Сводный монстр (СИ)

Пролог
От страха, необузданных эмоций и чувства горькой обреченности голова кружилась, а к горлу подкатывала тошнота. Пальцы побелели оттого, как сильно они вцепились в тугие веревки, но отпустить было страшно. Больше никогда не отпущу…
И если бы я могла что-то сказать, заорать или просто попросить остановиться… Но это было бесполезно, ведь это он.
И мне ничего не оставалось делать, как держаться за веревки, широко расставив ноги, уперев ступни в тугие узлы, наплевав, что моя белая развевающаяся юбка давно уже летает выше, чем положено, выставляя напоказ мои ноги и бедра, и нижнее белье.
В лицо ударяло его тяжелое рваное дыхание, и весь он напоминал мне загнанного в клетку зверя. Ноздри широко раздувались, на шее бешено пульсировала аорта, зубы сцеплены, выпуская легкий свист, когда он выдыхал. От него пахло какой-то горькой травой, может полынью. Челка упала на лоб, закрывая от меня один глаз, но второй, холодно-синий, смотрел на меня в упор, сверкая от ярости и злобы.
Он раскачивал качели сильнее, и иногда мы сталкивались, грудью или коленями, пытаясь удержаться на узкой доске ногами. Его рубашка развевалась за его спиной, распахнутая, открывая моему взору гладкую кожу на груди, стальной пресс и небольшую дорожку волос, уходящую под ремень джинсов. Грубые ботинки были совсем не под стать теплой летней погоде, но ведь это он. У него все по-своему.
Крепкие мышцы на руках играли, когда он ослаблял хватку на веревке, но только чтобы схватиться поудобнее, и не сорваться.
— Страшно? — ироничный хриплый голос разбивает свист ветра, который образовался от наших бесконечных движений.
— Остановись, сумасшедший, — с мольбой отвечаю я.
По моим щекам бегут ручьи безмолвных слез. Конечно, мне страшно. И он знает, почему. Он прекрасно знает!
Но ему, как всегда, нравится издеваться надо мной, а у меня больше не осталось сил бороться. Просто устала от всего.
Мои светлые волосы упали мне на лицо, когда я летела назад спиной вверх. Достигнув высшей точки, нас снова повело назад, и так бесконечно, туда-сюда. Сколько мы уже здесь? Кажется, целую вечность. Наверное, он подумал так же, потому что синий глаз смотрит на меня уже с легкой усталостью и отрешенностью. Он нервно сглатывает, и прижимает свой вспотевший лоб к моему.
— Я знаю, как сделать, чтобы тебе стало легче.
Пытаюсь отвести свой взгляд, но его зрачок, одинокий, гипнотизирует, не позволяя даже моргнуть. Я вся в его безграничной власти, впрочем, как всегда.
— Обещаю, мир перестанет быть таким треснутым и ржавым. И больше не будет больно, — тихо проговорил он странные слова. — Держись крепче.
И не успела я даже подумать о его загадочных словах, как он вдруг спрыгнул на землю и увернулся от качели, пока я, взвизгнув, пыталась удержаться.
Я летела на него, крича, но он лишь схватил деревяшку, на которой я стояла и сильнее качнул меня, глядя на меня снизу абсолютно невменяемым взглядом.
— Остановись, не надо! — кричала я, но он лишь опять оттолкнул меня, и меня понесло ввысь.
Было страшно упасть.
Раскачав меня до невозможности, он вдруг сделал то, отчего мое сердце было готово разорваться на куски: он встал на колени и спрятал руки за спину, подставив свое лицо навстречу приближающейся доске с моим весом. Словно ожидал казни.
— Нет! — заорала я, как безумная, извиваясь на узкой дощечке, пытаясь остановить проклятые качели.
Я знала, что он хочет сделать. Но остановиться было уже невозможно. Раскачанные качели неслись со скоростью поезда в метро, прямо в его спокойное, даже умиротворенное лицо.
— Не надо! Уйдииии!
Мой крик смешался с глухим звуком удара, и потонул в горячих слезах.
Глава 1
Спустя почти четыре часа полета самолет наконец-то приземлился. Раздались оглушительные хлопки, как будто то, что мы приземлились, было из ряда вон выходящее.
