Огонёк для трех монстров (СИ)
Со мной разговаривают! Только нужно понять смысл. Как так спрашивать, чтоб получить ответ? Я останавливаюсь, до меня только сейчас доходит понимание, что я хожу в замкнутом пространстве и от сюда не выйти. Я останавливаюсь.
— Ты вернешь детей? — с надеждой спрашиваю я.
— Детей… тей. тей…
— Что нужно делать? Я согласна на все!
Эхо не повторяет ни чего, вокруг наступает тишина. Собеседник думает или…
Туман начинает клубиться, уплотнятся, хотя куда уже плотнее? Передо мной выстраиваются фигуры из тумана, не понятные, суматошны, инертные, не могу понять …
— пожалуйста, пожалуйста — всхлипываю я, ведь это мой шанс вернуть деток, и я боюсь, что сейчас мне дают инструкцию по возврату детей, а я как последняя дура ничего не могу понять и запомнить. — прошу, я не понимаю, сжалься — падаю на колени и складываю руки как в молитве — покажи медленнее, я не могу понять, что ты показываешь!
— показываешь… шь…шь…шь — шипит зло эхо на меня.
Фигуры из тумана замирают, потом меняются одна за другой, только теперь замирая на пару секунд передо мной. Туман перестраивается, выстраивая передо мной новые декорации из планет, паутин, домов, знаков, надписей, мелькают какие-то создания, могилы, пауки, на пару минут передо мной зависает фигура из тумана паука, что без приглашения пришел к нам, а после все в итоге засасывается в воронку черной дыры. Туман исчезает, точнее его всасывает в черную дыру, я оказываюсь посреди белой пустыни, только под ногами не песок а лед. Под ногами белый лед, вокруг все белое.
— Я должна найти все эти планеты, а поможет мне арахнид, что пришел без приглашения к нам? Что мне нужно сделать, когда я найду эти планеты?
— Мама, мамочка, мама! — за спиной слышу детские голоса, оборачиваюсь. Боги!
На льду лежат яйца. Черные, коричневые и голубые. Их так много, яйца круглые, в диаметре они точно как мяч для футбола. От них идет свет.
— Мама, мы ждем тебя, мама поторопись… торопись… торопись…
В грудь ударяет холодный поток ветра, меня выносит потоком к верху, к небу наверно, тут не понятно есть небо или нет, а потом резко несет вниз ко льду, а я все смотрю на яйца, пытаюсь тянуть руки в их сторону и ударяюсь со всей силы об лед, он ломается и я оказываюсь в ледяной воде, миллион иголок впиваются в тело, дыхание замирает и меня выдергивают за руки из ледяной воды.
Миг. Пытаюсь отдышаться, расправить руки, чтоб дать больше доступа воздуха для легких. Вокруг какой-то шум, говорят вроде, два голоса спрашивают, что спрашивают? Как я замерзла и как оказывается тепло под шкурами. Так, а почему голосов два?
— где третий? — я говорю, но звук из моих уст не выходит. Фокус моего зрения начинает приходить в норму, я даже начинаю понимать кто и что вокруг меня. Лехш меня укутывает в шкуры. Я сижу. Шерх убирает мои волосы от лица и подносит к губам что-то горячее.
— где Мол? — опять получается шевелить губами но не издавать звуки.
— Настя попей, тебе станет легче.
Бульон, горячий, но рот не обжигает.
— где Мол? — повторяю я вопрос, и уже можно понять мои слова.
— Мол пока в пещере — камере, он спит, его монстр вышел из под контроля, пришлось его пока изолировать. — Шерх гладит мои скулы, волосы. В его черных глазах столько боли, столько отчаянья.
— Лехш — пытаюсь заглянуть в глаза второго мужа, он рядом, обнимает, только взгляд отводит и не смотрит мне в глаза. — Лехш посмотри на меня — прошу я.
Я тону в омутах глаз Лехша, как колодец без дна, где один только холод и бездна. Вынимаю руку из шкур и прикасаюсь к нему, к его щеке, это он мне помогал не замерзнуть среди ледяного тумана. Он вздрагивает и прижимается к моей ладони.
— Отнесите меня к Молу, сейчас.
— Ты еще очень слаба, а Мол сейчас не в себе, он может навредить тебя — говорит Шерх беря вторую мою руку и так же прижимается щекой к ладошки.
— Отнесите — уже с нажимом шепчу я.
