался Абаган Шрафт – преподаватель по истории.
– Ваш отец? – удивился он, услышав мой вопрос. – Не уверен, что смогу помочь вам с ответом. Я не следил за отношениями студентов, мне и без того было чем заняться.
– И все же? – настаивала я, присев за ближайший стол, пока мои сокурсники собирались на следующее занятие. – Может, вы вспомните кого-то, кто ухаживал за мамой? Для меня важна любая информация.
Пожамкав бледными губами, словно размышляет, пожилой мужчина поправил очки и ничего не ответил. Казалось, вообще решил меня проигнорировать, уткнувшись в журнал.
 
Выискав что-то на странице, преподаватель снова взглянул на меня. На этот раз с напускной суровостью и скрытым торжеством. Оно затаилось в уголках его почти бесцветных глаз.
– Драгон, а вы пропущенные темы изучили? – требовательно спросил месье Шрафт. – Почему до сих пор не сдали работы на проверку? Я вас как к экзамену должен допустить?
Опешив от такого резкого перехода, я первым делом испытала искреннее желание ломануться в коридор вслед за своими однокурсниками. Но, вспомнив, что вообще-то давно все переписала и совсем молодец, с широченной наглой улыбкой достала из рюкзака тетрадь и положила ее на край стола преподавателя.
– Так что там с ухажером? Мадам Велби сказала, что был один, но так и не смогла припомнить его имени, – подталкивала я мужчину к откровенности.
Бегло пролистав мою тетрадь, он недовольно захлопнул ее и вернул все на тот же край стола. Сложив руки на худощавой груди, скрытой мешковатой мантией, воззрился на меня с неприкрытым раздражением.
– Я тоже не помню имени того студента! В конце концов, он может и не быть вашим отцом! – возмущался преподаватель.
– И я это прекрасно понимаю, месье Шрафт. Но хотя бы внешность? Вы мне очень-очень поможете, – взмолилась я, со всей очевидностью осознав, что все он прекрасно помнит.
А иначе бы не пытался отстоять чужие права на личную жизнь. Да и кому, как не полуночнику с идеальной памятью, помнить всех студентов, которых он обучал?
Посверлив меня взглядом долгую минуту, Абаган Шрафт все-таки сдался:
– У ухажера вашей матери были короткие темно-русые волосы и голубые глаза. Я запомнил его как высокого худощавого парня, который отличался особыми ловкостью и силой. На этом ваш допрос окончен, мадемуазель Драгон?
Понимая, что больше мне ничего не скажут, я в смешанных чувствах удалилась с поля боя. Кажется, мадам Пелисей была права в том, что у мамы в юности имелось множество ухажеров. Куратор и преподаватель описали студентов с разным цветом волос, оставив меня в полной растерянности.
Мы неизменно возвращались к тому, с чего начали. По всему выходило, что единственный шанс узнать, кто являлся моим отцом, – это все-таки залезть в хранилище преподавательской библиотеки.
Предпоследней в измененном расписании у нас значилась химартефактория. Этот предмет не преподавали первокурсникам, но землеведение на сегодня отменили, а просто отпустить нас на перерыв не пожелали.
И пожалуй, это было лучшее решение мадам Пелисей. На самую настоящую ведьму в остроконечной шляпе и темном-синем строгом платье мы все смотрели, затаив дыхание. Она целиком и полностью олицетворяла собой тот образ ведьмы, который представляли себе люди и на Светлой стороне.
Разве что оказалась куда симпатичнее и моложе. И без бородавок, естественно, но зато с самой настоящей метлой.
Именно от мадам Шарбо мы узнали, почему этот предмет пока не преподавали нашему курсу. Химартефактория, как и астрономия, сочетала в себе на первый взгляд несочетаемое – сплетение магии и науки. Для молодых зеленых полуночников эта смесь являлась столь же опасной, сколь и выход на Светлую сторону без подготовки.
Собственно, на этих занятиях полуночников и обучали использовать все то, что так щедро изготавливали ведьмы, ведь их чары имели совершенно иную форму. У каждого артефакта существовала своя инструкция и свои особенности взаимодействия.
– …каждый артефакт создавался и создается с целью облегчить жизнь полуночникам, – рассказывала мадам Шарбо, отмечая взглядом каждого из нас. – Но не всегда удается соблюсти главное правило: не навреди. Моя задача – научить вас использовать артефакты так, чтобы вы не навредили с их помощью ни себе, ни другим.
Химартефактория мне понравилась. За одну вводную лекцию мы успели разобрать даже схему управления пером, которое само записывало то, что ему диктовали.
Правда, записывало совсем все. Если в момент надиктовки рядом разговаривал кто-то еще, эти слова неизменно появлялись на бумаге.