Айседора (ЛП)

На устроенном в спешке слушании смысл каждого слова был искажён, перекручен, только чтобы доказать вину лакея в отвратительных извращениях.
Но Диомед был виновен лишь в том, что привлёк нежелательное внимание принца. По словам Алексиоса, его пленили необычного цвета волосы Диомеда. Таких волос он не видел никогда, поэтому желал к ним прикоснуться. Единственная проблема заключалась в том, что Диомеда это не интересовало. Нет, секс ему нравился, предпочтительно с женщинами, но в такое затруднительное положение он попал благодаря нездоровой одержимости наблюдать за любым сексуальным актом. Слишком поздно Диомед понял, что те, за кем он подсматривал, были принц и один из сыновей члена совета, а к таким вещам Алексиос относился, мягко говоря, не слишком благосклонно. Правда, конечно же, осталась за пределами процесса слушания.
— Пошевеливайся!
Вместо того чтобы ускорить шаг, Диомед споткнулся и выругался — острый камень рассёк его босую ступню. Чёрный капюшон, наброшенный на голову, не позволял рассмотреть ничего вокруг, кроме грязной дороги, что вела в сторону озера.
Озера Копаида. В обычные дни — умиротворённое место. Но сегодня — иначе.
Сквозь решётку окна в подземелье заглянуло серое утро, и Диомед подумал, что, возможно, оно предвестник событий, ожидавших его на закате солнца, в сумерках. Уготованная молодому мужчине смерть не была ни быстрой, ни безболезненной. Говорили, что она походила на настоящий ад на земле, и Диомед подумал, что, возможно, он её заслужил, раз его привлекали извращения.
Верёвку, которая стягивала руки, дёрнули влево, и когда лошадь повернула в том же направлении, Диомеду ничего не оставалось, как пойти следом. Обречённо ступая шаг за шагом, он уловил впереди приглушённые голоса.
Толпа. Конечно же, принц устроит из казни представление.
Лошадь остановилась. Шёпот начал набирать силу и превращаться в возмущённый, но ещё тихий рокот. Волнение. Извращённое возбуждение в преддверии публичной казни. Диомед никогда этого не понимал.
Волны с хлюпающим звуком набегали на берег. Сидевший верхом на лошади мужчина стянул с головы Диомеда капюшон, и толпа, как по команде, ахнула. После ночи в заточении его длинные серебристые волосы были грязными и спутанными, а одежда свободно болталась на высокой худощавой фигуре.
До ноздрей донёсся сладкий аромат мёда с молоком. Натолкнувшись взглядом на несколько бочек, привязанных сзади к телеге, Диомед понял, откуда он исходил. От тошнотворного запаха скрутило желудок — пленник знал, для чего использовали эту смесь.
— Тихо-о-о! Помните, мы собрались тут не для веселья, — прозвучал за спиной до боли знакомый голос.
Похоже, принц Алексиос ни за что не пропустил бы именно сегодняшнее представление. Казалось, что в его правлении это был единственный поступок, которым можно было бы гордиться. Печально, особенно если учесть, что в целом, Диомед был никем, просто угрозой конкретно для этого мужчины.
— Слушайте приказ повелителя! За развратное и порочащее поведение Диомед Романос приговаривается сегодня к смертной казни через скафизм. С наступлением сумерек его привяжут к лодке и обмажут мёдом с молоком, привезёнными в бочках на телеге. Затем второй лодкой накроют так, чтобы снаружи остались только голова, руки и ноги. Потом лодки спустят на озеро, и его тело будет плавать, пока насекомые, паразиты и прочее дьявольское отродье, как наш приговорённый, не заползут через отверстия и не съедят его, или он не умрёт раньше.
В толпе тут и там послышались одобрительные возгласы, а Диомед не мигая уставился на ненавистного мужчину, который оглашал столь кошмарное наказание.
Они знали друг друга много лет, и хотя принц был очень привлекательным, этого оказалось мало, чтобы убедить Диомеда перейти в другой лагерь. И вот к чему они пришли — к злобной вражде, грозившей теперь самой смертью.
Принц Алексиос накинул на плечи красный плащ и неторопливым шагом пошёл к Диомеду. Остановившись рядом, он буднично произнёс:
 
