Если башмачок подойдет…

— Как красиво! Похоже на сапфир. Правда?
Саймон внимательно наблюдал за ней. Губы его слегка изогнулись загадочной улыбкой.
— Думаю, вам следует попробовать его надеть.
Напряженность в его взгляде выдавала сильное желание поцеловать ее. И Аннабелл внезапно почувствовала, как в глубине ее существа поднимается ответная страсть к нему. Должно быть, он привел ее сюда в надежде очаровать, поразить ее воображение. И кто может помешать им удовлетворить свои желания? Они здесь совершенно одни. Никто ведь не узнает…
Но она уже все для себя решила. Не следует поощрять его. При всем его обаянии жизнь, которую он ей предлагал, — бесчестна.
С болью в сердце Аннабелл опустила взгляд и надела кольцо с сапфиром на палец. Оно оказалось ей впору, значит, когда-то принадлежало женщине. Однако в отличие от остальных предметов кольцо не несло на себе следов времени, и это возбудило в ее душе тоскливую грусть. Если бы только…
Не в силах вынести гнетущую тишину, она сказала:
— Хотелось бы знать, кому принадлежала эта красота. Думаете, это обручальное кольцо?
Саймон подступил к ней ближе. Взяв ее руку, он изучающе рассмотрел кольцо в свете лампы.
— Скорее всего это кольцо в честь помолвки.
Она подняла на него взгляд, отметив загадочное выражение его лица.
— Как вы можете это утверждать?
Слабая улыбка тронула его губы.
— Потому что оно принадлежало моей бабушке.
Аннабелл, глубоко потрясенная, удивленно уставилась на него. Его слова эхом отдавались в ее мозгу, но она не могла понять его намерения. Его бабушке? Вот так артефакт!
Она потрясла головой:
— Я… я не понимаю.
— Это единственный предмет на столе, который не добыт на раскопках. Я положил его туда, чтобы вы его нашли. — Он понизил голос до хриплого шепота: — Потому что я хочу, чтобы вы носили его, Аннабелл.
Большим пальцем он слегка поглаживал ее ладонь. Во взгляде его пылала неистовая страсть, и девушку охватила дрожь. И все же невольный страх омрачал ее радость. Он ничего не сказал о любви — или о женитьбе. А это могло означать только одно.
Глаза ее наполнились слезами, она попыталась снять кольцо. Но ее руки слишком сильно дрожали, и ей это никак не удавалось.
— Если это еще одна попытка подкупа, Саймон, я не возьму его.
Он сжал ее пальцы, останавливая эти неистовые усилия.
— Дорогая, это не попытка подкупа. Ну, может, и так, но не в том смысле, как вы подумали. Пожалуйста, можете вы просто выслушать меня?
Аннабелл застыла с учащенно колотящимся сердцем. В его тоне проскальзывало отчаяние, совершенно непохожее на его обычное обаяние и искусность. И все же она не смела позволить себе надеяться. Удар будет слишком разрушительным, если она ошиблась.
— Ну что ж, говорите.
Он продолжал крепко сжимать ее пальцы.
— Я много думал эти последние несколько дней, — сказал он прерывающимся голосом. — И теперь я понял, почему сделал вам это непристойное предложение. Хотя вы стали так много значить для меня, я должен был держаться от вас на расстоянии, так же, как я поступал с Николасом. — Саймон поморщился и на мгновение отвел взгляд, затем снова взглянул ей прямо в глаза. — Вы были правы, когда назвали меня трусом, Аннабелл. Я очень боялся полюбить снова.
Он выглядел таким измученным, что она ощутила прилив глубокой нежности к нему, хотя и не была еще готова его простить.
— Я не Диана, — прошептала она. — Я бы никогда не предала вас, как сделала она.
— Я знаю. Думаю, я всегда это знал. Но из-за нее я поклялся больше никогда и никому не открывать своего сердца. И вот я перед вами, безумно и безнадежно влюбленный в вас. — С этими захватывающими дух словами он поднес ее руку к своим губам. — Я хочу, чтобы вы стали моей женой, Аннабелл. Вы окажете мне честь выйти за меня замуж?
Буря эмоций охватила девушку, спазмом перекрыв горло. Никогда даже в самых смелых мечтах не решалась она вообразить, что Саймон испытывает к ней столь сильные чувства. Она опасалась, что с его стороны это всего лишь мимолетное физическое влечение. Переполненная радостью, она почувствовала, что не в состоянии произнести ни слова. Поэтому лишь обвила руками его талию и уткнулась лицом ему в грудь, позволив своим действиям говорить за нее.
