Одна откровенная ночь (ЛП)

— Какой ты властный.
— Вы даже представить не можете, насколько, миссис Тейлор.
Нан тут же смотрит на меня, ища в моих глазах… не знаю, что. Но прекрасно понимаю, что нечто она видит, несмотря на все мои попытки сдержаться и скрыться. Тут же краснею. Проклинаю свои щеки за то, что так легко выдают меня. Опускаю взгляд.
— Миссис Тейлор, — зовет Миллер, спасая меня от дальнейшего разглядывания бабушкой, — я привык к вашей семейной дерзости. — Он тычет большим пальцем через плечо в мою сторону, и мне хочется объявить, что веду я себя так только в особых обстоятельствах. Но сдерживаюсь. Мудро. — К такому я привык.
— Молодец какой, — бормочет Нан, задирая нос. — И что же ты сделаешь? Отшлепаешь меня?
Я кашляю, маскируя смех. То же самое делают Джордж и Грегори. Бабушка просто нечто!
— Это не в моем стиле, — легкомысленно отвечает Миллер, не ведясь на ее подначку.
Это только усиливает раздражение Нан, а мы продолжаем хихикать. Даже слезы выступают от смеха. Это бесценно. Я отчаянно избегаю взгляда Джорджа и Грегори, зная, что они заставят меня согнуться пополам от смеха, как только увижу блеск веселья в их глазах.
— Вы знаете, как сильно я люблю вашу внучку, Жозефина?
Слова Миллера останавливают неудержимое хихиканье, и лицо Нан мгновенно смягчается.
— Могу представить, — тихо произносит она.
— Что ж, позвольте мне прояснить все для вас, — официально говорит Миллер. — Это чертовски больно. — Я замираю и смотрю, как лицо Нан над плечом Миллера буквально лопается от счастья. — Прямо здесь. — Он берет ее руку и кладет на свой пиджак. — Моя милая девочка научила меня любить, и от этого я люблю ее еще больше. Она для меня все. Видеть, что нечто приносит ей боль или заставляет грустить, наносит урон мне, Жозефина.
Стою позади и молчу. Грегори и Джордж тоже не произносят ни слова. Миллер разговаривает с бабушкой так, будто они одни в комнате. Не знаю, как он смог добиться послушания бабушки. Но это, однозначно, сработало.
— Я знаю это чувство, — бормочет Нан, грустно улыбаясь. Я готова заплакать. — Я испытывала такое когда-то.
Миллер кивает и протягивает руку, чтобы убрать с ее лба выбившийся седой локон.
— Оливия без ума от вас, дорогая леди. И я тоже.
Нан смущенно улыбается Миллеру и берет его ладонь в свою. Уверена, она еще и крепко сжимает ее.
— Ты тоже неплох.
— Рад, что это мы прояснили.
— О, и булочки у тебя что надо!
— Мне говорили, — смеется Миллер и наклоняется к бабушке, чтобы поцеловать ее в щеку.
Внутри все сжимается от счастья, хотя я должна по полу кататься от смеха из-за последней бабушкиной ремарки.
У Миллера никогда никого не было. А теперь есть я, да еще и моя бабушка в придачу. И степень его признательности внезапно становится очень ощутимой. Он тоже любит Нан. На другом уровне, конечно. Но его чувства сильны. Очень. И он доказывает их словами и действиями. С тех пор, как мы вернулись из Нью-Йорка.
— А теперь, — он встает, оставляя Нан сидеть с довольным и мечтательным видом, — Оливия уложит вас в постель. Я помогу Грегори сделать чай, а Джордж принесет его вам в комнату.
— Ну, раз ты настаиваешь.
— Именно так. — Миллер смотрит на меня с интересом, когда ловит на себе взгляд моих слезящихся глаз. — За работу.
Мысленно беру себя в руки и поднимаю Нан со стула, страстно желая сбежать от моего прекрасного мужчины, прежде чем он заставит меня рыдать при всех.
— Ты хорошо себя чувствуешь? — спрашиваю, когда бабушка медленно выходит из кухни и шагает по коридору к лестнице.
— Как никогда, — отвечает она честно, мучительно дергая за струны моей души. Моя удовлетворенность вскоре исчезает и заменяется страхом. Потому что, как бы глубоко я не прятала это у себя в голове, скрывать вечно не смогу.
Грейси Тейлор.
Пытаюсь смириться. Но Нан не сможет.
— Он на тебе однажды женится, — заявляет она, вырывая меня из мучительных мыслей. — Помяни мое слово, Оливия. Никогда за все свои восемь десятилетий жизни, я не встречала такую сильную и чистую любовь.
 
