Игры с огнем (СИ)
Сергеев достал из внутреннего кармана блокнот в потертой кожаной обложке:
— Меня интересует обоснованность внесения изменений в проект. Мне доложили, что первоначальная смета изменена более чем на тридцать процентов.
— По объективным причинам, — Рихтер указал на разведочную скважину. — Геологические условия оказались сложнее, чем предполагалось изначально. Все изменения задокументированы и обоснованы техническими расчетами.
Инспектор пометил что-то в блокноте, затем перевел взгляд на разгрузку цемента:
— А это, полагаю, внеплановая поставка? Откуда средства, товарищ Рихтер?
— Из резервного фонда промысла, — спокойно ответил инженер. — Выделены по распоряжению товарища Краснова. Все оформлено соответствующими документами, которые вы можете проверить в бухгалтерии.
Сергеев прищурился:
— Обязательно проверю. Особенно меня интересует, как именно формируется этот… резервный фонд.
Рихтер промолчал, понимая истинную цель вопроса. Инспектор искал подтверждение подозрениям о нецелевом использовании средств, полученных от продажи сверхплановой нефти.
— Разрешите осмотреть качество сварных швов, — продолжил Сергеев, не дождавшись ответа.
— Пожалуйста, — кивнул Рихтер. — Тимофеев, проводите товарища инспектора к сварочному посту. Покажите также протоколы испытаний и рентгенограммы контрольных швов.
Пока Тимофеев сопровождал инспектора, Рихтер вернулся к насущным проблемам. Он вызвал бригадира бетонщиков Кузнецова, широкоплечего мужчину с обветренным лицом.
— Федор Иванович, с сегодняшнего дня переходим на круглосуточный режим, — без предисловий сказал Рихтер. — На четырнадцатом километре нужно залить не менее двадцати опорных площадок за три дня.
— При таком морозе? — усомнился Кузнецов. — Бетон схватываться не будет.
— Будем использовать подогрев, — Рихтер развернул чертеж. — Смотрите: вокруг каждой опалубки устанавливаем жаровни, накрываем брезентом для сохранения тепла. В раствор добавляем хлористый кальций по новой рецептуре Островского, он ускоряет затвердевание даже при низких температурах.
Кузнецов задумчиво почесал затылок:
— Людей не хватит на круглосуточную работу.
— Краснов распорядился привлечь дополнительных рабочих из ближайших деревень, — ответил Рихтер. — К вечеру прибудет не менее тридцати человек. Платить будем сдельно, плюс горячее питание.
— Это меняет дело, — кивнул бригадир. — Когда поступит цемент?
— Разгружают прямо сейчас. Первая партия пойдет именно сюда.
Рихтер посмотрел вдоль трассы нефтепровода, уходящей за горизонт ровной просекой среди заснеженных полей и перелесков. Четырнадцать километров уже пройдено, осталось еще шестнадцать до конечной точки.
Темпы строительства постоянно росли. Если первый километр прокладывали почти месяц, то теперь укладывали по километру за неделю.
Но времени все равно оставалось мало. Весенние паводки могли начаться уже в середине марта.
Пока нефтепровод не запущен, все достижения промысла оставались под угрозой. А с учетом усиливающегося давления из Москвы каждый день становился на вес золота.
Инспектор Сергеев тем временем методично изучал сварочные работы, постоянно что-то записывая в блокнот.
Несколько раз он подходил к рабочим с расспросами, особенно интересуясь оплатой и условиями труда. Некоторые отвечали неохотно, с настороженностью, другие, напротив, с энтузиазмом рассказывали о работе, не замечая подвоха в вопросах.
— Значит, говорите, премиальная система? — уточнял инспектор у сварщика Зуева. — И за счет чего выплачиваются эти премии?
— За счет перевыполнения плана, — просто ответил сварщик. — Больше сделал, больше получил. Справедливо ведь.
— А кто устанавливает нормы? — не унимался Сергеев.
— Так техотдел, кто ж еще, — Зуев пожал плечами. — Только нормы у нас правильные, не то что на других стройках. Тут если стараешься, всегда заработаешь.
Такие ответы явно не устраивали инспектора, но выудить что-то компрометирующее ему не удавалось. Рабочие искренне верили в важность дела и ценили созданные для них условия.