 
Он крепко обнял ее, осыпая поцелуями ее голову. Ладони его блуждали по ее спине, словно он вознамерился никогда ее не отпускать. Затем их губы слились в сладостном страстном поцелуе, полном взаимной любви.
Саймон слегка отстранился, прижавшись лбом к ее лбу.
— Это означает «да», я не ошибся?
Следы тревоги в его голосе тронули ее сердце.
— Это означает да, да, тысячу раз да! О, Саймон, я так сильно тебя люблю! Почему бы еще, как ты думаешь, я позволила тебе подобные вольности в тот день в гостевой спальне?
Его глаза сверкнули.
— Я думал, ты просто не смогла устоять перед моим непревзойденным искусством любовника.
— Ну что ж, я действительно не могу отрицать, что ты мастерски действуешь своим ртом и руками.
Соблазнительно улыбаясь, она провела кончиком пальца по его влажным губам, и он улыбнулся в ответ, глядя ей прямо в глаза. Страстное желание охватило ее. Какое счастье, что уже не было необходимости себя сдерживать. Его ладони медленно блуждали по ее груди и пояснице, разжигая ее страсть к нему, и девушка прошептала:
— Нам ведь не нужно возвращаться в бальный зал прямо сейчас?
Как только она это сказала, часы на каминной полке пробили полночь. Его руки мгновенно замерли, и он пристально посмотрел на часы.
— Нет, мы должны идти немедленно, иначе мы пропустим наш главный танец.
Она потерлась о него бедрами.
— Мы можем потанцевать прямо здесь, только вдвоем.
Саймон слегка опустил ресницы, и его взгляд откровенно сказал ей, как сильно он желает ее. Затем он крепко сжал челюсти и упрямо отстранился от нее.
— Как ни соблазнительна ты, любовь моя, я твердо намерен танцевать с тобой перед всем обществом. Праздничный ужин — самое подходящее время объявить о нашей помолвке.
Он подвернул лампу, взял Аннабелл за руку и вывел ее из кабинета, заперев за собой дверь.
Когда они рука об руку шли по темному коридору, Аннабелл попыталась понять, почему ей так не нравится идея во всеуслышание объявить об их столь важном решении прямо сейчас.
— Разве обязательно сообщать эту новость сегодня? Почему мы не можем пока хранить ее в секрете?
Он удивленно взглянул на нее.
— Зачем же ее скрывать? Я хочу, чтобы весь свет знал, что ты моя невеста.
— Они узнают об этом достаточно скоро. — Чтобы успокоить его, она погладила его по щеке. — Саймон, ты не должен забывать, что я всего лишь гувернантка. Хуже того, я ничего не знаю о своей семье. Из того, что мне известно, я вполне могу оказаться внебрачной дочерью разбойника с большой дороги. И поскольку люди в этом бальном зале судят всех в первую очередь по их родословной, многие сочтут меня охотницей за состоянием.
— Пусть только попробуют, — решительно заявил он. — Я им живо вправлю мозги.
— Я не сомневаюсь, что ты защитишь меня. Но я не хочу испортить этот чудесный вечер сплетнями и дурными пересудами. Он слишком особенный для нас. — Чувствуя, что он готов уступить, она добавила: — Кроме того, есть человек, который должен первым узнать об этом.
Лукавая улыбка тронула его губы.
— Николас?
Аннабелл утвердительно кивнула.
— Он был страшно расстроен, что не увидит бала, и я обещала ему, что приду в полночь с угощением и разбужу его. Он спросил, не придешь ли и ты тоже. Ты придешь?
Саймон схватил ее в объятия и поцеловал в лоб.
— Все будет так, как ты пожелаешь, любовь моя. Но сначала мы потанцуем. Я на этом настаиваю.
— Да. О да.
Они поспешили в бальный зал и обнаружили, что все танцоры уже собрались и пребывают в ожидании. Аннабелл беспокоилась, что они пропустят начало танца, но Саймон уверил ее, что музыканты не начнут играть последний танец до его прибытия. Когда они ступили на танцевальную площадку, по залу прокатился глухой гул. Многие гости удивленно уставились на них, дамы перешептывались, прикрывшись веерами.