Своя игра. Тетралогия (СИ)
Подобрав оружие, я осмотрелся. Фурии задачу выполнили и скоро прекратят преследование. А пока не прекратили, у меня есть время без спешки выбрать единственный причитающийся мне трофей. Больше всего нужен шлем на замену Лидановскому. Самый лучший был у виконта, и он в моем распоряжении. Примерил – понравилось. Только… Только не найдется ли в лагере еще более ценных вещей?
Оказавшиеся под упавшими палатками воины давно выбрались из‑под них – лишь одна дергалась. Не долго думая, я с размаху опустил меч на то место, где она вспучилась двигающимся скулящим бугром. Прорубленное полотнище окрасилось кровью, бугор осел на землю и перестал шевелиться.
«Вы убили воина двадцать шестого уровня!..»
Странно! Что за нестандартный слабак в отряде? Личная подстилка Гуго, что ли? Смазливый мальчик для постельных утех? Ведь это как раз виконтова палатка – вся в узорах и с гербами… Удлинив разрез ножом, я ногой перевернул лежавшего на животе мертвеца. Нихрена себе мальчик! Нихрена себе – для постели! Да ему лет шестьдесят, и рожа как у Квазимодо! Я б с таким не лег ни за какие блага, даже будь закоренелым гомосексуалистом, обезумевшим от полового воздержания. Гуго, гомосексуалист или нет, от воздержания вряд ли страдал. Тогда зачем потащил это престарелое пугало в Гинкмар, да еще держал при себе?
Я вгляделся в рожу покойника внимательнее. Типичная бухгалтерская крыса, только средневековая. Осененный догадкой, я совсем убрал палатку с того места, где она стояла, и вскоре обнаружил среди разбросанных вещей тяжелую кожаную сумку.
«Походная казна виконта Гуго фон Грюнберга. Содержимое – 1244 золотых, 420 серебряных и 796 медных монет».
Джекпот! Я только что порешил казначея – или кого‑то со схожей специализацией. Гуго действительно планировал долгую экспедицию, и взял с собой изрядную сумму. На жалование и мелкие награды воинам, на возможные закупки дополнительного продовольствия, на оплату информации обо мне. Квазимодо прихватил с собой как наиболее сведущего в расценках на все‑все‑все человека.
Больше ничего не ищу. Конечно, среди брошенных бежавшими вещей найдутся трофеи, сравнимые по стоимости с содержимым денежной сумки. Например, прямо здесь, на месте палатки виконта, можно собрать его полный доспех. Шлем у меня уже есть, вот кираса валяется. Комплект будет не столь великолепен, как графский, зато продастся легче – на нем ограничения по классу не висят. Но предстоит еще убедить фурий, что это один предмет. С казной те же проблемы, однако для транспортировки она удобнее, поскольку компактна. Лучше попробовать с ней.
В горле пересохло. Я попил из родника у Оленьего камня, стараясь соблюсти меру: вода была ледяной. Ко мне медленно, с достоинством подошел Люцифер. У него имелись все основания собою гордиться. Он убил кого мог в лагере, потом еще бегал за отступающими в лес, и за неполных полчаса поднялся на три уровня.
– Знатная добыча, – сказал конь, глядя на денежную сумку. – Осталось убедить фурий, что она принадлежит нам, а не им.
– Попробую, – ответил я.
Глава 9
Фурии слетались к лагерю по одной и по две, все еще возбужденные после погони, и рассаживались на деревьях, выбирая толстые ветви, способные выдержать их тяжесть. Несомненно, существа обладали некоторыми навыками левитации, иначе их внушительные, и все же недостаточно большие крылья не смогли бы поднять и удержать в полете почти человеческих размеров тела. Но сидя на насесте зачем включать левитацию? В ряду наиболее щедро расходующих ману способностей она занимает одно из первых мест. Не зря же и дикие драконы стараются летать как можно меньше, и после им требуется длительный отдых. Только у прирученных или рожденных в неволе время полетов бывает увеличено специальной подготовкой.
Ни одна фурия не села на землю и не поинтересовалась захваченной добычей. Похоже, пока не вернется Великая мать, и мы с нею не определимся, выполнена ли работа и что достается мне, никаких дел не будет. Тем лучше – успею подготовиться.