Она осторожно поднимается по лестнице, я следую за ней и держу сзади, мой разум в вихре конфликта — неописуемого счастья и затмевающей печали.
— Миллер Харт любит тебя до смерти.
  
Глава 16
 
На то, чтобы поухаживать за Нан, у меня уходит больше часа. Наслаждаюсь каждым моментом, начиная с помощи в ванной и заканчивая укладыванием в постель. Вытираю и расчесываю волосы, помогаю надеть ночнушку с оборками и взбиваю подушки, прежде чем помочь ей забраться в постель.
— Держу пари, тебе это нравится, — тихо размышляет Нан, разглаживая постель вокруг себя. Она усаживается поудобнее, ее седые кудри идеально лежат на плечах.
— Мне нравится ухаживать за тобой, — признаю, воздерживаясь от того, чтобы сказать, что намного приятнее делать это, когда она в порядке.
Хочу, чтобы Нан поправилась и вернулась к норме. Возможно, она и вернула себе свой пыл, но я не обманываюсь мыслями о том, что бабушка полностью выздоровела.
— Не думай, что позволю тебе ускользнуть в тот пустой мир, в котором ты пряталась до появления Миллера, — говорит она, не отрывая взгляда от простыней. Останавливаюсь и смотрю на бабушку, которая косится на меня. — Просто, чтобы ты знала.
— Знаю, — успокаиваю ее, заталкивая тень сомнения, появившуюся в моем сознании, подальше.
Намного проще спрятаться снова, чем бороться с препятствиями, которые появляются в моей жизни.
— Я уже говорила это, Оливия, — продолжает Нан. Не нравится мне, куда она ведет. — Влюбиться легко. А вот удержать это чувство сложнее. Не думай, что я глупая и верю в идеальные отношения. Я вижу перед собой одурманенного мужчину. И такую же девушку. — Бабушка делает паузу. — И еще яснее я вижу демонов, которых скрывает Миллер Харт.
Дыхание сбивается.
— Также я вижу его отчаяние. У него не выйдет спрятаться от меня. — Нан наблюдает за мной, а я все еще не могу нормально дышать. — Миллер зависит от тебя, моя дорогая. Помоги ему.
Стук в дверь спальни отвлекает, пугая своей внезапностью. Несусь через всю комнату, чтобы открыть. Мое сознание кричит о необходимости побега, отчего я начинаю паниковать. Перед дверью стоит Джордж. Выражение лица недовольное, потому что он пытается не уронить поднос с чаем.
— Оливия, все в порядке?
— Да, — отвечаю я и отхожу, давая ему пройти.
— Она готова принять гостей? У меня чай.
— Отвези меня на танцы, Джордж! — кричит Нан со своего места, отчего посетитель улыбается.
— Полагаю, это да. — Он входит, улыбаясь еще шире, когда видит бабушку, аккуратную и опрятную. — Выглядишь потрясающе, Жозефина.
К моему удивлению, она в ответ не фыркает и не иронизирует.
— Спасибо, Джордж. — Бабушка постукивает по прикроватному столику, как знак поставить поднос, что он делает быстро и осторожно. — Ну-ка, давай посмотрим, насколько хорош твой чай.
— Никто не делает его так, как ты, Жозефина, — отвечает Джордж, в его голосе счастье. Он добавляет сахар в каждую чашку.
Наблюдаю за ними в течение нескольких минут, зависнув в дверном проеме. Улыбаюсь, когда вижу, как Нан хлопает Джорджа по руке, а тот радостно смеется. Он счастлив, что бабушка дома, а она, хоть никогда и не признает, рада, что Джордж рядом с ней, под одной крышей. Смена ролей может привести к тому, что между ними возникнет больше споров, чем обычно.
— Я буду внизу, — предупреждаю, пятясь из комнаты, но никто не отвечает на мое заявление.
Нан продолжает давать Джорджу точные инструкции, пока он пытается приготовить чай по ее стандартам. Напрасно старается. Никто не сможет сделать такой же хороший, как Нан.
Оставляю их, пусть вдвоем наслаждаются своей комедией. Расслабляюсь, потому что теперь не нахожусь под прицелом Нан.
Вскоре я оказываюсь кухне. Вижу Миллера, прислонившегося к столешнице, и Грегори, сидящего на стуле. Оба поворачиваются ко мне. Нахожусь под пристальным наблюдением, мне неловко, однако испытываю облегчение, ведь они хотя бы не поубивали друг друга. Но вскоре и оно исчезает. Ощущаю исходящие от мужчин тревожные флюиды. Быстро понимаю, почему эти двое так встревожены.