Измена. Осколки нашей любви (СИ)

В ответ она ткнулась лицом ему в грудь, будто слепой котёнок, и разрыдалась.
— Твою мать… — прошипел он едва слышно. Без лишних раздумий подхватил её на руки и вернулся к дивану, где света было чуть больше.
Осторожно опустился, баюкая её на руках, как ребёнка.
Нина самозабвенно рыдала, цепляясь дрожащими пальцами за его свитер.
Он не пытался уговорить её успокоиться. Он не стал бы опускаться до таких пустых, неэффективных вещей.
Уговоры ни к чему бы не привели. Ничего бы не дали.
Ей стоило выплакаться.
Уютная темнота новогодней ночи дарила им обоим возможность не думать о том, как причудливо и до крайности странно всё это выглядело.
Как до этого вообще докатилось.
Если бы не приключившаяся непогода, он сейчас попивал бы коктейль на безлюдном частном пляже. Почти наверняка, в компании какой-нибудь смуглой красотки, которая шла полезным дополнением к мастерски приготовленному напитку.
Райская перспектива.
Вместо этого он сидел в своём новом коттедже, пока жена его младшего брата тряслась у него на коленях, заливая слезами его уже порядком вымокший свитер.
Обменял бы он подобное времяпрепровождение на пляж, коктейль и красотку?..
За его ответ многие сочли бы его сумасшедшим.
— И-извините… — медленно выдохнув, она отлепилась от его груди и не попыталась слезть с его коленей наверняка лишь потому, что рыдания вконец её вымотали, вгоняя в состояние, близкое едва ли не к полной апатии.
— Вам совершенно не за что извиняться. Извиниться стоило мне.
— Я не… у меня просто… хотела бы я объяснить, но вы решите, б-будто я жалуюсь.
Она действительно готова честно поделиться с ним своим взглядом на всё, что происходит? Кажется, ничего сильнее этого ему услышать и не хотелось бы.
— Не решайте за меня, что я подумаю. Говорите, — он подкрепил свою просьбу, легонько сжав пальцы руки, покоившейся у неё на спине.
— П-просто… — кажется, она затаила дыхание под его пальцами, — …Егор л-любит меня таким попрекать. Как будто в его присутствии у меня не может быть скверного настроения или… будто я не имею права на что-нибудь разозлиться. Чем-то быть недов-вольной. Сразу же… «истеричка», «склочница» и том-му подобное.
Так младшенький вовсю проецировал…
Истеричкой он не раз выставлял себя сам во время их бесед по душам. И дулся, и возмущался, и глаза закатывал.
— Чёртов засранец, — пробормотал он.
— М?.. — кажется, она на мгновение отвлеклась, и его едва слышная реплика выдернула её из тяжких мыслей.
— Неважно, — мотнул он головой. — Как… вы себя чувствуете?
Он поморщился бы от избитости вопроса, но как по-другому задать его, просто не знал.
Она помолчала.
— М-мне… уже легче. Только… только лицо распухло и нос заложило.
— Мелочи, — он поднялся, не выпуская её из рук. — Здесь ванная недалеко.
И он всерьёз собирался туда её на руках отнести, но…
…но что-то над их головами мигнуло, и спустя мгновение на них обрушились потоки яркого света.
В дом очень не вовремя вернулось, мать его, электричество.
  
Глава 34
 
— Ох… — Нина в его руках тихонько всхлипывает от неожиданности.
Верхний свет, слишком яркий сейчас для привыкших к темноте глаз, беззвучно струится, обнажая всё в истинном свете.
Хотя не совсем уж беззвучно.
Оживает громадная телепанель, и с экрана безо всякого предупреждения обрушиваются развесёлые новогодние мелодии.
Твою мать, как же не вовремя.
Ему хочется силой мысли снова отключить электричество и вопреки всем доводам рассудка продолжить их комканный разговор.
Потому что череда неприятных и драматичных событий подарила ему, вероятно, самый ценный в новом году подарок.
Дальше — полная неизвестность. И у него было только вот это непонятное «сейчас», чтобы хоть как-то отыграться перед собой за то, что так долго и упрямо избегал очевидного.
Но момент был упущен. Вернувшееся электричество её отрезвило.
Пусть и не сразу.
— Надо же, починили, — пробормотал он, только бы не молчать.
А она вместо ответа спрятала заплаканное лицо у него в свитере.
 
