Черное лето

По читал до тех пор, пока не устали глаза. Ему требовался перерыв. Отложив разрозненные материалы дела, он зашел в дом, положил Эдгару поесть, себе налил пива. Потом вернулся на свое рабочее место и стал любоваться закатом. По мере того как садилось солнце и угасал дневной свет, небо медленно розовело. По закурил сигару. Вот что ему нравилось в Хердвик-Крофте: покой и ощущение родного места. Такие вечера были лекарством для души. Когда идеальный круг солнца разделил пополам горизонт древней вересковой пустоши, которую он называл домом, По поклялся себе, что перестанет кормить злого волка. Жалость к себе – не то качество, которое хотела бы видеть в нем мать, и нужно было придумать что-то получше, чтобы почтить память о ней и о той жертве, которую она принесла.
Когда его сигара догорела и цвет неба, цвет дровяной печи, сменился тьмой, скрывшей все вокруг, кроме очертаний холмистой пустоши, По собрал документы обратно в папку и вернулся в дом. Наспех поужинав тостами с сыром, растянулся на диване и перечитал еще несколько документов, помеченных как ключевые. Эдгар прыгнул рядом, немного повертелся, плюхнулся на подушку и вскоре захрапел.
– Везет же некоторым, – проворчал По. Впрочем, спаниеля он не винил – у него у самого слипались глаза.
Ближе к полуночи, чувствуя, что тоже начинает засыпать, он выключил лампу. Чистку зубов решил отложить на завтра – беспокоить Эдгара не хотелось, да и подниматься наверх, в общем-то, тоже.
Обстановка идеально подходила для сна: легкий ветерок, дующий сквозь открытые ставни, тихий храп Эдгара и удобный диван. По закрыл глаза и, несмотря на путаницу мыслей, спустя несколько секунд уснул.
Где-то часа через три Эдгар зарычал.
* * *
В сельской местности Камбрии влезть в чужой дом не так-то просто, хотя теоретически проблем возникнуть не должно. Все дома изолированы. Некоторые находятся более чем в часе езды от полицейского участка. В очень немногих установлена современная система безопасности. Некоторые даже не запираются.
Однако есть две проблемы. Первая – собаки.
У большинства фермеров есть по крайней мере одна. И поскольку в сельской местности звук распространяется дальше, чем в городской, к тому времени, когда вор подойдет достаточно близко, хозяин уже может ждать его с заряженным пистолетом наперевес.
А вот и вторая проблема: многие жители сельской местности Камбрии официально владеют дробовиком.
Так что, если вломиться не в тот дом, можно схлопотать полную задницу картечи, а в довесок еще и пару укусов в лодыжку.
Но Эдгар не был хорошим сторожевым псом. Спрингер-спаниели редко ими бывают. Если таких собак, как доберманы и немецкие овчарки, изначально разводили для нападения и отпугивания хищников, то перед спаниелями ставилась другая задача: вспугивать и добывать птицу. Маленькие и проворные, для волка или медведя они не представляют ни малейшей угрозы. Но это не имело значения: недостаток охранных инстинктов у Эдгара с лихвой компенсировал тот факт, что он был любопытной занозой в заднице.
По уже потерял счет, сколько раз он просыпался от звука рычания. Обычно виновницей была овца. Эдгар предупреждал, что с ним лучше не связываться, иначе он даст понять, что это его территория, а не их. Однако диван или кровать при этом не покидал.
Но на этот раз, когда По проснулся, Эдгар стоял на полу, и все его тело было напряжено. Уши торчком, хвост-шомпол высоко поднят, шерсть дыбом, зубы оскалены. По никогда раньше его таким не видел. Он весь дрожал от клокотавшей в нем энергии.
Снаружи кто-то был.
– Кто там, Эдгар?
Спаниель обернулся, но тут же снова уставился на дверь.
По тихо встал. Он не хотел давать вору знать, что проснулся, поэтому на ощупь пробрался на кухню. В раковине лежал нож, которым он до этого нарезал сыр. Тихонько подойдя к двери, он положил свободную руку на голову Эдгару, и спаниель сразу перестал рычать.
По как мог постарался выровнять дыхание. Он понятия не имел, насколько близко находился человек по ту сторону двери – слух Эдгара был почти таким же чувствительным, как и его нос. Вор мог стоять снаружи, а мог быть и в полумиле отсюда.
 
