Архонт Варанги (СИ)
Единение владык
— Похоже, мы все зашли в тупик, — из окна своего дворца Фанна Хосров мрачно созерцал болотистую равнину, в которую превратились окрестности Багдада. В воде все еще плавал разный сор, местами течение колыхало раздувшиеся трупы, зацепившиеся на невидимые подводные опоры.
— Мой господин желает, чтобы я начал то, о чем мы говорили в Ширазе? — негромко спросил стоявший за спиной Азуд ад-Даулы Бахрам ибн Ардашир.
— Да, — кивнул «Длань державы», — теперь, когда воины сказали свое слово, настало время вести переговоры владыкам.
Элтай, джабгу Высокой Тьмы Йавды Йартым сидел в своем шатре, стоявшем на небольшой возвышенности, где печенеги разбили лагерь. Шатер освещался жировыми светильниками из конских и человеческих черепов, с подпиравших шатер шестов свисали скальпы с черными волосами — трофеи оставшиеся еще со времен битвы под Мосулом. Сегодняшний же бой не принес печенегам подобных даров — и это была самая меньшая из причин для недовольства джабгу. Срывая крепкими зубами полупрожаренное, сочащееся кровью мясо молодого барашка, Элтай запивал его кумысом, мрачно думая о том, чем может закончиться поход в эту далекую жаркую страну. Да еще и в союзе с собаками-уграми, этими проклятыми трусами, что бежали от сорочинов там под Мосулом. Другие вожди уже ворчат — хотя на время похода Элтая и выбрали главным над всеми сынами Бече, джабгу Куэрчи Чур и Кабукшин Йула только и ждут как оспорить его старшинство. Если бы Элтай не помнил остров Громового Змея и мрачную пещеру, в которую вождь русов вошел рука об руку с великим бхакши, а вышел один, то давно бы увел все Тьмы, — Высокие и Низкие, — обратно на север!
От мрачных мыслей Элтая отвлек негромкий шорох — подняв голову, джабгу увидел как у входа в шатер мнутся, переступая с ноги на ногу и не решаясь заговорить, двое воинов.
— Чего молчите, собаки и дети собак? — рявкнул Элтай, — говорите, зачем явились.
— Там человек....из города, — промямлил один из воинов, — хочет говорить.
— Отродья шелудивых шакалов и болотных жаб! — рявкнул темник, отбрасывая обглоданную кость, — или боги лишили вас не только мужества, но и последнего ума, раз вам понадобилось беспокоить своего джабгу, чтобы узнать, как поступить с чужаком?! Почему он до сих пор жив, почему его скальп еще не висит на шесте ваших шатров, почему его пустой череп не освещает их, почему его паршивое мясо, до сих пор не брошено шакалам?
— Потому что я не велел, — раздался от входа негромкий голос и при первых его звуках джабгу, только что скаливший зубы, словно дикий зверь, вдруг резко успокоился. Воины, стоявшие у входа, в едином порыве согнулись в три погибели и, ступая по их спинам, в шатер вошел немолодой мужчина в одеянии из косматых шкур. Голову его украшала пугающая шапка из верхней части черепа кавказского барса, вместе со шкурой, на груди виднелось ожерелье из волчьих клыков и змеиных черепов. Черные с проседью волосы выбивались из-под странного головного убора, а сквозь распахивавшееся при каждом шаге одеяние, проглядывало поджарое тело, сплошь покрытое изображениями хищных зверей и птиц, сражающихся между собой.
— Я велел пропустить чужеземного бхакши, — сказал он, — потому что он назвал слово — и Имя. Тайное имя одного из Богов, которых почитали наши предки в стране Канг и которого и по сей день Сыны Бече просят даровать им победу. Знающий это имя, ведомое лишь величайшим из бхакши, заслуживает того, чтобы его выслушали.
— Слово бхакши Ваицу закон для джабгу Йавды Йартым, — Элтай склонил бритую голову, на которой вытатуированный волк грыз клыкастого вепря, — пусть твой гость войдет.