Я выдохнула, нервно улыбнувшись соседу справа. Он внезапно дернулся и отвел глаза, и я быстро отвернулась от него, опустив голову, стараясь больше не смотреть в его сторону.
 
Получив свой небольшой чемодан на выдаче багажа я вышла и принялась осматривать встречающих, выглядывая табличку со своим именем или более менее знакомое лицо. Хотя своего сводного братца я не видела… кажется, лет семь. Это приличный срок, чтобы сильно измениться, хотя в душе я знаю, что узнаю его из тысячи лиц.
Наконец, нахожу глазами табличку «Вера Мартенс» и поднимаю взгляд на лицо парня, который ее держал. Голубые глаза, светлые волосы в стильной стрижке и… широкая улыбка. Сразу понимаю, что это не братец, тот не стал бы меня встречать с таким радушием. Более того, он и не станет меня встречать, просто кого-нибудь отправит за мной.
Так и оказалось.
— Ты Вера? — радостно встречает меня парень, увидев, что я пялюсь на его. — Я Томас, приехал за тобой.
Он говорит на отличном английском, и я киваю ему, не зная, что еще сказать.
— Немецкий знаешь? — спросил он меня, и я отрицательно покачала головой.
— Увы, только английский. Ну и русский, естественно, это же мой родной язык.
— Ничего, у тебя хорошее произношение английского, — похвалил парень. — С немцами, австрийцами и чехами будет брат твой разговаривать, они не сильны в английском. А ты за русских возьмешься.
— И много русских? — удивилась я.
— О, да. Очень много, русские любят эту горнолыжку, ты и сама скоро убедишься, место потрясающее. У тебя только чемодан? А экип еще не получила? На чем катаешься?
Томас закидал меня вопросами.
— Я не катаюсь, — призналась я. — Ни на лыжах, ни на сноуборде.
— Не катаешься? — он так изумленно уставился а меня, как будто я ходить не умела, а не кататься.
— Нет, даже ни разу не пробовала, — я равнодушно пожала плечами.
— Но… что же ты тут будешь делать? — Томас еще пребывал в шоковом состоянии.
— Я работать ведь сюда приехала, а не кататься.
Он ничего не ответил, и я просто следовала за ним до его машины, которую он оставил на парковке.
Это правда. Я приехала сюда по просьбе родителей, которые держат здесь небольшой горнолыжный отель-полупансион. Каждый сезон они работали здесь не покладая рук. Летом постояльцев мало, осенью и весной практически нет, но стоит наступить зиме… как все номера бронируют далеко вперед, вплоть до конца сезона.
Зимой со мной часто в Москве оставалась тетка, пока мать с отчимом уезжали работать в Австрийские Альпы. В не сезон там трудился брат, который с нами никогда не жил. И так все пять лет, что существовал отель «Медвежья гора».
Собственно в своей жизни я видела брата всего один раз, когда мы приехали знакомиться к ним в пригород Мюнхена. Этого мне хватило на всю жизнь.
В этот раз родители решили улететь в теплые края, попросив меня помочь брату. Там, конечно, есть минимальный набор сотрудников, но дополнительные руки не помешают. Тем более, что я заканчивала «Туризм и гостиничный бизнес», а значит мне просто необходима практика.
Ехать, честно говоря, я категорически не хотела, но мать настояла, потому что с отчимом они и впрямь не отдыхали много лет. Могли бы отдохнуть и не в сезон, но у Юргена, моего отчима, разболелась спина и поясница, и мать решила, что везти его в холод не самое лучшее решение, купив билеты на Бали, и решив там перезимовать.
Что ж, выбора у меня не оставалось, не смотря на то, что встречи с призрачным братом я жутко боялась.
У нас у обоих были веские причины ненавидеть друг друга, и это не нарисованные во сне усы или испорченная зубная щетка. Все намного сложнее.
Я покосилась на Томаса, который запихивал мой чемодан в багажник и с любопытством спросила:
— А ты австриец или немец? Вас трудно различить.
— Я немец, — гордо ответил он, разулыбавшись. — Но здесь мне нравится. Твоему брату помогаю уже не первый сезон.
— Вы друг друга давно знаете?
— С университета, — пояснил Томас, заводя машину.
Я уселась рядом с ним и приготовилась смотреть по сторонам. Не каждый день увидишь Австрийские Альпы.