Крепость демона 2 (СИ)

– А почему это должно мне нравиться? Это для тебя делается.
Он усмехнулся и промолчал, я подождала ответа, не дождалась и добавила:
– Если ты раньше общался только... с девушками определённых вкусов, возможно, ты с таким не сталкивался, это в статистике называется систематической ошибкой выжившего. Это получается в случае, когда ты учитываешь данные только по какой-то группе объектов, и не учитываешь данные, которые просто не можешь получить по объективным причинам, и из-за этого искажается картина. Девушки, которые не получают от секса удовольствия, просто не искали с тобой встречи, и поэтому не попали в твою статистику. Твоя сила инкуба на меня не действует, с таким ты тоже вряд ли сталкивался. Или сталкивался?
Он молчал и продолжал сжимать мою руку, я погладила его руку второй рукой и сказала:
– Алан, я сделаю то, что ты захочешь, как только ты мне объяснишь, чего ты хочешь.
– Я хочу, чтобы тебе было хорошо и приятно, это вообще единственная причина всего, и я не понимаю, что вообще происходит. Поэтому я прихожу и задаю этот вопрос тебе.
– Если ты, со своим огромным опытом, ничего не понимаешь, то каким образом я что-то пойму, с моим полным отсутствием опыта?
Он мрачно вздохнул и промолчал, лёг по-другому, придвинулся ближе и сказал усталым шёпотом:
– Давай просто полежим вот так, иди сюда, ложись как я, – он развернул меня на бок к себе спиной, обнял, прижимаясь всем телом, и надолго замолчал. Я уже решила, что он уснул, хотя проверить не могла – он всё ещё защищал свою ауру от меня, каким-то неизвестным мне способом. Это работало странно – я пыталась проверить его состояние, а потом понимала, что смотрю в другую сторону и думаю о другом, и не могла вспомнить, как это получилось. Пару раз поймав себя в этом одураченном состоянии, я перестала пытаться, не хочет – не надо, его право.
Незаметно выбраться из объятий Алана теперь не получилось бы, поэтому я решила попробовать уснуть, всё равно он во сне постоянно менял положение, и когда я проснусь, он уже будет лежать по-другому, и я смогу уйти незаметно. И как только я начала засыпать, Алан начал целовать мою шею.
Сквозь сон это ощущалось неприятно, и я в очередной раз чувствовала себя наивной дурой, которой соврали, а она поверила и расслабилась. Алан перестал целовать меня и шёпотом спросил:
– Что такое?
– Ты же сказал, что мы «просто полежим»?
– Сказал, да. Мы и лежим, – он опять начал целовать мою шею, я опять спросила:
– Тогда зачем ты это делаешь?
– Просто так.
– Я тебя не понимаю.
– Для удовольствия, принцесса, для чего ещё люди целуются?
– Понятия не имею, для чего целуются люди, но я от этого сейчас удовольствия не получаю. И ты не получаешь. Следовательно, это не работает.
Он мрачно вздохнул и оставил попытки изображать легкомысленность, спросил устало и раздражённо:
– Принцесса, в чём проблема?
– Проблема в том, что ты никак не можешь определиться с тем, чего ты хочешь, и не даёшь покоя ни мне, ни себе, вламываясь в моё личное пространство посреди ночи и бессовестно нарушая свои обещания, данные минуту назад. Я не чувствую себя уверенно и безопасно в собственной кровати, вот в чём проблема. Ещё вопросы?
Он помолчал, потом тихо сказал:
– Это очень странно.
– Что именно?
– Ничего. Спи.
– Хорошо.
Я убрала с себя его руку, легла дальше и сделала вид, что сплю. Алан долго вертелся с боку на бок, потом встал и молча вышел из комнаты. Я встала, надела халат и телепортировалась в общежитие.
***
  
Глава 65, восьмой день брака
 
Среда, 7 октября, Грань Тор
Утром я проснулась под эльфийскую балладу, которую пела золотая соловка. Осмотрев свою бедную, но всё же личную комнату, я пришла в состояние глупого виноватого умиления, испытывая стыд за то, что не ценила этот незамысловатый уют раньше. Хотелось погладить каждый угол и сказать что-нибудь приятное каждой ножке стула, как будто я их бросила, погнавшись за красивым миражом, а теперь всё осознала и вернулась, уставшая, поизносившаяся и пристыжённая, как блудный сын с картины.
 
