И опять Пожарский 7 (СИ)
Что ж, нужно сажать леса. Забьём это в план на следующий год. Кресты как ориентиры тоже поставим. Ну, и попробуем хотя бы по одной крепости у этих крестов и по одной деревеньке в год строить. Мориски с гугенотами едут и едут. В той истории на Волге даже немецкая республика существовала со столицей в городе Энгельсе. Пусть у нас будет французская и мавританская республика. Да и про немцев стоит подумать. Там в Европе голод, война и эпидемии, наверное, не мало желающих найдётся оказаться от всего этого подальше.
До кучи заменили поршня и цилиндры и на паровозах (трамваях). Их теперь три стало. Один, как и раньше возил людей из центра Вершилово до промзоны и обратно. Второй маршрут появился только осенью 1626 года, он соединил цент Вершилова с Нижним Новгородом. Маршрут был длинный, больше двадцати километров, и по нему каталось два паровозика. И не трамвай даже, а целый поезд. Сам паровоз, два вагона пассажирские и платформа для грузов.
Рельс чугунных хватило ещё и десяток километров проложить от Нижнего Новгорода в сторону Гороховца, ну или Владимира. До Гороховца около девяноста километров, Пётр надеялся, что в этом году удастся дотянуть железнодорожный путь до этого городка. Подготовка и зимой не прекратилась. Шпалы делают. На один километр пути нужно 1840 шпал, то есть на девяносто километров чуть ли не 170 тысяч шпал. Дофига. Всей Руси целую зиму корячиться. А ведь их ещё пропитать надо. Креозот из дёгтя и каменноугольной смолы сейчас целый завод перегоняет. Чаны для пропитки шпал из меди отлили.
С одной стороны всё замечательно, а вот с другой. Сколько такая дорога железная будет стоить. Точно можно разориться. Пришлось князю пойти на непопулярную меру и с первого января проезд до Нижнего Новгорода и от Нижнего до Вершилова сделать платным. Одна копеечка. Не обогатишься. Но хоть немного денежек набежит и желающих просто «прокатиться» поубавится и чуть может инфляция снизится.
Глава 7
Событие девятнадцатое
Анри Бенни сидел на корточках перед печкой у себя в дому и подбрасывал дровишки в топку голландки. За перегородкой плакал его первенец названный в честь деда Симоном. Малышу уже исполнилось три месяца. Опять есть, небось, захотел. Как в них только влезает столько? Едят и едят каждые несколько часов. Но крики маленького Симона и подбрасывание дровишек в печь не отвлекли Анри от не дававших покоя мыслей. Вроде бы и решил уже всё, а голова, будь она неладна, опять думает, а правильно ли он поступил. Не упустил ли эту русскую жар-птицу?
Из зачумлённого Парижа поздней осенью, почти зимой они выбрались почти без происшествий. При этом совершенно неожиданно и у сестры жизнь наладилась. Один из изобретателей, что уговорил Анри перебраться в Вершилово, студиоз недоучка из Сорбонны, положил глаз на вдову, да и сладилось всё у них. В Кале их даже священник обвенчал. Теперь у сестры фамилия Мариотт. Зятя Анри зовут Жан. Интересная с ним история приключилась, когда приехали они в Вершилово и встретились с князем Пожарским. Нового родственника Бенни о его семье практически не расспрашивал, так узнал, что отец его Симон Мариотт — глава коммуны в местечке Тиль-Шатель, что в Бургундии, чуть к северу от Дижона.
Князь Пётр Дмитриевич же при упоминание Бургундии и фамилии нового жителя Вершилова изумлённо поднял глаза и стал детально выспрашивать обо всех родственниках. Оказалось, что у Жана есть младший брат Эдм Мариотт, который родился в 1620 году, мать, урождённая Екатерина Денизо и три сестры — Дениз, Клод и Екатерина. Сёстрами и родителями Жана Пётр Дмитриевич не заинтересовался, а вот о брате пару вопросов задал. А потом сказал загадочную фразу: «Наверное, он и есть». И предложил зятю написать приглашение всей семье перебираться в Пурецкую волость.
