Будет только хуже (СИ)
В шуме боя прорезались знакомые хрипучие звуки вперемешку с треском. Влад взял в руки ожившую рацию.
Выпустивший длинную очередь Алексей тут же обратил на это внимание.
— Походу мы грохнули их глушилку! Срочно свяжитесь с начальником поезда! — последние слова были обращены к Павлу.
Стрельба. Взрыв гранат. Русский мат и молчание неизвестных коммандос. Лица, скрытые противогазами. Стены коридора, измазанные кровью и посечённые осколками и пулями.
Не сумев оперативно вытащить щит из-под тела, неизвестные коммандос решили рискнуть всем и пойти напролом, будто их что-то подгоняло. Броники у них действительно были хорошие, нечего сказать.
— Влад! — кричал Алексей. — Уходи! Ставицкий знает маршрут! Уходи дальше, чтоб тебя! Паша!
Павел схватил Влада за воротник бронежилета и рывком поднял, увлекая в следующий вагон. При этом в области спины Влад ощутил два коротких, но очень сильных удара.
Всё происходит как во сне, как в долб@нном сне! Ты словно видишь всё происходящее со стороны.
В тамбур врывается коммандос, готовый выпустить во Влада роковую очередь, но его перехватывает Алексей. Его нож находит свободное пространство между каской и бронежилетом и разрезает артерию.
Капитан использует тело ещё не осевшего боевика как тактический щит, который принимает на себя очередь от своих же. Павел бросается обратно, чтобы прикрыть Алексея.
Шипит рация, незнакомый голос разорванными фразами что-то пытается сообщить.
— Кто там?! — прокричал Алексей.
— Начальник поезда! — отозвался Павел, рядом чертыхается Деян, меняя магазин.
— И? — капитан высунул одни руки с автоматом в коридор и произвёл длинную очередь в сторону врага.
— Екатеринбург не отвечает! — наконец послышались слова Павла. — Начальник поезда говорит, что Екатеринбург не отвечает. Поступило сообщение по спецсвязи!
— Твою мать! Что ещё?!
— Тверь молчит! И Москва тоже! Все города по маршруту молчат! — кричал Павел. — Это Вторая Волна, капитан!
Очередные гранаты полетели в коридор. Взрывы.
Капитан и остальные отходят, дальше в вагон. Влад в сопровождении знакомого Ахмеда идёт впереди. Два бойца остаются в тамбуре прикрывать отход.
— Смотрите! — Влад указал рукой в окно.
Инверсионный след. Второй. Третий. Все понимали, что они означают, без слов. Стрельба не прекращается, хотя коммандос тоже увидели летящие ракеты.
— Приготовиться к удару! Судя по всему, взорвутся не рядом с нами, так что не есть шанс, что не сгорим! Но, сук@, всё равно близко! — прокричал Алексей.
Мир вокруг озарила яркая вспышка, свет сочился из всех щелей, которые только мог найти в вагоне поезда. Тут же вторая. Колёсные пары зверски заскрипели по рельсам. Они заскочили в купе.
Влад посмотрел сначала на Алексея, потом на Аню — все замерли в ожидании, капитан шевелил губами, ведя отсчёт секундам.
— Держись! — закричал он, и все ухватились за всё, за что только было можно держаться в вагоне.
За мгновение до удара мир погрузился в неестественную тишину, или это только так казалось, а потом… потом уже катящийся самоходом по рельсам состав сорвало с места ударом невидимого разъярённого великана и они полетели куда-то прочь, увлекаемые неистовым потоком воздуха.
А потом — обратно.
Потолок, пол, верх, низ, право, лево — всё потеряло смысл. Удар в бок, удар по голове, колено ощутимо хрустнуло, кисти рук потеряли хватку и Влад стал болтаться как тряпка в пустом барабане стиральной машины. Проще уже расслабиться и отдаться на волю судьбы.
Крики людей прорывались всплесками сквозь какофонию гнущегося и скрежещущего железа. Какой адский оркестр, однако. И кто у него режиссёр? Сам Дарующий Свет? А где его создатель? Почему он допустил всё это?
Удар. Что-то хрустнуло в груди (неужели только-только зажившие рёбра?) и сверху тут же что-то навалилось, не давая вдохнуть.
Тишина. Снова тишина, которая мгновения спустя начинает наполняться звуками катастрофы: мольбы, стоны, треск горящих материалов. Запахи, от которых тянуло рвать. Или это от сотрясения мозга?