Было на удивление тепло, соловка пела очень неплохо, я заварила чай и стала выбирать книгу из тех, которые здесь оставались. Взяла приключения Вестника, вышла на балкон и села за стол, напугав соловку. Птица замолчала и осторожно попятилась вдоль ограды подальше, я с ней шёпотом поздоровалась и тихонько напела отрывок из её баллады, от чего соловка заинтересовалась и подошла мелкими шажками поближе, хотя всё ещё оставалась на Уллином балконе. Я сделала вид, что больше не обращаю на неё внимания, открыла книгу и взяла чашку, стараясь двигаться медленно и плавно. Спустя полминуты, птица запела опять.
Я читала, пока не закончился чай, потом проверила свой резерв, решая, могу ли позволить себе ещё одну телепортацию. Решила, что могу, оставила на балконном столике немного сушёных фруктов для птицы, сделала небольшую уборку, захватила несколько книг и телепортировалась в отель.
В номере было тихо, Алан так рано не вставал. Я привела себя в порядок, собрала сумку для учёбы, заказала еду из ресторана по телефону, распорядившись по поводу завтрака и ужина, а в десять приказав доставить и оставить в холодильнике гору бутербродов и десертов, которые можно есть на ходу из пачки. Когда доставили завтрак, я накрыла на стол и поставила термощит, мысленно объявила свою совесть чистой и пошла за сумкой, чтобы идти на занятия, когда услышала шаркающие шаги Алана.
Он подошёл к двери моей спальни, приоткрыл её и остановился, одной рукой держась за дверь и прилипнув щекой к косяку с другой стороны. Выглядел так, что разбуженный посреди зимы медведь уступил бы ему место в трамвае, ни секунды не сомневаясь, что Алану нужнее. Я окинула взглядом его мятое лицо, взлохмаченные волосы и надетый наизнанку халат, тихо сказала:
– «Доброе утро» будет неуместно, как я понимаю. Почему ты так рано встал?
– Хотел поговорить с тобой. О том, что вчера было.
Я посмотрела на часы, решила, что могу уделить ему пять минут, и села на диван, приглашающе указывая на кресло напротив, он сел, я сказала:
– Я тебя слушаю.
– Это я тебя слушаю. Что тебе не нравится? Ты можешь говорить честно, вообще полностью, я это переживу, я крепкий.
– Я была у врача, мне сказали, что очень большой процент женщин вообще не получает удовольствия от супружеского долга, так что это нормально. Делай то, чего хочется тебе, и всё.
– Нет, это не нормально. Врач твой от мыслительного процесса не получает удовольствия. Хочешь к врачу – сходи к нормальному, я тебе организую самого лучшего, если хочешь.
Я сомневалась, что более «нормальный» врач скажет мне что-то, что понравится Алану, но решила не спорить.
– Хорошо. Когда?
– Во сколько у тебя заканчиваются пары?
– В четыре.
– Я тебя запишу на пять. Пойдёшь «Джи-Портом» в лучшую клинику Грани Джи, и там поговоришь с нормальными врачами.
– Хорошо.
– Хорошо.
Он замолчал, я подождала продолжения, не дождалась и спросила:
– Это всё, я могу идти?
– Я думал, мы позавтракаем вместе.
– Твой завтрак на столе, а я уже выпила чай, я не завтракаю. Но могу пить чай с тобой, если хочешь. Вообще, нам нужно составить меню, я давно хочу с тобой об этом поговорить.
– Ага. Потом, вечером, – он широко зевнул и поднялся на ноги, придерживаясь за спинку кресла, – а сейчас я пойду посплю ещё полчасика.
– Волшебных снов.
– Ага. Пока.
Он ушёл к себе, я взяла сумку и поехала на учёбу, по пути отправив на почту письмо с просьбой перенести доставку моей посылки на завтра.
***
Учёба прошла как обычно, если не считать шныряющих тут и там журналистов. Близко они не подходили, тех, кто пытался, очень чувствительно обнимал Бравис, вжимая лицом в свою грудь и не давая сказать ни слова, а Алис в это время уводила меня подальше и вызывала по телефону дополнительных брависов, которые осматривали помещение намётанными взглядами и выводили за шиворот мутных личностей, которые прикидывались студентами, но не были ими. Это повторилось трижды за день, один раз перед парами, ещё два раза на большой перемене, потом Алис меня тихонько попросила с этого дня обедать в отдельных кабинетах ресторанов, а в общих залах кафе не обедать, если мне, конечно, не совсем наплевать на своих несчастных охранников и общественный покой. Я пообещала.