Долгая заря (СИ)
— Идемте с нами, Чеди! — пригласила ее Жанна в образе Менты Кор. — Мы с Виром бежим потанцевать. Сегодня работа шла хорошо! Мы заложили последнюю кохлеарную программу, но внутри всё кипит от напряжения!
— Ладно, только я позову себе партнера, — кивнула Инна-Чеди, — Гриф Рифта. — И она подняла перед собой циферблат сигнального браслета.
Мента прикрыла его рукой.
— Не надо… Он поднялся на «веранду». — Астронавигаторша замялась, опустив взгляд. — Зачем тревожить Рифта?
— Как раз и нужно его отвлечь. Видимо, вы не знаете, что он пережил. Гриф Рифт потерял любимую женщину. Она погибла при вскрытии древнего склада биологических ядов. Мудрость людей ЭВР спасла всех от ужасной катастрофы ценой всего одной жизни. Но эта жизнь была самой драгоценной для Рифта.
Чеди уверенно поднялась на лифте, и вышла на «веранду» — так называлось пространство под куполом вокруг сфероида пилотской кабины. Там уже носились неистово и порывисто Тивиса Хенако и Тор Лик.
Чеди увидела Рифта, склонившегося на перила галереи и уставившегося на серебристое зеркало бассейна для гимнастики.
— Потанцуем? — с лукавым задором предложила девушка, за руку уводя инженера-аннигилятора вниз.
И хмурый повелитель звездолета невольно улыбнулся, глядя сверху вниз в разрумянившееся лицо Чеди. Они танцевали медленно и молча. Девушка почувствовала, как напряженные движения Гриф Рифта стали свободней.
— Еще несколько дней, и они, — Чеди кивнула на астронавигаторов, — получат все данные. Тогда приметесь за дело вы. — Она притворно вздохнула. — Говорят, что нет ничего страшнее, чем входить в нуль-пространство. Может быть…
Гриф Рифт наметил улыбку.
— Я найду для вас место в пилотской кабине, — мягко сказал он. — Там есть маленькое кресло за охладителем индикатора скоростей. — Его губы дрогнули в слабой улыбке. — Надо же социологу взглянуть на корни вселенной, беспощадной и убийственной для жизни, пролетающей в ее черных глубинах, как чайка в ночном урагане.
— И все же летящей! — воскликнула девушка.
— Да, — задумчиво кивнул Рифт, — в этом и заключается величайшая загадка жизни и ее бессмысленность. Материя, порождающая в себе самой силы для разгадки себя, копящая информацию о самой себе. Змея, вцепившаяся в свой хвост!
— Вы говорите как древний человек, живший узко, мало и без радости познания, — запальчиво парировала Чеди.
Мужчина повел могутными плечами.
— Все мы, как и тридцать тысяч лет назад, оказываемся узкими и малыми, едва встретимся лицом к лицу с беспощадностью мира.
— Не верю! — девушка упрямо тряхнула головой. — Теперь мы гораздо больше растворены в тысячах близких духовно людей. Кажется, что ничто не страшно, даже смерть, бесследное исчезновение такой маленькой капли, как я. Хотя… простите, говорю только о себе.
— Я и не ощутил вас учительницей второго цикла, — уголок губ Рифта дрогнул, словно в попытке улыбнуться. — Но знаете ли вы, какое страшное слово «никогда» и как трудно с ним примириться? Оно непереносимо, и я убежден, что всегда было так! С тех пор как человек стал памятью воскрешать прошлое и воображением заглядывать в будущее.
— А мир построен так, что «никогда» повторяется в каждый миг жизни, пожалуй, это единственное неотвратимо повторяющееся, — подхватила Чеди.
— Тогда примите же борьбу эмоций против мгновенности жизни, беспощадной бесконечности вселенной как естественное, как одну из людских координат человека, — с силой произнес Гриф Рифт. — Но если человек совместил в себе глубину чувств и «никогда», не удивляйтесь его печали…
— Стоп! — гулкий, с жестяным призвуком голос режиссера разнесся, загулял по павильону. — Снято!
* * *Рита устала — съемки шли с раннего утра и без обеда. Правда, вдохновение накатывало постоянно, как близкий черноморский прибой. Порыв, задор, упоение — всё горело одним накалом.
Наташка, и та втянулась по-настоящему, «прониклась», по ее выражению. Вероятно, подействовала сама личность Ефремова — не столько даже писателя, сколько мыслителя. И перенести на экран… Нет, не готовые ответы, а те мучительные вопросы, коими задавался экипаж «Темного Пламени» — вот, где была задача задач!
