Семь Оттенков Зла (ЛП)
— Вам придется найти ответ самому, — сказал Мэтью. — Возможно, вы придете к нему, когда вам накинут веревку на шею.
— Я думаю, нет, — ответил Харрис и с этими словами швырнул содержимое табакерки в глаза Мэтью.
Ослепленный, Мэтью отшатнулся, пытаясь вернуть себе зрение. Он услышал крик, визг, стук опрокидывающегося стула и звук тела, падающего на пол. Когда ему удалось проморгаться, он увидел, как Гэлбрейт и Клегг помогают Уиксу подняться. У пожилого дворецкого текла кровь из носа — вероятно, после удара Харриса.
Найвен и мисс Дженнингс вернулись в свои комнаты. Им обоим не требовался макияж, чтобы сойти за привидения.
— Он сбежал! — воскликнул Гэлбрейт. Очки криво сидели на его переносице. — Оттолкнул меня, когда я попытался его удержать. Уикс вцепился в него, и он ударил его кулаком.
— Вот ублюдок! — Мэрион кипела от злости, поддерживая мужа под руку. — Боже милостивый, сколько крови!
У Мэтью не было времени оценивать, насколько тяжела травма Уикса. Хотя его зрение было все еще затуманено, он выбежал из комнаты на мороз сквозь широко распахнутую входную дверь. За ней пролегал белый мир.
— Давайте догоним его! — сказал Калеб Клегг, поравнявшись с Мэтью, и они без колебаний пустились в погоню за безумным убийцей.
Глава 16
— Я знаю тебя много лет, Друцилла, — сказал мужчина с каштановой бородой, приставив нож к ее горлу, — но, если ты проглотишь этот ключ, я вскрою тебя, как вскрыл бы любого негодяя.
Массивная женщина плотно сжала губы. Ее глубоко посаженные серые глаза под нависающим лбом переводили взгляд с Берта Энсона на Форбса Тракстона, затем на своего мужа, которому Илай Бейнс сковал руки за спиной.
— Сдавайся, — сказал Йейтс Джонси. После удара Бейнса у него изо рта текла кровь, потому что он попытался не дать пришельцам попасть в закрытый амбар. — Мы же не хотим, чтобы он правда тебя вскрыл.
Форбс аккуратно протянул руку, чтобы схватить женщину за шею. У него бы не хватило сил задушить ее за то, что она схватила со стола ключ, засунула его себе в рот и попыталась проглотить, но он хотел это сделать. Однако женщина несколько раз моргнула и высунула язык, на котором лежал ключ, прилипший на вязкую слюну.
Пальцы Энсона в перчатках схватили ключ. Нож он отдал Бейнсу.
— Если кто-нибудь из них пошевелится, я кивну, и ты их порежешь, — сказал он. — Давайте, Тракстон. Пойдем в этот амбар.
Снаружи все еще кружил снег, подгоняемый ледяным ветром. Ботинки двух мужчин с хрустом пробивали семидюймовый слой белой корки, а более глубокие сугробы мешали им пройти. Потрошитель яростно лаял. Он был занят этим с тех самых пор, как они сюда явились. Когда Потрошитель поднял тревогу, Энсон сообщил Тракстону и Бейнсу, что этот пес еще щенком был продан из помета суки, которую держала его собственная сестра. До того, как его назвали Потрошителем, у него была кличка Пирожок.
— Я хочу открыть его сам, — дрожащим голосом произнес Форбс, когда они добрались до амбара.
Энсон передал ему ключ.
Форбс с трудом вставил его в замок. Его руки дрожали не только от холода, но и от сильного предвкушения и страха перед тем, что он обнаружит за дверью.
