Семь Оттенков Зла (ЛП)

Человек, разрывавшийся между любовью и ненавистью, отпил горьковатого красного вина из стоящей перед ним чашки и склонил голову. Его темные глаза прищурились, будто он оценивал Минкс в желтом свете свечей. Его брови представляли собой густые пламенные заросли, а рыжая пышная шевелюра стояла торчком спереди и сзади, закручиваясь в необузданные вихры. 
— Итак, — протянул он хриплым тихим голосом, дававшим понять, что он является лидером этой банды дьявольских гренадеров, — вы хотите, чтобы мы поймали для вас вора. 
— Не совсем «поймали», — так же тихо ответила Минкс. 
Черт, встреться они где-нибудь в дальней комнате таверны «Железный Петух» в конце Уотер-Стрит, где вода из гавани накатывала на улицу клубами белой пены, а пришвартованные корабли стонали в своем тревожном полусне, они могли бы даже подружиться с этим парнем. Однако сейчас они были своего рода деловыми партнерами, стремящимися получить как можно больше выгоды друг от друга этой июньской ночью 1703 года в священном городе Бостоне. Днем городом правила пуританская этика тяжелого труда и усердия. Здесь прославляли Бога и источали праведность. Ночью правила менялись. И Минкс Каттер даже немного успокаивалась, когда тяжелые, как могильные плиты, нравы города, поворачивались своей второй стороной, выпуская из-под себя орды насекомых. Любой, даже самый праведный город был таким. Эта обитель пуританской веры в Новом Свете под своим каменным фундаментом скрывала другой мир, который выходил порезвиться, когда на землю опускалась тьма. 
— Не «поймали», — повторила Минкс, пристально глядя на человека, мечущегося между любовью и ненавистью. Его звали Дилан Бэнди. — Нашли, да. Об остальном я позабочусь сама. 
— А вы очень в себе уверены, — ответил Бэнди с легкой насмешкой. 
— Уверена, — кивнула Минкс. Ее лицо осталось бесстрастным. 
— Ха! — усмехнулся Бэнди, хотя веселья в его глазах не было. Он сделал еще глоток вина и снова оценил эту женщину из Нью-Йорка, но уже с повышенным любопытством и немалой долей благоговения. 
Минкс Каттер прибыла в Бостон двумя днями ранее на пакетботе, который пережил целых два унижения: от разбушевавшихся вследствие ливней волн и от внезапно попавшейся на пути отмели близ колонии Массачусетс. Ее послали сюда из Нью-Йорка от имени нового работодателя — агентства «Герральд» — с заданием, которое, по мнению Кэтрин Герральд, могло бы заинтересовать Минкс. Поэтому Минкс в этот душный вечер сидела в дымной таверне, куда утонченные женщины обычно не заглядывали. На утонченность Минкс претендовать не могла, потому что уже исходила свою долю грязных опасных ночных улиц и знала, как пахнет жаркая пролитая кровь. Во всяком случае, на своих руках. Опыт, которого она набралась в преступном мире под предводительством Профессора Фэлла, отлично подготовил ее к новой работе, которая заключалась в том, чтобы решать проблемы. Так же, как это делали ее коллеги — Мэтью Корбетт и Хадсон Грейтхауз. 
Возможно, Мэтью и Хадсон не вполне доверяли ей, но Минкс было на это плевать. Она понимала, что мадам Герральд отправила ее сюда, потому что сочла ее лучшей для этой работы, и доверие Кэтрин было гораздо важнее. Она намеревалась оправдать возложенные на нее ожидания. И все же ей было сложно сказать наверняка, что именно она почувствует, когда будет держать скорпиона в руке. Когда почувствует дуновение вольного ветра и услышит призывный гул кораблей, готовых отдать швартовы и отправиться в Англию. Она задумалась, вернет ли скорпиона владельцу, когда тот окажется в ее руках. Такого результата от нее ожидали. Или все же она отдаст собственные швартовы, а блеск великого сокровища в руках обеспечит ей вожделенную свободу? Интересно, думала ли о такой возможности Кэтрин Герральд, когда отправляла ее сюда? 
Свобода, — подумала Минкс, и уголки ее губ немного приподнялись в легкой улыбке. 
