Бангкок - темная зона

— Абсолютно. Он явно знаком с методикой «медитации випашьяна». Иначе в нем бы не было такой потусторонности. — Я рассказал Кимберли, как менялась личность брата Титанаки.
— Биполярный, — поставила диагноз Кимберли. — Настоящий псих никогда не бывает таким собранным и последовательным. Может, время от времени забывает принимать литий. Думаешь, это он добрался до Ковловского?
— Похоже на то. Один браслет из слоновьего волоса еще может быть совпадением, но второй…
— Уж очень откровенно-дерзко. Во всяком случае, он раньше нас открыл, кто такой человек в маске. Но, по-моему, ты сказал, он не видел видеозапись?
— Так он утверждает, а монахи не лгут.
Американка фыркнула и сделала большой глоток пива.
— Что, разве Пол Пот не был буддийским монахом?
— Какое-то время. Ему это, кажется, не подошло.
— Кхмерским буддийским монахом?
Я пожал плечами.
— Ясно одно: это сделал не брат Дамронг, и он не может считаться подозреваемым.
— Но он знает о нашем деле больше нас. Сончай, почему ты защищаешь свихнувшегося на религии придурка? Он нашел Ковловского. Он раздал браслеты из слоновьего волоса всем подозреваемым. Уж не сам ли он продал свою сестру? Не сам ли затеял снимать ее убийство?
Я недоверчиво покосился на американку.
— Ты не схватываешь. — На тайском ответ показался бы грубым, но настроение Кимберли оставалось непоколебимо жизнерадостным.
— Что не схватываю?
— Не поняла, что такое «гатданью».
— Не поняла.
Я тяжело вздохнул, потому что все это уже проходил: пытаться объяснить фарангу, что такое «гатданью», все равно что рассказывать суматранскому охотнику за головами, что такое «спираль ДНК» — восприятие неизбежно получалось поверхностным.
Как мог, я описал скрытую структуру общества, в котором очень немногие иностранцы узнают современный Таиланд. Когда буддизм впервые пришел на эти берега, наши предки с энтузиазмом приняли послание великодушия и сострадания. Но ощутили необходимость подправить его, чтобы учитывались особенности человеческой натуры, подмеченные за десять тысяч или около того лет, пока они жили без буддизма. Возражения, которые у них возникли против наивности новой веры, можно выразить одним словом — «воздаяние». Откуда человеку знать, что великодушие — это такая штука, которая стоит затраченных усилий? Только убедившись, что его усилия окупятся. В результате каждый таец превращается в центр бесконечной сети морального дебета и кредита, исчезающей только со смертью индивида. Разумеется, каждое одолжение должно оцениваться согласно неписаной системе ценностей, и отправная точка здесь — Великая милость рождения, долг, который превыше всех остальных долгов.
— Если смотреть поверхностно, Таиланд можно принять за мужскую шовинистическую культуру. Но если копнуть глубже, сразу становится понятно, что нами всеми правит Мать. Что касается меня, я в этом нисколько не сомневаюсь.
— И поэтому работаешь в материнском борделе, несмотря на свои природные качества?
— Да, — признался я, не в силах смотреть ей в глаза.
— То есть когда я вижу, как вы, тайцы, крутитесь, словно каждый — центр деловой активности, надо понимать, вы пытаетесь добиться услуги от А, чтобы расплатиться с Б, которому должны чуть не с самого детства?
— Ты все правильно поняла.
— Подожди… Тогда как быть с девушками, которые работают в барах? Не будешь же ты утверждать, что они расплачиваются с Матерью тем, что продают себя?
— Именно этим они и занимаются.
— И их матери знают?
— На этот счет действует уговор молчания, но на самом деле все обо всем знают.
Кимберли посмотрела на меня поверх пинтовой кружки пива, которую только что заказала. Поежилась и поставила ее на стол.
— Ну и ну, — покачала она головой. — Но ведь они же созданы не для этого. Все, о чем ты сказал, не что иное, как духовный шантаж. Они лишают себя шансов на удачный брак, на детей — на все.
— Тут, Кимберли, ты перехватила. Какие у них могут быть шансы? Мы говорим о бедноте.