Так же неожиданно Эдгар опустил голову и тихонько заскулил. Поднял нос и огляделся в поисках запаха. Его хвост завилял. Это был кто-то, кого он знал.
По взглянул на часы. Кто, черт возьми, мог сюда притащиться в три часа ночи? Теперь, когда Томаса Хьюма не стало, у Эдгара в Камбрии остался лишь один знакомый – Гэмбл. Хотя была еще дочь Хьюма Виктория. По сомневался, что это кто-то из них.
Внезапно раздался грохот. Такой, будто его пресс-папье хлопнулось на стул. Кто бы ни был снаружи, он подошел к его столу.
– Уфф.
Да ладно?
По улыбнулся. Эдгар принялся изображать спятившего, как умеют только спрингер-спаниели: закружился волчком, залаял, заверещал как ненормальный.
– По? Ты не спишь, По?
Эдгар залаял громче. По молчал.
– Эдгар, привет! Я привезла тебе кое-что вкусное!
Брэдшоу приехала на пятнадцать часов раньше.
  
Глава двадцать пятая
 
– Привет, По. Я получила твое сообщение. – Она смотрела робко, но в то же время с надеждой.
По нажал на выключатель возле двери, и Брэдшоу прикрыла глаза. На ней были ее любимые брюки-карго и кроссовки, поверх привычной футболки с супергероем – флисовая кофта. Когда она только начала работать в отделе анализа тяжких преступлений, Флинн сказала ей, что у них дресс-код, но Брэдшоу посчитала, что это чушь, о чем ей тут же и сообщила.
Флинн мудро решила, что иногда лучше не спорить. Брэдшоу наняли на работу не ради безукоризненных навыков общения или безупречного стиля, а потому что она была лучшим в стране профайлером и могла делать то, чего не мог никто другой.
Некоторые цели стоят некоторых жертв.
Брэдшоу держала в руках фонарик и карту в прозрачном пластиковом футляре. За спиной у нее висел большой рюкзак, на голову она натянула шерстяную шапку, волосы заплела в косички.
Пока По в замешательстве таращился на гостью, Эдгар бросился на нее. Радостно завизжав, Брэдшоу рухнула на колени, схватила его за шею и крепко обняла, запустила руку во флисовый карман и, выудив оттуда кусок сыромятной кожи, протянула спаниелю:
– Я так по тебе соскучилась, Эдгар!
– Какого черта ты тут делаешь, Тилли?
Ее улыбка угасла.
– Ты не хотел, чтобы я приезжала?
– Конечно хотел! Но не в три часа ночи. Тут темно, как в заднице! О чем ты думала, когда шаталась тут по темноте? – По знал эту местность как свои пять пальцев – каждую выпуклость, каждую ямку, форму каждого камня. Но болота были ему знакомы только днем – ночью от них можно было ожидать любого коварства. – Даже я тут не гуляю по ночам, Тилли.
– Врешь ты все, По. – Она хихикнула. – Ты всегда возвращаешься домой за полночь. И почти всегда пьяный.
А, ну да. Тилли и ее идеальная память, черт бы их побрал.
– Но я знаю дорогу, а ты нет, – возразил он. – А если ты заблудишься?
Она обвела его взглядом, отлично ему знакомым. Показала ему фонарик, карту, вынула из кармана компас.
– Я не тупая, По.
Она издевалась, что ли? Карта и компас? На сопках Камбрии погибли сотни людей, вооруженных картами и компасами. Поменялась погода, они провалились в яму, сбились с пути…
– И давно ты умеешь читать карты, Тилли?
Она улыбнулась.
– С сегодняшнего дня. Я погуглила, что делать, и по дороге сюда купила компас. Фонарик у меня уже был, он шел в комплекте с машиной.
По вздохнул, про себя проклиная все эти чертовы магазины для отважных выживальщиков и самих этих выживальщиков, готовых отправить любого дурака или дуру в одну из самых опасных частей Великобритании, вооруженных лишь компасом и ощущением собственной неуязвимости.
– И добралась сюда сама?
Ай-кью Брэдшоу был выше, чем у Стивена Хокинга, поэтому если кто-то и мог научиться чтению карт через Интернет, то только она. Ее абсолютная преданность По означала, что порой она ставила себя в неоправданно опасные ситуации.