Сломанная марионетка (ЛП)

— Я не привык к этому, — бормочет парень, его руки лежат на моих бедрах.
— К чему? — спрашиваю я, проводя указательным пальцем по его твердой груди, по каждой мышце живота и, в конце концов, вниз к линиям, исчезающим под джинсами.
— К этому, к тому, что это такое. Я, так или иначе, все испорчу. Ты ведь готова к этому? — спрашивает он, его тон искренен.
Я пожимаю плечами, снова глядя ему в глаза.
— Думаю, мы сможем перейти этот мост, когда дойдем до него. — Я открываю рот, размышляя, стоит ли задавать вопрос, который зудит в глубине моего разума. — Хейлс? — Должно быть, я решаю, что собираюсь пойти туда, потому что, прежде чем я успеваю остановить себя, произношу это.
Его челюсть напрягается.
— Все не так, как ты или все думают. — Он похлопывает меня, и я сбрасываю с него ногу, поднимаюсь на кровати и опираюсь на изголовье.
— Тогда скажи мне. Кем она была?
— Близкой подругой. Мы всегда были вместе, потому что она была другом. Ты знаешь Татум? Девушку, которую ты встретила до того, как узнала о Королях?
Я киваю, слегка нервничая от того, куда может завести этот разговор. Это первый раз, когда Бишоп открылся о Хейлс, и я не хочу сказать что-то глупое, чтобы он снова замялся.
— Да, но разве вы, мальчики, не всегда знали о Королях?
Он смеется, проводит руками по волосам и опирается на локти, повернувшись ко мне спиной.
— Нет. Только после совершеннолетия тебе дают книгу. Я знал Хейлс с тех пор, как мы ходили в детский сад.
— Какой она была? — спрашиваю я, наклоняя голову. — Я знаю, что она ходила в школу Тилли и все такое.
— Да. — Он прочищает горло. — У нее была дерьмовая жизнь, а потом она начала баловаться наркотиками. Я всегда старался помочь ей, чем мог, но иногда нельзя помочь тому, кто не хочет, чтобы ему помогали. В любом случае, она бросила наркотики, и после моей инициации мы с ней снова стали близки. До тех пор, пока мой отец не решил иначе.
— Инициировали? То есть после того, как ты...?
Он смотрит на меня через плечо, затем поворачивается ко мне лицом, опираясь на одну из стоек в изножье моей кровати.
— Я уверен, что ты знаешь о процессе инициации.
Краснею.
— Да... сколько лет?
— Тринадцать. — Он внимательно смотрит на меня. — Я уверен, что ты знаешь, что происходит после...
— Твое первое убийство? — легкомысленно спрашиваю я. Уже знаю ответ, поэтому я отвожу взгляд от его глаз и смотрю на стену.
— Правду? — мягко отвечает он.
Мои глаза возвращаются к нему.
— Всегда.
— Тогда нет, это было не первое мое убийство.
Я глубоко вдыхаю.
— Ну, хорошо.
— Хорошо? — Он усмехается, качая головой и зажав нижнюю губу между зубами. — Я говорю тебе, что я убил кого-то, когда мне было меньше тринадцати, а ты говоришь «хорошо»? Как будто это самая естественная вещь в мире? — Бишоп снова смотрит на меня, в его взгляде смесь благоговения и гнева.
— Ну, — отвечаю я, — в нашем мире это естественно.
— Верно, — соглашается он.
— Так твой отец? Он заставил тебя убить ее? — Я хочу быть осторожной, и мне, наверное, следовало бы подобрать более подходящее слово, чем «убить», но мне нужны прямые ответы, а чтобы получить их, нужно задавать прямые вопросы. Не оставлять возможности танцевать вокруг да около.
Его челюсть сжимается.
— Что-то вроде этого. — Я вижу, что это щекотливая тема, и помимо того, что Бишоп не из тех, кто открывается, не хочу давить на него. Не хочу использовать тот факт, что он только что пообещал мне, что не будет лгать, чтобы вытянуть из него ответы.
Улыбаясь, я качаю головой.
— Голоден?
Бишоп потрясенно смотрит на меня:
— Что? Ты не собираешься добиваться ответов?
Я пожимаю плечами, вставая с кровати.
— Нет, я думаю, если буду слишком настойчива, ты можешь замолчать, а я действительно голодна. — Мой телефон раздается в кармане, и я достаю его, открывая сообщение от Татум.