— Но как все это применимо к нашему расследованию? Мне кажется, Дамронг и ее брат ненавидели свою мать.
 
— Мы подошли к самому главному. Гатданью — вещь очень практичная. Человек обязан только тому, кто оказал ему реальные услуги. За исключением факта рождения, Дамронг была матерью брату. Снова и снова спасала ему жизнь, дала образование.
— И была не из тех, кто стесняется, если потребуется напомнить человеку, скольким он обязан.
— Мы этого не знаем, но, наверное, так оно и было.
— Программировала с раннего детства.
— Вероятно.
— Господи, у парня наверняка проблемы.
— У нас они тоже есть. — Я повел подбородком в сторону Меконга.
По берегу в такой же удобной, свободной, как у предыдущей пары, одежде шел Том Смит. Он не мучился культурными комплексами, когда на его пути попался мальчик с увечным братом. Я видел, как исчезли улыбки и молящее выражение в их глазах, когда он отшил их, что-то рыкнув. На Смите была рубашка с короткими рукавами, так что мы легко рассмотрели на его левом запястье блестящий коричневый браслет. Я не успел сообщить агенту ФБР о сотрудничестве Смита с китайским австралийцем, поэтому рассказал сейчас.
— Надо выбираться отсюда, — забеспокоилась Кимберли, когда я закончил.
— Почему? — удивился я.
— Он консильери, Сончай, советник. Я знаю, кто этот китайский австралиец. Как и многие агенты ФБР с международным опытом работы. Именно этот международный аспект я приехала сюда выяснить. Мы считаем, он первый человек в синдикате богатых психов. Называем их «невидимками». Они стоят за очень многими аферами и другими преступлениями, такими как смертельные бои гладиаторов в пустыне Сонора,  [33]съемки убийств в Никарагуа, когда жертв ни за что ни про что выкидывают из вертолетов, садомазохизм на продажу в Шанхае, похищение детей из неблагополучных семей в Глазго с последующей отправкой на Ближний Восток для утехи шейхов. Эти преступления никогда не раскрываются, потому что, с точки зрения Штатов и Запада, они слишком закулисные и за ними стоят слишком богатые люди, чтобы удалось засадить их за решетку.
Я нисколько не удивился ее словам, но не понимал, зачем паниковать: даже если Смит приехал в Камбоджу по тому же делу, что и мы, это еще не значит, что он сейчас же кинется вызывать команду убийц.
Агент ФБР покачала головой.
— Не могу поверить, что разбираюсь в здешних делах лучше тебя. Неужели не врубаешься? Здесь нет закона. Никакого. Знаешь, как поступают люди, когда нет закона? Они убирают тех, кто стоит у них на пути. Убирают, даже если существует малейшая возможность, что кто-то встанет у них на пути. Это называется Первым законом выживания Каина. Представь: ты советник могущественного международного синдиката, который в глазах большинства является производителем порнографии, но на самом деле его главный продукт — поставлять развлечения психически ненормальным миллиардерам. Какой ты должен обладать властью, имея неопровержимые улики против десятка самых богатых в мире извращенцев! Понимаешь, какова ставка? Люди Смита засняли смерть Дамронг и теперь нервничают, потому что второй актер покончил с собой в миле отсюда. Не пройдет и тридцати минут, как Том Смит даст взятку тем же полицейским, которых подкупили мы, и осмотрит место, где Ковловский выпотрошил свои внутренности. Получившие от нас деньги копы расскажут о нашем визите. Сообщат, что мы изучали место преступления. Упомянут, что мы еще не уехали и собираемся пробыть в Пномпене до завтра. Как поступит Смит в стране, где в «хлебной очереди»  [34]стоят сто тысяч бывших красных кхмеров? Сколько ему потребуется времени, чтобы сколотить небольшую армию? Те же полицейские выступят агентами по найму — за десять минут призовут под ружье дюжину наемных убийц. Не исключено, сами копы и есть наемные убийцы, которым время от времени нравится выполнять полицейские функции. Неужели не понимаешь? Покончить с нами в Камбодже — самое милое дело, и такой человек, как Смит, не позволит себе упустить шанс. Вспомни, что произошло с Нок. Скажем так, Сончай: я была здесь в прошлой жизни, поэтому разбираюсь в здешних делах.