К полудню солнце поднялось высоко, но его лучи почти не согревали заледеневшую землю. Мороз чуть ослаб, но все равно оставался крепким. Вдоль всей трассы дымились полевые кухни. Начался обеденный перерыв.
Инспектор Сергеев, закончив проверку сварочных работ, направился к Рихтеру:
— Товарищ главный инженер, мне необходимо проверить документацию по пересмотру технических решений. Все изменения в проекте должны быть обоснованы и утверждены соответствующими инстанциями.
— Разумеется, — кивнул Рихтер. — Вся документация находится в техническом отделе штаба. Можем вернуться туда после обеда.
— Нет необходимости, — Сергеев указал на заснеженную дорогу, по которой приближался черный автомобиль. — За мной прислали машину.
Рихтер прищурился, всматриваясь в приближающийся ГАЗ-А. За рулем он узнал Романа, личного водителя Краснова. Значит, машину прислал сам директор промысла.
Автомобиль остановился рядом, и из него вышел Глушков, начальник охраны промысла. Его мощная фигура в полушубке выглядела особенно внушительно на фоне щуплого Сергеева.
— Товарищ инспектор, — обратился он к москвичу, — Леонид Иванович просил доставить вас в штаб. Поступила телеграмма из Москвы, касающаяся вашей проверки.
Лицо Сергеева дрогнуло, но он быстро взял себя в руки:
— Что за телеграмма?
— Не имею информации, — пожал плечами Глушков. — Леонид Иванович сказал, что это срочно.
Инспектор поджал губы, но спорить не стал. Коротко кивнув Рихтеру, он сел в машину. Глушков последовал за ним, и автомобиль тронулся в сторону основного промысла.
Когда они отъехали достаточно далеко, Тимофеев подошел к Рихтеру:
— Что там за телеграмма, Александр Карлович?
— Понятия не имею, — главный инженер позволил себе легкую улыбку. — Но Краснов что-то задумал. Он просто так машину не пришлет.
— А нам-то что делать? — спросил бригадир.
— То же, что и всегда, — Рихтер поправил ушанку. — Строить нефтепровод. Чем быстрее запустим его, тем меньше шансов у всех этих проверяющих помешать нашей работе. — Он развернул чертеж. — Так, давайте сюда бригаду Сидоренко. Начинаем бетонирование прямо сейчас, пока не стемнело.
Работа на трассе возобновилась с новой силой. Люди словно чувствовали, что от скорости их действий зависит судьба всего промысла. Звенели лопаты, стучали молотки, гудело пламя в жаровнях, разогревающих воду для бетонного раствора.
Рихтер еще раз взглянул в сторону основного промысла. Что бы ни происходило там, в политических играх между Красновым и московскими чиновниками, здесь, на трассе, все решалось простым человеческим трудом.
В ближайшие дни им предстояло совершить настоящий трудовой подвиг. Проложить нефтепровод через болота и мерзлую землю вопреки всем природным и бюрократическим препятствиям.
* * *Сергеев вошел в мой кабинет с настороженностью человека, ожидающего подвоха. Его тонкие губы были плотно сжаты, а в глазах читалось недоверие. Городское пальто, совершенно неподходящее для здешнего климата, выглядело помятым, а лицо раскраснелось от мороза.
— Присаживайтесь, товарищ Сергеев, — я указал на стул напротив своего стола. — Чаю? После морозного воздуха полезно согреться.
— Благодарю, не откажусь, — сдержанно ответил инспектор, не сводя с меня испытывающего взгляда. — Мне сказали, что пришла телеграмма из Москвы.
Я кивнул и жестом попросил секретаря принести чай. Затем достал из ящика стола стандартный бланк телеграммы.
— Действительно, сегодня утром получил сообщение от товарища Павлуновского, заместителя наркома тяжелой промышленности. — Я протянул бланк Сергееву. — Как видите, он интересуется ходом вашей проверки и просит сосредоточиться на технических аспектах нефтедобычи, а не на организационных вопросах.
Инспектор внимательно изучил телеграмму. Его лицо оставалось бесстрастным, но я заметил, как напряглись желваки на скулах.