Мой плохой мальчик (СИ)
А во-вторых, остановить самого Волкова. Все, что мы творим, — это как поезд, несущийся в пропасть на огромной скорости. Дальше нет железнодорожного полотна, и мы летим к неминуемой гибели.
Нельзя так себя вести! Недопустимо спариваться где попало как собачки. Это плохо. И должно прекратиться.
Поэтому на работу в этот раз я одеваюсь исключительно строго. Глажу брюки, чтобы не было соблазна задрать мне юбку. Выбираю самую скромную блузку и завязываю высокий хвост, достаю из шкафа неприметный пиджак и надеваю туфли на низком ходу. Минимум косметики, все мысли о работе. Теперь я напоминаю трудовичку из своей школы. Вряд ли кому-то придет в голову заваливать такую на стол. Муж звонит с извинениями, напоминает мне, что у нас сын и брак длится целых десять лет. Первые несколько раз я тупо не беру трубку, а потом, выслушав, сообщаю, что нам надо очень серьезно поговорить.
Муж никак не реагирует и продолжает скулить о том, что я и Миша очень много значим для него. Мне неприятно это слушать, потому что все уже разрушено, безвозвратно. Его пьянками и моей изменой. Все справедливо: я шлюха, а муж мой алкаш.
Как бы я ни уговаривала себя, что между мной и Андреем просто секс, из-за тоски и неудовлетворенности, но, когда ко мне заходит первый курс, сердце отчаянно выпрыгивает из груди. Заметив Волкова, я непроизвольно встречаюсь с ним глазами и испытываю странный прилив нежности. Как будто все чужие, а Андрей родной. Он тоже улыбается и садится на свое место.
Я стараюсь его игнорировать и держаться подальше. Но внутри все трепещет как у семнадцатилетней девчонки. Мне не все равно, когда он поблизости.
Однако на паре случается непредвиденное. Концерт устраивает один из студентов. Плохо себя ведет Вадим Семененко, одногруппник Волкова. Тот самый слабый ученик, рисующий грудь на моих парах. Он недоволен оценкой своей работы. Сидит, широко и нагло расставив ноги. Комментирует каждое мое слово и, скатывая комочки, бросает бумажки в урну, словно в корзину для баскетбольного мяча. Отказывается приступить к новому рисунку. Засовывает в уши наушники и даже пританцовывает ногами, подрывая мой авторитет перед другими первокурсниками. Я решаю сообщить об этом в деканат и не тратить нервы. Но меня опережает мой Волков.
Андрей выходит из себя. Он встает со своего места, приближается к парню и вырывает у него из рук телефон, грубо вытаскивает из ушей наушники. И бросает их в урну, вслед за бумажками, которые катал Семененко.
— Тебе что сказали, гиббон недоразвитый? Ну-ка сел ровно и выполнил задание Жанны Кирилловны!
— Волков, вернитесь, пожалуйста, на место. Семененко, уймитесь!
Это очень мило, но совершенно неуместно и как будто демонстрирует наши особые с Волковым отношения. Я покрываюсь малиновыми пятнами, а парни чуть ли не дерутся. Войдя в кураж, они уже не слышат меня. Ругаются, толкаются, рвут альбомы и конспекты друг друга.
Я просто в шоке. Урок сорван, а Андрей злит меня этим мальчишеским поступком. Он бы еще на доске написал: «Я трахал Жанну Кирилловну».
— Пара окончена! Я напишу докладные на вас обоих! Вон из аудитории! Живо! Оба!
Удивительно, но Семененко слушается. И остальные студенты покидают кабинет. Все, кроме одного. Волков медлит. У меня сейчас форточка и пары нет, но я не хочу с ним разговаривать. Выбесил, рыцарь хренов. Все потому, что ему девятнадцать и он не понимает, как поступить разумнее. Заступился так, что меня трясет.
Волков вроде бы идет к выходу. Весь такой всполошенный и разгоряченный. Закипая от злости, приближается к двери, но, вместо того чтобы открыть и выйти… закрывает ее на замок.
— Детский сад! А ну-ка открыл дверь! Сейчас же!
Вскакиваю, бью рукой по столу, так что карандаши и ручки подпрыгивают.
— Значит, я должен пойти вон, так, Жанна Кирилловна?!
— Да, и немедленно! — указываю ему на дверь.
— Мой ответ «нет». — Надвигается.
Его лицо перекошено гневом.
— Ты не должен был демонстрировать, что тебя так задевает его плохое ко мне отношение. Ты не имел права!