Недавно и приехали все, кто же откажется переехать в Вершилово. А вот самому Анри Пётр Дмитриевич предложил недавно в эту самую Бургундию перебраться. Вольное графство Франш-Конте Бургундия чем-то приглянулось князю Пожарскому, и он туда уже несколько человек отправил. Там нужно было купить ферму или даже замок, если получится, и начинать обустраиваться. Скупать земли у крестьян и разорившихся дворян, нанимать крестьян, организовывать производство. Богатеть. И в любом разговоре с местными подчёркивать, что в Пурецкой волости люди живут гораздо богаче, не голодают, не болеют почти, и нет там ни какой войны. А всё потому, что герцог Пожарский очень мудрый правитель. И это не враньё ведь. Это чистейшая правда. Вот сейчас в Бургундию отправлялся десяток ветеранов вершиловского полка. Все они получили от Государя императора Михаила Фёдоровича грамоты на дворянство. В Доле в банке Взаимопомощь им выделят деньги на приобретение земли, ферм, замков, кто чего пожелает. Предложил князь Пожарский возглавить эту экспедицию как раз Анри и дворянство тоже пообещал.
И не решился Бенни, сын совсем кроха, да и боязно начинать снова с нуля в незнакомой стране. Тут уже и друзья и родичи. Тут на самом деле лучший город мира. А дворянство и богатство? Ну, по-другому разбогатеет. Сейчас тем более Анри в школу во второй класс для взрослых пошёл. Закончит школу, может в институт Силикатов поступит, зять поможет подготовиться. Потом, глядишь, и одним из руководителей на фарфоровом заводе станет.
Нет. Правильно он отказался. Пусть, кто посмелее пробуют графами да боронами становиться. Нас, как сам Пётр Дмитриевич говорит, и здесь неплохо кормят.
Событие двадцатое
8 января 1627 года скончался схимона́х, или схи́мник Иона. Известие об этом прискорбном событии добралось до ушей князя Петра Дмитриевича Пожарского только 13 февраля. Добралось, избрав вестником аж самого патриарха Филарета. Не тривиальный вестник. Хотя ведь и событие не из последних в Российской империи. Монашество, а потом и схиму перед смертью принял один из членов Семибоярщины князь Иван Михайлович Воротынский младший. Тот самый Воротынский, что был вместе с Михаилом Романовым претендентом на русский престол, но шестнадцатилетнему Мишутке проиграл. Интриги. Отроком легче управлять.
Вообще, никто это время пока семиборщиной не называл. Позднее, получается, термин выдумали. После смерти Воротынского осталось из семи бояр трое: князь Борис Михайлович Лыков-Оболенский (в 1606 году пожалован в бояре Лжедмитрием I), (его жена — Анастасия Никитична Романова сестра патриарха Филарета), боярин Иван Никитич Романов (боярином товарища сделал всё тот же Лжедмитрий) и боярин Фёдор Иванович Шереметев (и этого боярином сделал самозванец).
Пётр только закончил пароходные дела и занялся доработкой первых винтовок. А тут всё колокола грянули. Пришлось идти умываться и встречать Его Святейшество. По правде сказать, дела к патриарху у Петра Дмитриевича были. Во-первых, у него чесались руки показать хоть кому-то добытые во Франции святые реликвии. Зря что ли люди мучились? Сейчас все привезённые сокровища находились в запертой на множество замков и засовов отдельной комнате дворца. Там даже постоянный пост находился, стрельцы из самых преданных и опытных менялись каждые два часа. Что хранится в запертой комнате никто кроме десятка Шустрика и самого князя не знал. Во-вторых, Пётр, награждая людей привёзших священные реликвии, отправил 118 Патриарху Иерусалимскому и всей Палестины Феофану III, письмо с просьбой наградить Саньку Гамова орденом Святого Гроба Господня. Отправил и задумался. А почему на Руси нет своих церковных орденов. В двадцатом веке этих орденов русская православная церковь множество напридумывала. Был среди них и Орден Преподобного Сергия Радонежского.
Генерал Афанасьев его даже видел. Как-то был приглашён на одно мероприятие в Киев, по поводу его освобождения от фашистских захватчиков, и Президент Украины Янукович Виктор Фёдорович был тогда награждён им. Тот самый Янукович, что и был причиной случившихся потом с Украиной бед и несчастий. После Рождества Пётр и попытался по памяти нарисовать этот орден. В целом ничего сложного. Монетный двор его отчеканил, а ювелиры доработали. Вот князь Пожарский и хотел передать патриарху два десятка коробочек фарфоровых с этими орденами. Ни чем мы Иерусалима и Ватикана не хуже.