Тейт: Ты дома?
Я: Да.
Тейт: Я скоро приду.
Бросив телефон обратно на кровать, Бишоп смотрит на него, потом снова на меня.
 
— Это была Тейт, — отвечаю я на его невысказанный вопрос. — Она скоро придет.
Он смеется, вставая с кровати и вытягивая руки.
— Я так и думал.
Следующие несколько дней проходят лучше, чем я ожидала. Помимо того, что адвокат Дэвила строит свое дело, Бишоп и я впали в ровные... отношения? На самом деле я не уверена, кто мы такие, и не хочу прерывать течение событий, прося наклеить ярлык. Однако Дэвил не выходит из своей комнаты, и это меня беспокоит. Все, кому я выражаю свое возмущение по поводу того, что он не выходит из своей комнаты, говорят, чтобы я оставила его в покое, и что он справляется со всем так, как умеет. Так что из уважения к Дэвилу я так и делаю. Оставляю его.
— Мне нужно спросить тебя кое о чем, — говорит Тейт, снимая крышку со своего йогурта. — Пожалуйста, не сердись на меня за то, что я заговорила об этом, но это зудит во мне уже некоторое время.
Откусывая яблоко, я поворачиваю руку, чтобы она продолжала — по крайней мере, пока не придут мальчики, а потом, я уверена, она напряжется, как всегда. Не уверена, что происходит между ней и Нейтом, но решаю оставить это, не желая вмешиваться в их драму.
— Итак, запись... — начинает она, и я прекращаю жевать, оглядывая кафетерий в панике.
— Татум! — огрызаюсь я на нее шепотом. — Почему ты об этом заговорила? — Я сижу прямо, снова вгрызаясь в яблоко.
— Ну, я не знаю. Может быть, потому что ты об этом не говоришь.
— Ну, я просто хочу забыть. — Бросаю на нее пристальный взгляд.
— У меня просто есть мысль. Так кто ее прислал? Элли? — Она не останавливается. Кто-то должен заткнуть ей рот.
— По-видимому, да.
— Но вот в чем дело. — Она кладет ложку йогурта в рот. — Элли, очевидно, была на ретрите, когда просочилось это видео. То есть, она не могла этого сделать, потому что там телефоны запрещены.
Я снова делаю паузу, обдумывая то, что она сказала. Не может быть, чтобы это не была Элли. Все признаки указывали на нее, и она признала, что это была она.
— Это была она, Тейт. Она призналась.
Татум пожимает плечами.
— Эххх, я просто думаю, что это Элли. Она собирается приписать себе любую боль, причиненную тебе, только потому, что это ты. Но я не думаю, что она это послала.
— Ну, может, и нет. — Я роняю свое яблоко, аппетит пропал. — Но она определенно сыграла в этом какую-то роль.
— Ммм, — бормочет Татум. — Что является моей следующей мыслью. Если это так, то есть кто-то, кто работал с ней.
Я оглядываю столовую, наблюдая за всеми учениками, объединенными в небольшие группы, некоторые смеются, некоторые рисуют, некоторые играют на гитаре, а кто-то просто сидит в одиночестве.
— С тех пор у меня не было никаких проблем из-за этого, так что я не хочу в этом разбираться. Давай просто забудем?
Татум кивает.
— Считай, что это забыто.
Если она права, и кто-то работал с Элли, тогда здесь есть кто-то, кто нацелен против меня. Может быть, это Лорен? Но с тех пор, как Элли исчезла, она ошивается в группе ботаников.
Как раз в тот момент, когда я собираюсь открыть рот, Бишоп входит в кафетерий, а за ним следуют остальные ребята. Он занимает место рядом со мной, Нейт садится рядом с Татум. Я должна спросить, что происходит между ними, но не буду. Я боюсь, что он просто использует Татум как отскок от Тилли, потому что я видела, как он ведет себя с Тилли. Не сочтите за глупость, но меня даже не было, когда Тилли была рядом, и с тех пор, как ее не стало, я могу видеть, только слегка, не явно, что ее отсутствие сделало с ним. Я знаю, что мне сказали не искать ее, но как только все это дерьмо будет улажено с Королями, и Дэвилом, и Кацией, и всеми остальными вещами, о которых я забыла, если ее все еще не будет дома, я буду искать ее.