— В общем, Жанна Кирилловна, я должен пойти вон? — повторяется Волков.
— Я твой преподаватель, Андрей, и я здесь главная. Ты обязан мне подчиняться!
Захожу за стол. Затем перемещаюсь по аудитории.
Волков совсем охренел. Ведет себя, будто ему за тридцать, он старше и является заслуженным доцентом нашей кафедры, а я какая-то малолетка, только что закончившая университет.
— Уходи Андрей, вопрос закрыт!
Мы оба злые. Он считает, что защитил меня, и бесится, что я, видите ли, не оценила. А я боюсь, что этим поступком он нас рассекретил.
Он пытается меня схватить и прижать к себе, а я не даюсь. Он тянет за руки, давит на спину, стараясь завалить на стол.
— Не смей, я, как педагог, сделала тебе замечание! Убери руки!
Разворачиваюсь. Бью его по лицу, вырываюсь и отбегаю от стола, но он ловит меня, пытаясь поставить раком у подоконника. За что получает удар локтем.
— Больше ничего не будет! Хватит! Все кончено!
Он стремится нагнать меня в нескольких местах и в итоге зажимает в угол. Лицом к стене. И хотя я отчаянно сопротивляюсь, он умудряется стянуть с меня брюки, зло дернуть за хвост, жестко запрокинув голову. Задирает блузку, оголив грудь. Стягивает с себя джинсы и, впиваясь зубами в заднюю сторону шеи, немедленно входит внутрь. Опять без презерватива. Тут же начинает биться пахом о мои ягодицы. Вызывающе дерзко и нагло. Я в шоке открываю рот и отчаянно хватаю воздух.
— Нет, не смей, зараза малолетняя! Уйди!
Я не умею возбуждаться по щелчку пальцев. Я не готова, потому что невероятно зла и растеряна. Притирка начинается, когда сталкиваются два характера. Он считает, правильно так, я думаю иначе. Очень многое попутано. И вот эти-то клубки приходится разматывать любой паре в начале любых отношений. Мы не исключение. Но Волков выбрал крайне странный способ.
Поначалу мне даже больно. Я все еще сержусь и настроена враждебно.
Но уже после двух глубоких толчков я вспоминаю, что это мой плохой мальчик. Он хочет меня так сильно, что ни за что не уйдет, даже если я требую этого. Выгоняю! Он готов драться и убить любого, кто даже просто криво посмотрит в мою сторону. Ему плевать на все и всех, если кто-то решит меня обидеть.
И это заводит.
Ударяясь башкой о стену, я, усмехнувшись, чувствую, как по жилам течет чистый адреналин. Злость деформируется в горячее жжение между ног. И я подчиняюсь.
Волков сжимает грудь, наращивая темп. Я не смею шевелиться. Он берет не спрашивая. Жутко неудобно, но он здесь главный, я должна принимать его решения, у меня вообще нет выбора. Андрей давит, бьет тараном по пылающим точкам, в таком положении только он хозяин моего тела.
— Каждый раз, когда ты будешь со мной спорить, я буду тебя трахать!
Он сжимает мою шею, перекрывает кислород, дарит новые запредельные ощущения, бьет сильнее, а дальше…
Резко выходит. Чувствую капли на ягодицах. И жесткое, тяжелое дыхание у виска.
Я ничего не успеваю. В этот раз нет. Мне не достается оргазма.
Мне кажется — это наказание за непослушание и грубое «пошел вон», но Андрей натягивает штаны и разворачивает меня к себе лицом. Дергает как куклу, заставляет стоять прямо. И неожиданно опускается на колени.
Охаю. Ибо Волков страстно присасывается ртом к моему жаждущему финала распухшему женскому цветку. Он активно действует губами и языком. Он так сладко и самозабвенно меня вылизывает, что мне приходится схватиться за полку, чтобы не упасть на пол.
Андрей напирает, бьет языком по чувствительной сердцевинке, и я, вместо того чтобы выяснить отношения, кладу руку на его затылок.
Андрей великолепен, как и его бессовестный язык.
Всегда очень спокойно относилась к этому виду удовольствия. Не понимала в нем радости, но Волков сжимает мою задницу и, зарываясь лицом, жмет на правильные точки.
Его сочное куни заставляет меня забыть обо всем и стонать в голос. Внутри зреет что-то мощное, горячее и большое. Начинаю дрожать от удовольствия. Подогревает вся эта ситуация: непристойщина и грязь в стенах университета, мой молодой, горячий и очень непослушный студент и его рот, стимулирующий меня отупеть окончательно.