Она предала Профессора Фэлла и сбежала от него. Около трех месяцев назад она послужила причиной тому, что мечта Профессора об обогащении посредством войны, буквально взорвалась на острове Маятника [35]. Минкс должна была куда-то податься. Где-то осесть, чтобы спастись от гнева Профессора Фэлла. Конечно же, он не оставит этого просто так и придет за ней, равно как и за Мэтью. Даже сейчас она чувствовала, как закованный в перчатку кулак медленно сжимается, и знала, что рано или поздно он нанесет удар по ним обоим. 
  
Свобода. Нет, даже скорпион не сможет мне ее обеспечить. 
Но пока что она и впрямь была свободна. Или, по крайней мере, наслаждалась иллюзией свободы. Она вполне уверенно чувствовала себя, сидя в этой таверне и сжимая в руке нож под дубовой столешницей, а на ее белокурых локонах весело сидела шляпка цвета летнего леса, ее искривленный старым переломом нос вдыхал густой воздух мира насекомых, а ее умные светло-карие глаза смотрели на человека, который вполне мог попытаться прикончить ее в ближайшие несколько минут. 
Дилан Бэнди, король этого каменного сада, уже успел убить двух мужчин и одну женщину в течение девяти месяцев с момента своего бегства из Англии в эту пуританскую цитадель. У него действительно был сложный характер, и его в самом деле разрывало между крайностями — любовью и ненавистью. Так поговаривали в других тавернах, которые Минкс успела посетить. В рассказах не скупились на подробности о насилии, которое творил не только сам Бэнди, но и его банда. Впрочем, и внешность у членов банды была соответствующая. Щуплый и высокий шотландец МакГил был бледным, как луна, а его лицо было изрыто уродливыми кратерами оспин. Здоровяк Бронсон с бочкообразной грудью и каштановой бородой производил впечатление заядлого убийцы и насильника. А индеец-вампаноаг [36] по имени Нип одевался по-щегольски и говорил, что от его настоящего имени белый человек сломает себе язык. Все, кроме Бэнди, проводили эту встречу стоя, прислонившись к дощатым стенам. Из глиняной трубки Нипа вырывались сизые клубы дыма, поднимавшиеся кверху и зависавшие в воздухе, словно призраки. Узкие глаза индейца скрывались за этими мистическими облачками. МакГил чистил ногти изогнутым ножом. Минкс была уверена, что в жизни он находит этому клинку и другое применение. Руки Бронсона были скрещены на груди и напоминали два крупных бревна. В его бороде застряли кусочки кукурузного хлеба с маслом, который он недавно съел. 
— Вы, — прищурился Бэнди, — должно быть, выжили из ума. Прийти сюда, на мою территорию и сидеть тут, как королева мира… Вопиющая наглость! Я не привык вести дела с женщинами. 
— Это заметно, — усмехнулась Минкс. 
Бэнди вспыхнул. 
— Неслыханно, чтобы здесь находилась женщина! 
— Что ж, — сказала Минкс, окинув взглядом сэра Фарта Блоссома и пьяниц, окружавших Лорда Лоббокса, занимавших большую комнату за спиной банды Бэнди, — мне вовсе не хотелось бы портить этому месту его и без того дурную репутацию. 
— Ваш острый язычок может обеспечить вам неприятности, — предупредил Бэнди. 
— Эта женщина, — медленно и тихо произнес Нип из-за своей дымовой завесы, — держит под столом нож. 
— Думаешь, я не в курсе? Господи Боже! — Бэнди ожег Нипа своими налитыми кровью глазами и снова переключил внимание на Минкс. — Что до вас, дамочка, то вы много мните о себе! Думаете, ваш клинок достаточно острый? — Его щеки раскраснелись, и он сделал еще один глоток вина. Минкс понадеялась, что это сдержит вспышку его гнева, которая была не за горами. — Но это значит, вы боитесь меня, — сказал он, опустив кружку. — А это хорошо. Это правильно. Просто не делайте того, о чем вам придется горько сожалеть. 
— Если до этого дойдет, — спокойно сказала Минкс, — вы пожалеете первым. 
Решив, что пришло время для демонстрации силы, она вытащила нож из-под стола, прицелилась и отправила клинок в полет. Нож пронзил парик Нипа и пригвоздил его к дощатой стене. Белый порошок пудры снежной бурей обрушился на плечи его угольно-черного пальто. Надо отдать индейцу должное: он не дрогнул и даже трубку изо рта не выпустил. Он просто шагнул вперед, оставив парик висеть на стене, словно дохлую собачонку. Его собственный череп оказался почти лысым, только на макушке остался пучок волос, завязанный в тугой хвост.