***Не кричите и не издавайте никаких подозрительных звуков в ответ на то, что я вам сейчас скажу, — предупредил его Мэтью Корбетт прошлой ночью. — Мэри жива, и я знаю, где ее держат. Тише! Я же говорил, не шумите! Вы стали мишенью в одной очень нечестивой игре. Эта игра закончится завтра утром. Нет, я не скажу вам, где она, прямо сейчас, просто послушайте меня. В шесть часов я хочу, чтобы вы оделись и убрались отсюда. Выйдете через черный ход, через комнату Уиксов. Илай Бейнс будет ждать вас там. Я сказал… да послушайте же вы! Бейнс проводит вас в деревню. Он знает, что ему нужно делать. Вы просто последуете за ним. Со временем он расскажет вам, куда вы направляетесь, с кем должны встретиться в Браунс-Харбор и каков ваш следующий пункт назначения. Нет, Мэри нет в деревне. Откуда я это знаю? Потому что я решил, что мир духов не такой жестокий, как мир живых. Все, больше никаких вопросов. Я понимаю, что уснуть вы сегодня не сможете, но не покидайте эту комнату и ни с кем не разговаривайте, пока не встретите Бейнса утром. Вы понимаете? Кивните, если потеряли дар речи. Хорошо. Я бы пожелал вам спокойной ночи, но это прозвучало бы как насмешка над чувствами, которые вы, должно быть, испытываете. Бейнс будет ждать у задней двери в шесть часов. Оденьтесь потеплее, на улице холодно, как у ведьмы за пазухой. Все, мне пора.
***Форбс не справлялся с замком дрожащей рукой. Энсон схватил его за запястье, забрал ключ, велел Форбсу отойти и сам открыл амбар.
Из темноты внутри донесся сдавленный вздох, когда зимний свет пролился мимо двух мужчин и осветил сцену перед ними.
Энсон заговорил первым:
— Миссис Тракстон, мы пришли освободить вас.
— Мэри? — приглушенным дрожащим голосом спросил Форбс.
С явным усилием фигура, съежившаяся под рваным коричневым одеялом, поднялась с кучи сена, отодвинутой к дальней стене. Тонкая рука потянулась, подняла ветку дерева, служащую тростью для ходьбы, и медленными болезненными шагами приблизилась к Форбсу и Энсону, поднимая другую руку, чтобы защитить бледное, тоскующее по солнцу лицо от слишком яркого света.
— О, Боже мой! — прошептал Форбс, осознав, каким мучениям, должно быть, подверглась его жена в этой отвратительной промерзшей темнице. Когда Форбс протиснулся мимо Энсона и сделал несколько шагов к Мэри — самых длинных шагов в его жизни, — изможденная женщина с выступающими скулами, остекленевшими глазами и копной грязных темных волос закричала. Это был то ли крик надежды, то ли крик отчаяния, ведь она уже и не лелеяла мечту о спасении и готовилась окончить свои дни в этой тюрьме. Ее тонкие ноги — обе сломанные и вправленные безжалостной рукой Друциллы — подкосились, и она упала. Ее поймал любящий муж, на чьих щеках замерзли слезы.
***Мэтью и Калеб Клегг брели по снегу, следуя по цепочке глубоких отпечатков ботинок, которые вели от поместья к краю обрыва. Снег летел им в лицо. Вершина утеса превратилась в белую стену, колеблющуюся от ветра. Мэтью по-прежнему плохо видел: табачный порошок все еще слепил ему глаза.
Еще несколько шагов вперед — и какая-то фигура бросилась сквозь зимнюю дымку прямо на Клегга. Сжатые кулаки размахнулись и ударили кучера по затылку. Он приглушенно вскрикнул от боли и упал. И когда Мэтью повернулся, чтобы отразить нападение, Харрис Тракстон потащил его к краю обрыва.
Мэтью пытался сопротивляться, но рука сжимала сильнее. Кровь прилила к лицу, Мэтью едва мог дышать.
— Если уж меня все равно повесят за одно убийство, — цедил Харрис сквозь стиснутые зубы, — можно не мелочиться, а расплачиваться сразу за два.
Они приближались к краю пропасти. Перед глазами Мэтью кружились черные пятна. Он все еще боролся, но силы быстро покидали его. Сквозь пульс крови в голове он слышал грохот волн и нечто, похожее на скрежет льда о скалы внизу.
Мэтью попытался сбросить руку Тракстона со своего горла, чтобы вдохнуть, но усилие было бесполезным. Его подтаскивали к самому краю… и тут Мэтью заметил, как из белой пелены выныривает еще одна фигура, движущаяся прямо на них.
Это была Баба Яга. На ее ресницах и волосах поблескивали снежинки, мертвенно-бледное лицо — за исключением багровых пятен яростного румянца на щеках — исказилось в гримасе ненависти. Баба Яга стала свидетельницей второго убийства с Мэтью Корбеттом в роли несчастной жертвы.
Тракстон повернул голову в сторону приближающейся ведьмы.