Непростое наследство (СИ)

- Да, госпожа Ирмас. Люка не врет, но я обязан проверить, чтобы закрыть дело. Надеюсь, теперь вы спокойны на его счет.
После вашего ухода, господин дознаватель, я обязательно выпью сонных капель. Добавлю прямо в кружку с почти остывшем чаем, которую больше не хочется напряженно сжимать, ожидая следующего слова. Люка мог оказаться убийцей, преступником, любой хороший с виду человек может. Я боялась узнать, что снова встретила такого на пути, снова поверила и прониклась искренней симпатией. Слава Лорхане, ошиблась.
- Как думаете, Годард Обен сожалел?
- Я не жрец и не знаток чужих чувств, госпожа Ирмас. Но не зря же он столько лет скрывался, меняя город за городом, женился только к старости, хранил подарок Эльзы.
- Не находил себе места?
Реджис согласно кивнул.
- Тогда почему не явился к леди Джосет? Не попросил прощения?
- Вероятно, догадывался, на какую встречу рассчитывать. Леди долгие годы вынашивала месть, думала, планировала. Просто упасть в ноги и плакать от раскаяния бы не помогло. К тому же, Обен прекрасно понимал, что натворил. Стыд и вина гнали его дальше и дальше.
- Если возможно избежать наказания, почему бы не рискнуть? - полушутливо добавил Анри. Здесь в его искренности сомневаться не приходилось.
- Вы представить не можете, сколькие думают также, - проговорил Реджис.
Слава светлым богам, бухгалтеру хватило ума не продолжать пространные рассуждения о пользе возможностей и их последствиях. Более неудобной темы для беседы в его случае придумать невозможно. Если только спросить, какие приговоры выносят за подделку документов.
Сославшись на позднее время, Реджис предложил оплатить угощение. Я отговорилась «за счет заведения», получила сонный и крайне недовольный взгляд Анри и отправилась проводить припозднившихся гостей. Лейтенант Лоуп сразу попрощался и ушел, а дознаватель задержался.
- Фонарь горит очень ярко, - заметил он, поднимая голову к вывеске, чуть покачивающейся на ветру.
- Люка Фабрис поджег фитиль несколько дней назад. Не думала, что хватит надолго.
Все до единого заведения на улице были закрыты. Кое-где в окнах горел свет - обитатели здешнего района предпочитали ложиться рано. Если бы не шум со стороны порта, таверна бы погрузилась в тишину, нарушаемую только лаем собаки во дворе по соседству.
- Боитесь, я причинил ему вред?
- Боюсь, - призналась в ответ.
- Я же сказал, что не сделаю этого нарочно.
- Сказали. Но откуда мне знать? Господин Эрван, я никогда не имела дел с… с такими как вы. Не представляю, как проходят допросы. Знаю - иногда они заканчиваются плохо.
- Порой случается. Но Люка не сопротивлялся, не пытался лгать или увиливать — облегчил задачу нам обоим.
- Вы велели сказать правду как старухе Розелл?
- Не совсем.
Реджис находился в нескольких шагах, и в желтоватом свете фонарей выглядел старше и печальнее, чем пару минут назад в зале за столом. Может, я снова его задела? Тогда почему не уходит?
- Я никогда не подвергалась воздействию. Не представляю, каково это.
- И не нужно, - покачал головой Реджис.
- Почему же? Мне интересно. Покажите.
- Нет, госпожа Ирмас.
- Я никому не скажу. Честное слово.
- Нет.
- Это ведь не запрещено. Покажите, прошу.
- Поверьте, вам не нужно этого знать.
Возможно, всему виной плохое освещение и моя усталость, но на лице Реджиса промелькнуло нечто такое, от чего стало не по себе. Почему он упорно отказывается объяснить простейшее из своих умений? Всего мгновение, и я, быть может, перестану беспокоиться о Фабрисе.
- Один раз, мастер дознаватель. Хочу понять, как это происходит. Прошу, в качестве научного эксперимента.
- Вы не уйметесь, верно?
Я покачала головой.
Реджис недовольно выдохнул, затем посмотрел на меня и тихо произнес:
- Подойдите.