— Я слышал, это самая мучительная смерть. Жаль, Диомед, у меня нет времени посмотреть, как будут пожирать твоё тело.
Диомед тоже слышал, что эта смерть отвратительна. Но он ни за что на свете не покажет перед Алексиосом своего страха. Поэтому молодой мужчина повернул голову, и встретившись взглядом с принцем, сказал:
— Не более, чем твоя смерть в своё время. В этом я уверен.
Алексиос криво усмехнулся:
— О моей смерти ты никогда не узнаешь, разве только тебе известно то, чего не ведаю я.
— Верно. Но жить твоей жизнью, жизнью лжеца, уже подобно аду. Скажи, ты грозил парням смертью до того, как заставлял лечь под себя, или только когда нагибал над кроватью без единого шанса, кроме как подчиниться?
Принц Алексиос выхватил меч и приставил остриё к подбородку Диомеда. Тот злобно ухмыльнулся и с вызовом кинул:
— Давай, ну же.
Алексиос в ответ только рыкнул и полоснул мечом по одежде. Ткань распахнулась и обнажила смертника. Несмотря на своё презрение, принц жадным взглядом блуждал по телу Диомеда, — худощавой фигуре с мускулами, отточенными многолетним физическим трудом, — пока не глянул на державшего верёвки.
— Когда привяжите его к лодке, сделайте ещё одно отверстие над пахом. И хорошенько обмажьте ему член. Полагаю, если эту часть сожрут первой, наказание будет воистину достойным.
Диомеду не дали возможности ответить — дёрнули за связанные руки и потащили к первой лодке. Поняв, что это конец, он судорожно вдохнул и посмотрел вдаль на полосу воды. Как настолько спокойное и тихое место буквально за ночь могло превратиться в сами глубины ада? Через несколько часов он узнает.
С плеч стянули одежду и наклонили вперёд. Двое мужчин облили мёдом спину и ягодицы, а затем вымазали тело спереди. Потом подвели к лодке, уложили, привязали, обмазали мёдом член и полили молоком. С трудом сдержав рвотный позыв, Диомед услышал вдали звук топора, рубившего дерево, — готовили вторую лодку.
Толпа зловеще молчала. Единственным звуком был стук-стук-стук топора. Потом появились шестеро мужчин и опустили сверху вторую лодку. Когда её установили, Диомед подумал, что конструкция очень напоминает гроб, в каком-то смысле так и было.
Молодой мужчина лежал внутри раздетый, привязанный и облитый сладким. Насекомые садились сверху и уже не могли выбраться из липкой смеси, которая их и привлекла. Тем временем лодку дотащили до кромки воды, и когда всё было готово, чтобы столкнуть её в водяную могилу, у головы Диомеда появился принц.
Он наклонился низко, почти соприкасаясь носом, и тихо прошептал:
— Может, наблюдая сегодня вечером за звёздами, ты поймёшь, что любопытствовать нехорошо. И что подглядывать за чужой частной жизнью — большой грех. Надеюсь, жуки преподадут тебе урок и выедят глаза первыми.
Оса ужалила в бедро, и Диомед вздрогнул от боли. Потом сцепил зубы и произнёс:
— Возможно, не в этой жизни, но клянусь, однажды я тебя найду и заставлю за всё заплатить.
Зубы принца сверкнули в злобной усмешке. В этот момент несколько мужчин резко толкнули лодку и та, оказавшись на водной глади и какое-то время подрейфовав, выплыла на середину спокойного озера.
Диомед начал ждать своей смерти.
 
Айседора проснулась от знакомого мучительного вскрика господина, протянула руку на его обычное место, но наткнулась на пустоту. Иса села в широкой и пустой кровати: в голове шумело, а внутри поднималась паника.
Где он?
Тело, будто налитое свинцом, не слушалось, и она с трудом спустила ноги на холодный деревянный пол. Снова послышался страдальческий стон, и, откинув тяжёлое одеяло, Айседора в отчаянии обвела взглядом комнату в поисках мужчины.