Наверняка стыдилась слипшихся ресниц, красных щёк и распухшего носа.
—Где я могу… умыться? — пробубнила она ему в свитер, посылая по телу волны мурашек.
— Наверху, — он мысленно уговаривал себя разжать руки и отпустить её наконец. — Налево, вдоль по коридору, третья дверь. Это гостевая комната со всем необходимым.
Она мелко закивала, оторвалась от него и, не встречая сопротивления, помчалась к парадной лестнице коттеджа, которая хорошо отсюда просматривалась через дверной проём гостиной.
Он, конечно, мог остаться стоять в этой самой гостиной столбом.
Но стоило проверить систему — электричество, отопление, связь, сигнализацию. Да и вообще заняться хоть чем-то полезным, чтобы не оставаться наедине с собственными мыслями.
Алекс вынул из кармана джинсов телефон и едва не присвистнул — за каскадом событий, поглотивших его внимание, он только сейчас вспомнил, что мир вообще-то празднует Новый год…
Пугающее количество уведомлений красноречиво свидетельствовало о том, сколь многим было важно поздравить его с наступившим праздником.
Среди бесчисленных сообщений мелькнуло озаглавленное именем его главной помощницы.
Алекс прекратил листать плашки уведомлений, открыл лаконичное сообщение.
Егор ведь упомянул, что от неё получил информацию о том, что Нина осталась работать в коттедже.
Что ещё, на хрен, за самодеятельность?
Он набрал эквивалентно лаконичное поздравление и добавил: «Не слишком занята? На звонок сможешь ответить?»
Ждать пришлось всего пару минут. Стоило ему долистать до конца длиннющего списка, как на экране высветился входящий.
— С Наступившим.
— И вас, Александр Михайлович.
— Как празднуется?
— Обыкновенно. Сказала бы даже, что скучновато.
Скучновато ей, ты посмотри…
— А вот я и не припомню, когда так… увлекательно встречал Новый год. До того увлекательно, что благополучно пропустил куранты.
Он знал, что обескуражить свою помощницу подобным вряд ли сумеет. Инга была одной с ним породы — умела контролировать всё, что транслировала во внешний мир. Какие бы страсти внутри ни бушевали.
— Не уверена, что с этим вас стоило бы поздравлять, — бесстрастно отозвалась она. — Вы ведь тоже совсем не поздравить меня собирались.
— Инга, какого чёрта? — он даже не старался придать своему голосу строгости. — Для чего ты снабдила Егора информацией?
— А разве эта информация в какой-либо мере секретна?
Начинала отвечать вопросом на вопрос. Тут что-то нечисто.
— Дело не в степени её секретности. Дело в том, кому ты её доверяешь.
— Егор Михайлович — законный муж Нины Евгеньевны, — озвучила очевидное Инга. — Или я чего-то не знаю?
Хитрая бестия. Она вызывала его на разговор.
— Но ты же понимаешь, что даже в таком деле могут появиться нюансы?
— Очень хорошо понимаю. Я эти нюансы и учитывала. Егор Михайлович позвонил, чтобы узнать, пустует ли сегодня коттедж, — со значением проговорила Инга. — Спросил он это, конечно, не прямо. Очень завуалированно.
Идиота кусок. Он понятия не имел, что таких вот любопытствующий Инга щёлкала будто семечки.
— Я предположила, что он… хм, что у него на коттедж какие-то планы. Прислуга до отъезда на выходные мне отзвонилась. Я знала, что Нина Евгеньевна останется в доме работать.
И после паузы всё же добавила.
— О вашем отменённом рейсе я тоже, конечно же, знала. Ваше сообщение вечером я получила.
Значит, Егор решил отправиться в коттедж, несмотря ни на что. Не Новый год со своей шлюшкой отметить, так с Ниной поговорить.
О чём ему приспичило с ней говорить? Что могло стрястись на этой его конференции?
Вопросы росли и ответов пока не имели.
— Знаешь, кто ты? — на его губах против воли заиграла усмешка.