Мир померк, погрузившись в болезненно звенящую тишину. Дома, фонари, облака в небе, скрывающие луну, мощеная дорога под ногами — все расплывалось смазанными пятнами. Собственное тело вдруг показалось чужим, тяжелым и не способным исполнить простые вещи вроде отвести прядь волос, щекотавшую ухо. Одна за другой обжигали волны озноба, справиться с которым не представлялось возможным — руки не слушались, не тянулись к плечам поправить накидку и немного сдержать холод.
 
Мысли стали едва различимыми словно далекая музыка. Остался лишь голос и его обладатель. Только он был важен. Только к нему я стремилась, не зная почему. Тело обретало былую легкость лишь следуя приказу. Шаг, затем еще, еще. Я не хотела, не понимала, сопротивлялась, но чувствовала облегчение при каждом движении.
Потом на плечо легла твердая рука.
- Довольно, - прозвучал голос.
Мир обрел привычные очертания, мысли прояснились, тело стало послушным, а ноги, обретя прежнюю силу, подвели, и я оступилась.
- Св-ветлые боги… - ладони стали ледяными, и я поднесла их к губам, чтобы согреть. - Д-да в-вы ж-же…
- Теперь представляете? - перебил Реджис. - Надеюсь, больше экспериментов не захочется.
Ни в одном учебнике, ни на какой из лекций не говорилось, насколько страшным может оказаться дар. Преподаватели зачитывали сухие выдержки из текстов, в которых все выглядело и объяснялось слишком обыденно, зачастую скучно. Подробные описания попадались в мемуарах и воспоминаниях, но наставницы их не советовали. Почему? Пытались уберечь или переубедить? За годы обучения я встречала студентов и выпускников Главикуса, работала с ними. Но представить не могла, на что они иной раз способны. Обычные люди, как я, из плоти и крови.
- В-вы бы могли править миром, - проговорила, справляясь с дрожью и плотно запахивая накидку.
- На целый мир меня не хватит, - коротко усмехнулся Реджис. - С вами все хорошо?
- Да. И, если еще попрошу об эксперименте, не соглашайтесь ни за что.
- Договорились.
Ужасающее ощущение собственного бессилия и полного подчинения чужому приказу долго не забудется. Ясно, почему переменилась в лице Розелл и горше заплакала вдова Обена. Возможно, они до конца не поняли, но наверняка почувствовали.
- Всегда так делаете?
- Нет. На вас я воздействовал даже не вполсилы.
- То есть это не предел? - я снова вздрогнула. - Тогда почему вы… Нет, не так… Вы можете подчинить любого, но служите и соблюдаете устав? Вы бы могли добиться чего угодно.
- И что, по-вашему, следует делать? Заставлять других плясать под собственную дудку? Думаете, за столько лет я не пробовал? Это забавляет первые несколько дней, потом приходит скука, за ней отвращение.
- Но вы обладаете властью над людьми. Простите, я просто пытаюсь осмыслить.
- Дар — не игрушка, а инструмент госпожа Ирмас. Вам ли не знать?
Голос Реджиса звучал разочарованно и будто обреченно. Вспомнил плохое? Или окончательно убедился в моей неспособности мыслить разумно? Нет, я понимала, какая ответственность на его плечах. Но знать о редком даре по учебникам и чужим рассказам — одно, а ощутить на себе — совершенно другое. Не понимаю, напугана я или поражена.
- С Люкой Фабрисом было так же?
- С ним не пришлось бы по-другому. Вы, вероятно, наслушались страшных сказок от старух на рынке, и решили, что я буду жестоко и безжалостно издеваться?
- В нижнем городе ходили байки, что это наивысшее удовольствие, - пожала плечами я. - Городской стражи боялись, но от людей со знаками грифона приходили в ужас.
- Тогда пополню вашу коллекцию страшилок. Среди людей со знаком грифона есть такие, кому я в подметки не гожусь. Прошу, больше не верьте глупостям.
Не столько из-за повисшего молчания, сколько из-за сказанного, я не находила способа продолжить разговор. Боюсь, любой последующий вопрос из тех, что крутятся на языке положит конец небывалой благосклонности Реджиса. Он уделил мне достаточно внимания, и был откровенен, насколько возможно.
- Скажите только, - медленно продолжил он. - Вы слишком переживаете за Фабриса? Или не доверяете мне?