Так вот какая она пещера — камера. Вся в корнях из темной силы, в одном углу паутиной подвешен кокон, он со всех сторон крепится к стенам, потолку и полу пещеры, от черных корней идет подпитка кокона, видимо там тот паук, ладно к нему вернемся позже.
А на импровизированном ложе лежит Мол, он не так запеленат в паутину и к нему не идет подпитка черных корней силы. Шерх подносит меня на руках к Молу.
— Мол — зову я, спускаюсь с рук и ложу обе ладошки на ого лицо — Мол, вернись ко мне, ты мне нужен — ладони начинают светится, мое тепло наполняет тело Мола. Как мало во мне осталось от света!
Мол открывает глаза, сначала они черные полностью, потом становятся красными и в итоге зеленеют и в них появляется осознанность. Он вскакивает, подхватывает меня на руки сжимает так что у меня косточки трещат. Нюхает волосы, нюхает шею. Рычит, его руки по всему моему телу.
— Мол ты сейчас задушишь девочку. Отдай ее мне и пойдем, нам еще нужно покормить Настю.
Ага щас, отдал он меня. Подхватил на руки, прижал к груди, и рыча на братьев чтоб не подходили близко пошел в главный зал — пещеру. И как ему не холодно, он полностью голый и грязный, между прочим.
Лить слезы по горю, времени нет. Нужно еще восстановиться и рассказать мужьям про мои похождения в тумане.
17
Мол не выпускал Настю из своих жадных объятий, пока она рассказывала про беседу с неизвестным собеседником. Сама девочка утверждает, что с ней разговаривал сам свет, такого не могло быть в принципе, свет не говорит никогда ни с кем, так же как сама тьма не разговаривает со своими носителями, есть Боги вот они и разговаривают, если нужно донести до не разумных детей истину.
— Настен это скорее всего кто-то из светлых богов разговаривал с тобой — говорит Шерх, он кормит девочку, пока та сидит у Мола на руках.
— Мне честно — не важно, главное мы можем вернуть детей!
— Это физиологически не возможно Настя. — говорю я, Лехш.
— Я видела яйца! Много яиц. Какого размера яйца что откладывают ваши паучихи?
— арахны, не паучихи — а арахны, они чуть больше, чем твоя голова. — Лехш не хочет огорчать нашу девочку, ведь ему пришлось хоронить детей, и он точно понимал, что восстановление их в ее чреве не возможно.
— Малышка ты уверена, что это был не бред, ты много пережила — Шерх целует девочку, чтоб она не начала опять доказывать и рваться спасать что то, что сама не понимает.
— Шерх! Лехш! Мол ты мне тоже не веришь? — Настя покраснела вся от злости. — а ну пусти меня! я докажу вам! — вырывается из рук Мола, точнее пытается вырваться, только у Мола нет желания ее выпускать. Он еще ни слова не проронил как очнулся, только рычит и зло сверкает глазами на нас с братом, надеюсь он все-таки не тронулся умом и говорить не разучился.
— Где там этот арахнид? Да что вы такие, такие…
— Любящие и переживающие о твоей безопасности? — уточняю, малышка настроена серьёзно.
— Мол дай девочки одеться, отведем её к матери, она не успокоится, а мы уже ошиблись и… теперь попробуем послушать Настю. — пока Шерх все это говорил, у Насти глаза увеличились и рот открылся от удивления.
— Матери? Какой матери? Это что ваши мама была? И вы её…
— Да малыш, это наша королева — мать. Она опасна. А сейчас мы без «сим-сима» — ехидно улыбается Шерх — и ты сейчас, пуста энергетически. Мы так же не в лучшем состоянии, так что давай ты посмотришь, но не будешь ничего делать, пока не наберешься сил, хорошо?
Девочка поворачивает к Молу умоляющие глазки.
— Мол идем одеваться? Поможешь? — еще бы Мол не помог, да он ее сегодня видимо не отпустит со своих рук!
И вот мы втроем стоим, а Настя на руках у Мола, она уже одета, так же как и Мол, стоим возле кокона, в котором спелената наша мать.
— У нее бьется два сердца, только одно сердце мертвое, мертвое давно, и оно тоже работает, но оно мертвое! Как такое возможно? И ей очень — очень, прям оооочень больно! Она голодная. Если ее сейчас выпустить она сожрет и меня и вас, в ней сидит голод и он ей чужд! С ней … я не могу понять! она всегда была такой? — Настя улавливает энергию вытянутыми руками.