– Слушай, Люц! – сказал‑подумал я. – Проконсультируй по‑быстрому, если знаешь: зачем фуриям деньги и ценности? В базе у меня об этом ничего нет, а для переговоров полезно быть в курсе таких нюансов.
– Без ценностей они не смогли бы планомерно развиваться, – ответил конь. – Фурии не имеют возможности выбирать себе противников и нападают всегда сообща, воюя не умением, а числом, что сильно ограничивает их в росте, делая взятие уровней случайным. И возмещают это магическими средствами, а так как сами особыми способностями не обладают, приносят жертвы духам и демонам. Те всегда заинтересованы в получении материальных благ низшего порядка, поскольку с их помощью вербуют себе сторонников в мире смертных. И потому оказывают фуриям помощь в развитии.
– Прокачка баблом, – констатировал я. – Прозаично, но если выбор отсутствует, то почему бы и нет… Скажи еще, а не слыхал ли ты о случаях, подобных нашему?
– Очень мало. Далеко не у всех в Срединном Пространстве есть личные хронисты, документирующие каждый шаг своих патронов. В летописи Аусанга любого рода тяжбы попадают редко. Из истории заседаний Суда Высшей Справедливости можно сделать вывод, что имущественные споры между фуриями и кем‑то еще обычно решались не в пользу фурий. Но учти, что это лишь мое мнение. Сам я никогда не имел доступа к стенограммам Суда. Их изучал Этьен де Гурьфье, а его большую часть жизни интересовали вопросы чести и славы, а не стяжательства и сутяжничества. О том, что происходило до разбирательств, вообще не имею понятия.
– Спасибо, этого хватит. Уточни только одно. Допустим, ты не ошибаешься, и фуриям действительно фатально не везло на Суде. Отчего Высшая Справедливость оказалась так перекошена?
– Именно оттого, что она Высшая. Суд в своих решениях руководствуется прежде всего основополагающими правилами Вселенной Дагора, согласно которым никто не должен иметь слишком больших преимуществ. И только с этих позиций подходит к разбору частных случаев. На фурий наложено множество ограничений. Будь по‑другому, их кланы в короткий срок получили бы небывалое могущество. Мне кажется, что и неудачи в Суде имеют то же объяснение.
Значит, есть надежда, что сегодня сама система окажется на моей стороне, подумал я. И по крайней мере не даст фуриям меня порвать, пока буду отстаивать права на казну.
Эрна вернулась одной из последних и приземлилась передо мной – вся целая, даже ни разу не поцарапанная, только еще более всклокоченная, чем прежде. Я начал пространно и цветисто восхвалять храбрость фурий и их безусловную полезность для мироздания, дожидаясь, пока Великая мать успокоится после боя. Потом перешел к комплиментам непосредственно клану Гарон, оттягивая момент поднятия главной темы как мог. Моя просьба исполнена наилучшим образом, говорил я. Нанесенная мне обида заглажена, сердце спокойно, в душе глубочайшее удовлетворение. И я несказанно рад, что помогая мне, фурии взяли такой солидный куш. Посмотрите вокруг, сколько всего вам досталось, – а мне позвольте забрать лишь эту сумку.
Надувшаяся было от важности Эрна возмутилась. Тебе положен один предмет, сказала она. А не две тысячи четыреста шестьдесят пять! Ведь именно столько ты хочешь получить, считая монеты, мешки для них, сумку и счетную книгу!.. Я посоветовал фурии внимательно прочесть описание:
«Походная казна виконта Гуго фон Грюнберга…»
– Каз‑на! – сказал я голосом учителя русского языка на уроке. – Она моя! Единственное число женского рода. Две тысячи с лишним предметов – ее составляющие. Плюс большое вместилище, плюс три малых, плюс средство учета.
– Если вытащить деньги из сумки, описание станет другим!
– Правильно. Однако нашел я ее вместе с деньгами. Будь справедлива: ты ведь не считаешь сумку за несколько предметов, хотя она состоит из кошеля, ремня, застежек? Если мы снимем застежки, чтобы приспособить их к другой вещи, описание сумки тоже изменится – была с застежками, станет без. Но что это будет значить? Только то, что мы испортили хорошую вещь, нарушив ее целостность.