Хотя… Что толку в самом переносе? Вся съемочная группа во главе с Викторовым задавалась иным: как пробить глухую оборону отроков и отрочиц, всех этих максималистов-ниспровергателей, с их гонором, великой жертвенностью и простодушным эгоизмом? Как задеть, зацепить чувства юнцов и юниц, увлечь их бунтующий разум? Пусть плачут, пусть переживают и пытаются хотя бы спрашивать!
…Рита долго мокла под душем, а после завернулась в махровый халат, толстый и длинный — он укутывал, как шубка, грел тело и давал роздых душе.
Шлепая пушистыми тапками, «Фай Родис» зашла в комнату отдыха и плюхнулась на диван, с удобством облокотившись на пухлый валик. «Чеди Даан» притулилась в другом углу — уютно поджав ноги под себя, листала газету.
— Помнишь, — фыркнула она, хрустя страницами, — как Миша ругал этих… в Лондоне? «Англичанка гадит под себя!» И что ты думаешь? Короновали-таки этого немца! Теперь у них новый король, Эрнст Август V Ганноверский…
Напуская банного духу, продефилировала Наташа. Повертелась у зеркала, расчесала гривку.
— Теперь… — заговорила она. — Теперь нового короля заставят готовиться к войне! Шотландцы — слышали? — объявили референдум о независимости. Все дороги перекрыли, выставили охрану на нефтяных платформах, и даже блокировали военно-морскую базу Королевского флота! Эту… как ее…
Пошелестев газетой, Инна выискала название:
— Клайд!
— Во-во… — Талия отложила «массажку» и, довольно стеная, умостилась на диване.
— А вы смотрели «Международную панораму»? — оживилась Дворская. — Шотландцы, мало того, что взаправду хотят отделиться, так еще и реставрацию задумали! Нашли прямого потомка короля Шотландии!
— «Панораму» не смотрела, — заерзала Ивернева, — но что-то такое читала. ДНК-экспертиза, не придерешься! — ее губы изломились в мягкой улыбке. — Помните, княгиня всё пыталась рабби Алона растормошить, хотела каким-то образом провести генетический анализ! Ведь, если Миша — Мессия, то у него должно быть кровное родство с царем Давидом. Только как тут проверишь? Шотландцы нашли своего короля по редкой мутации, а какой маркер искать израильтянам?
Инна вздохнула, и томно потянулась.
— Не хватает мне Мишечки…
— Нимфоманка! — заклеймила ее Наташа.
— Ой, а сама-то?
— Девочки, не ругайтесь, все мы одинаковы, — улыбнулась Рита. — Подумайте лучше, что нам говорить и показывать на «Звезде КЭЦ». Выпуск скоро совсем, а у нас — по нулям. Может, и вправду, по генетике пойти?
— Не успеем, — мотнула головой Талия.
— Вот балбесины! — насмешливо фыркнула Инна. — Давайте снимем… съемки! Покажем, как из ничего создают фильм! Возьмем интервью у Викторова, у Павлова, покажем готовые отрывки — и обязательно Наташкины экзерсисы… — ее губы растянулись в хулиганской улыбке. — Ой, что я говорю… Не Наташки, а «Исидки»!
Талия ущипнула Дворскую за попу и, перекрывая бурное возмущение подруги, воскликнула:
— Точно! И Жанку спросим, и Аньку… Маруату! Надо, кстати, зайти к этой мадам — все эпизоды с ней уже отсняли: «Встреча Вир Норина и Сю-Те»… «Выезд на Пнег-Киру»… Еще что-то…
— «Ве-едьмочка, ве-едьмочка!» — ворчливо передразнила Инна Мишу, поглаживая ущемленное место, и припечатала: — Ведьма! Синяк теперь будет… А вы в курсе, что Маруата беременна?
— Да ты что⁈ — восхитилась Рита. — Ну, Ромуальдыч… Ну, молодец!
— А Маруата хнычет… — вздохнула Дворская. — Всё, говорит, жалеет ее, да себя клянет. Зачем, мол, пацаненку дед вместо отца? Мальчику, говорит, нужен молодой папа, чтобы и в футбол с ним гонял, и грести научил… плавать, по горам шарахаться, как хулиганью накостылять! А я, типа, старый уже…
— Типа? — вздернула бровь Талия.
— А-а… Это я у Миши позаимствовала!
— Ну-у… — затянула Гарина. — С одной стороны, Ромуальдыч как бы прав, но…