Ваицу кивнул, отступая в сторону и давая дорогу высокому чернобородому мужчине, одетому в белую рубаху, трижды обвернутой веревкой. На его груди красовался золотой символ в виде крылатого солнечного диска.
— Бахрам сын Ардашира приветствует храброго вождя, — склонил голову гость, — мой повелитель, Фанна Хосров, царь царей и длань державы шлет тебе наилучшие пожелания и просьбу помочь нам начать переговоры с шахом ал-русов. Поверь, мой повелитель не из тех, кто забывает оказанных услуг.
— Переговоры, — Святослав с сомнением изогнул бровь, глядя на стоявшего перед ним перса, — думаешь, вам есть, что мне предложить? Что скажешь, Свенельд?
Разговор шел в большом загородном доме, одном из немногих уцелевших после пожара Восточного Города. Некогда он принадлежал какому-то богатому горожанину, что погиб во время штурма — и сейчас Святослав сидел на большом диване, осторожными глотками прихлебывая сладкий щербет. Голый по пояс, князь русов носил одни лишь широкие шаровары, скинув даже обувь и сейчас его босые ступни осторожно разминали две молодые смуглые девушки — бывшие наложницы хозяина дома. По бокам от Святослава, на таких же мягких сиденьях, разместились Свенельд, армянский князь Млех и цесаревич Василий. Все они недоверчиво рассматривали посланника Фанна Хосрова.
— Мой повелитель умеет ценить чужую смелость, — говорил Бахрам Ардашир, — и готов признать, что не видал еще воинов храбрее русов. Но Багдада им не видать — он скорей позволит всему городу сгореть, со всеми его богатствами, чем отдаст захватчикам столицу правоверных. Но Фанна Хосров понимает, что и вы не можете вернуться без великой славы и богатой добычи — и готов преподнести вам и то и другое. Если вы согласитесь на встречу, то поймете, что то, что предлагает шаханшах — достойная награда.
Святослав переглянулся со Свенельдом и тот пожал широкими плечами. Оба понимали друг друга без слов: они уже потеряли много воинов, а новый приступ к Багдаду, даже если и завершится удачей, может стоить еще большей крови — а ведь им еще возвращаться к византийскому кесарю. Да и люди начинали роптать — даже в самой Варанге, не говоря уже об уграх и печенегах, между которыми все чаще вспыхивали старые распри. Святослав перевел взгляд на Бахрама и медленно кивнул, соглашаясь.
Встреча состоялась двумя днями спустя: в назначенное время, к небольшому острову, образованному разлившимися водами, причалило два судна. На одном развевались флаги Пророка и личный стяг Фанны Хосрова, на втором — знамя русов. Фанну Хосрова сопровождали халиф Абу Бакр ат-Таи, Алп-Тегин и Бахрам ибн Ардашир, Святослава — Свенельд, князь Млех, цесаревич Василий и два вождя кочевников — печенег Элтай и угорский кенде Чобо. Хозяев Багдада ограждала стража из тюрок и дейлемитов, спутников Святослава — его дружина. Разговор, как и раньше, шел через раба-славянина.
— Сказать по правде, мне незачем воевать с вами, — говорил Фанна Хосров, — если вы отступитесь от стен Багдада, я не вижу у нас причин для вражды. Я дам вам выкуп, которого хватит всем — и вы сможете спокойно покинуть эту землю.
-Ты думаешь, что русы воюют только ради золота? — презрительно бросил Святослав, — что мы как псы, которым достаточно бросить жирную кость, чтобы мы побежали на запах? Мы в союзе с цесарем Цимисхием и я клялся перед Богами, что не перейду к его врагам.
— Как я знаю, вы не так давно воевали с румами, — заметил Фанна Хосров, — и не их ли кесарь первым отступился от вас, когда бросил вас воевать в одиночку?