Гости профессора Панина

Каждый шаг по узкой тропинке напоминал Але, что в этом вечере скрыто больше, чем просто старые воспоминания.
Ночь сгущалась, как густой чёрный туман, впитывая в себя каждую эмоцию, каждую тень.
Ольга шла позади, но её шаги будто эхом раздавались впереди и позади группы, как будто лес воспроизводил их, издевательски повторяя. Её лицо, лишённое цвета, напоминало фарфоровую маску, а глаза блестели яростью, от которой веяло зловещей угрозой. Каждый её шаг был безупречно выверен, но этот хруст сухих листьев казался странно громким – он звучал так, словно ломались не ветки, а чьи-то хрупкие кости.
Профессор Николай Васильевич, шедший следом, выглядел внушительно, но в его взгляде пряталась тяжесть. Он словно чувствовал, что что-то надвигается, но не знал, как это остановить. Его спина была напряжена, а пальцы бессознательно сжимали лацкан его пальто. Весь его вид говорил о внутренней борьбе с чем-то, что, возможно, могло быть связано с этим лесом.
Саша, шедший в середине группы, оглядывался по сторонам. Его лицо было бледным, а глаза блуждали между тенью деревьев, будто он ожидал, что из них вот-вот вырвется что-то невообразимое. Он изо всех сил старался сосредоточиться, но его дыхание становилось всё более неровным. Страх охватывал его с каждым шагом.
Юрий, замыкающий шествие, выглядел хладнокровным, но его руки, крепко зажатые в карманы, выдавали напряжение. Его острые глаза скользили по лицам впереди и по мраку леса, словно он искал врага – или готовился стать им сам. Юрий никогда не боялся людей, но этот лес пробуждал в нём инстинкты, которые давно дремали.
Валентина шла в самом хвосте, её лицо было белым, как простыня. Её губы шептали что-то едва различимое, похожее на молитву или отчаянные просьбы о помощи. Каждый шорох заставлял её дёргаться, как будто невидимые руки тянулись к её плечам из тьмы. Её глаза метались, а пальцы сжимались на подоле платья, будто это была её последняя защита.
Аля, стараясь сохранить спокойствие, с трудом подавляла страх. Внутри неё росло странное чувство, будто они – не одни. Ей казалось, что кто-то, или что-то, наблюдает за ними, изучая их шаги, их движения. Это ощущение было настолько явным, что она почти чувствовала на своей коже холодный, липкий взгляд.
И вдруг тишина разорвалась. Этот звук был настолько резким, что даже тени деревьев, казалось, вздрогнули. Это был женский крик, пронизанный такой болью и ужасом, что все застыли. Крик не просто резонировал в ушах – он словно вонзался в самую душу, парализуя движения.
Кто-то рванул вперёд первым, остальные побежали следом, но каждый шаг давался с трудом, будто лес цеплялся за них своими ветвями. Когда они добрались до небольшого просвета в чаще, то увидели Ольгу.
Она лежала на земле, её тело было неестественно вывернуто, как сломанная кукла. Глаза широко раскрыты, но уже не видящие, смотрели в пустоту. В её груди торчал грубо обтёсанный деревянный кол, покрытый свежей кровью. Лужа под её телом расползалась, словно живая, тёмная и густая.
Ветер поднялся, и лес словно ожил. Тени зашевелились, вокруг послышался еле слышный шёпот. Эти звуки были похожи на слова, но произносимые голосами, лишёнными человеческого тепла.
Аля стояла, не в силах отвести взгляд от тела. Её горло пересохло, а дыхание стало рваным. Она пыталась закричать, но не могла. В голове звенело, а перед глазами плыли неясные образы, которые, казалось, пытались что-то сказать ей.
– Это… это убийство! – выдавил Саша, но его голос дрожал. Он пытался достать телефон, но его пальцы были онемевшими, как будто сами отказывались повиноваться.
– Мы не одни, – наконец произнесла домработница Валентина, но её слова прозвучали так тихо, что вряд ли кто-то услышал.
Юрий сделал шаг назад, но оступился, и тень дерева вдруг вытянулась, будто пыталась схватить его. Он остановился, не смея пошевелиться.
Виктор подошёл к телу, но остановился в метре от него, словно боясь пересечь невидимую черту. Его лицо побелело, а глаза внимательно осматривали окружающее, как будто он знал, что настоящий ужас ещё впереди.