Интересно, темно от того, что он умер, или ему просто вышибло глаза, а он ещё этого не осознал? Тогда стоит приготовиться к болевому шоку, который настигнет тебя со всей беспощадностью, с какой только может.
Нет, не умер. Мертвый не чувствует языком сломанные зубы и не жалеет о них. У мертвого не скрипит на зубах песок. Или это раскрошившиеся зубы и есть?
Значит ещё ничего не закончено. Странное чувство. С одной стороны, ты радуешься, что выжил во время ядерного удара, уже второй раз в своей жизни; с другой стороны, ты сожалеешь, что это ещё не конец. Надо будет вставать и куда-то идти.
Идти… да. Если будет на чём идти. Пальцы ног упёрлись в берцы. Неужели он даже их не сломал? Допустим.
Но если темнота не вызвана смертью, а в дали не маячит свет Царствия небесного, то….
Что-то тёплое с металлическим привкусом заливает глаза. Капает откуда-то сверху.
Надо протереть глаза, заодно поймёшь, все ли руки на месте. На месте. Руки на месте. Теперь глаза.
Ладонь скользит по лицу, потом там же проходит шершавый рукав форменной куртки. Ну, с Богом! Да будет Свет! Да, он видит, и ни один из его двух глаз не валяется где-то поблизости в грязи. Вот только всё двоится и плывёт. И сверху капает.
Подняв глаза, Влад увидел, что над ним, нанизанный на металлическую трубу, нависает один из тех, кто его охранял. Невидящий взгляд смотрел куда-то мимо Влада, в пустоту, которая уже приняла его.
Протянув руку, он закрыл глаза бойцу.
— Спасибо за службу, — голос как будто принадлежал не ему, а абсолютно незнакомому человеку. Уши словно забиты ватой, и в голове играет классическая музыка. Ну, точно контузия.
И ты снова закрываешь глаза.
— Влад! Влад! Ты меня слышишь?
Что за голос? Знакомый. Очень знакомый. Как будто из другой жизни.
Влад повернул голову, вновь с трудом разлепив веки, над ним склонилась Аня. Вся в пыли, в разорванной куртке, на окровавленном лбу прилипла прядь волос, ссадины на щеке.
— Живой! — радостно воскликнула она. — Живой! Как же я боялась! Сейчас-сейчас, будет легче.
Достав из рюкзака шприц и выпустив из него воздух, она без лишних слов вколола ему в шею препарат. И боль сразу ушла на второй план, потом на третий и казалась уже чем-то далёким, но полностью исчезать за горизонтом не хотела, словно говорила: «Эй, я ещё вернусь! Вот увидишь!».
***
Одни стояли, шатаясь, другие сидели посреди леса, раскуроченного упавшими с неба такими же вывернутыми наизнанку вагонами. Горячий ветер сменял холодный, и наоборот. С неба сыпался пепел, а на горизонте росли как на богатой грибнице сразу несколько соответствующей формы облаков.
Выжившие люди выползали из вагонов в поиске помощи, которой не было. Насколько бы гениальным врачом не была Аня, она не могла спасти всех, да и не чем было. Ничто не берётся из ниоткуда.
Прислонившись спиной к железному колесу, Влад сидел и смотрел, как Аня пытается сделать хоть что-то. Рядом с ней дрожал пёс, у которого не было одного уха. Вот ведь, а ещё говорят, что это у кошек девять жизней!
Появился Павел, который ходил искать Ставицкого, и которому помогал сейчас идти. Тот хромал и очень сильно.
Вот хромает из леса Алексей, он собирал уцелевшее оружие. Рядом пытаются курить выжившие бойцы из группы Деяна, и ещё незнакомые росгвардейцы. Самого Деяна нигде нет. Как и тех, кого Алексей отрядил охранять Влада в последние часы. Ахмед и Саша, вроде их звали.
«Пить! Пить!» — кто-то хочет сильно пить. Но воды нет. Её надо искать.
Влад слышит своё дыхание.
Внезапно воздух разрывают далёкие выстрелы. В это трудно поверить, но здесь кто-то ещё может и хочет стрелять. Не надо много попыток догадаться, кто и по кому стреляет. Тем более, что росгвардейцы поднимают уцелевшие пистолеты и автоматы и занимают позиции среди разорванных как фольга вагонов.
Опять стрельба. Несколько пуль просвистели над головой.