  
И тут Аля закричала.
Это был не просто крик. Это был вопль, полный ужаса, паники и… осознания. Её голос разорвал воздух, заставив всех отшатнуться. Лес, будто в ответ на её крик, затих.
Оцепенение накрыло всех, словно густой туман, обездвиживший каждого. Время будто замерло, и только звук истошного крика Али продолжал вибрировать в воздухе, ломая эту мёртвую тишину. Никто не двигался, не дышал, не осмеливался даже моргнуть. Их лица застыли в гримасах ужаса – вытянутые, бледные, словно маски. Глаза были широко распахнуты, у каждого из них в голове роились обрывки мыслей, полных ужаса, и внутренний голос кричал одно и то же: что это было? Что нам делать?
Первым пришел в себя Виктор. Его пальцы задрожали, он шумно втянул воздух, будто только что всплыл на поверхность воды. Его взгляд метнулся к телу Ольги, затем к Але, чьё лицо было залито слезами и искажено страхом. Её крик пронзил его сознание, разорвав остатки оцепенения. Он сделал шаг вперёд, затем другой, будто проверяя, может ли он снова двигаться.
Саша, стоявший ближе к телу, судорожно дышал. Его руки, дрожащие, медленно поднялись, будто он хотел что-то сказать, но слова застряли в горле. Он оглядывался, взгляд метался между телом и остальными, словно он надеялся найти у кого-то ответ, чего не мог найти в себе.
Юрий медленно выдохнул, его лицо оставалось маской без эмоций, но его острый взгляд снова ожил. Он провёл руками по волосам, стряхивая липкую испарину со лба. Его голос был первым, кто нарушил молчание.
– Нужно взять себя в руки, – коротко произнёс он, словно отдавая приказ не только себе, но и остальным.
Профессор Николай Васильевич остался неподвижным дольше всех. Его лицо было твёрдым, но глаза блестели пустотой, как у человека, который смотрел на слишком многое за свою жизнь. Внезапно он сделал глубокий вдох, словно заставляя себя вернуться из прошлого в настоящее. Его руки медленно сжались в кулаки, а затем расслабились.
– Она… мертва, – хрипло сказал он, но в его голосе было что-то странное, как будто он говорил не об Ольге, а о чём-то куда более давнем.
Валентина выглядела словно застигнутая на краю обрыва. Она крепко обхватила себя за плечи, её глаза оставались устремлёнными на тело, но губы беззвучно шевелились, словно она молилась или что-то бормотала. Она шевельнулась, как будто собиралась уйти, но не смогла сделать ни шага.
Аля дрожала как осиновый лист и всхлипывала. Это вывело Виктора из транса. Он шагнул к ней, взял за плечи и слегка встряхнул.
– Аля! – громко произнёс он, стараясь перекрыть её истошный вопль. – Успокойся! Слышишь меня? Мы разберёмся.
Аля замерла, её крик оборвался. Она смотрела на Виктора, её глаза были полны страха и боли, но в этом взгляде было что-то ещё – ожидание, что кто-то скажет, что всё это просто сон. Виктор вдохнул глубже и мягче добавил:
– Ты должна держаться. Ты сильная. Пожалуйста, доверься мне.
Виктор обернулся к Алевтине, которая, казалось, начала приходить в себя, хотя её лицо оставалось смертельно бледным.
– Валентина, – сказал он твёрдо, но спокойно. – Возьми Алю и отведи её на дачу. Немедленно. Позвоните в полицию и ждите там. Мы… – он оглянулся на остальных. – Мы скоро вернёмся.
Наконец, Валентина взяла себя в руки. Она схватила Алю за руку и, хоть её ноги дрожали, начала медленно тянуть её прочь от места происшествия. Аля обернулась, её взгляд метался между Виктором, телом Ольги и профессором, который стоял неподвижно, как каменная статуя.
– Дедушка, я.… – начала она, но её голос сорвался.
– Аля, иди, – строго сказал профессор, не поворачиваясь к ней. Его голос звучал низко, глухо, как будто он боролся с собственными страхами. – Я останусь здесь. Всё будет хорошо.
Аля ничего не ответила. Она позволила Алевтине увлечь её за собой, их шаги были торопливыми, почти беглыми. Лес, казалось, сжимался вокруг них, его шорохи и странные звуки усиливались с каждым шагом. Валентина сжимала руку Али, шепча молитвы, как будто это могло защитить их.