Его любимая зараза (СИ)
И только в одно место веселый студенческий сброд несся, презрев все приличия и инстинкт самосохранения. Естественно, это была столовая, вход в которую находился аккурат неподалеку от выхода на жилые этажи преподавательского состава. Собственно, можно часами бродить по территории академии и не вписаться ни в одного из сокурсников. Но в данном случае, как говорится, место встречи изменить нельзя!
И по закону подлости, на перекрестке коридоров, как раз состоялось явление Сомелье народу. И, может, будь я в обычном виде, в форменном ученическом мундире, орава вечных голодных проглотов меня не заметила бы. Но я вся такая в белом: штанишки в обтяжку, свободная рубашка из эльфийского шелка, которая не пачкается и не мнется, на голове косички, на босых пятках свежая лесная грязь и темно-зеленая трава меж пальцев, а на бледной морде — высшая степень уныния.
Ясен пень, моя загадочная (то ли стукнутая, то ли сказочная) персона вызывала куда больший интерес, чем куриные отбивные со свежим зеленым горошком на ужин!
А я их умопомрачительный запах, между прочим, тоже чуяла. Вот только мне, увы, ни хлеба, ни зрелищ даже не потрудились предложить!
Гады. Министерства образования на них нет!
— Сомелье? Это Сомелье?
— Вот упырь… Точно она!
— Где же она была?
— Да, ладно, где! Зачем она вернулась?!
— Сомелье? Лап, мы тут, видишь?
— Киса, мы скучали!
А вот после последних двух заявлений я не знала, то ли рыдать мне, то ли смеяться от счастья и искренней радости в двух знакомых мужских голосах. Вот только два наших вечных дебошира-двоечника, Глен и Кокс, уже успели в первых рядах нырнуть в распахнутые двери столовой, а выйти не сумели, ввиду образовавшейся человеческой пробки на пороге. И были вынуждены только громко орать, подпрыгивая и активно махая руками.
И, пожалуй, только они действительно были рады меня видеть. Две рослые фигуры, одну сереброголовую, вторую с крылышками, я, к сожалению, заприметить не успела. Куратор, не собирающаяся распыляться на приветственные речи, за шкирку утащила меня в нужный коридор, хлопком железной двери отрезав все неприятные расспросы.
— Ты нынче не популярна, Лесинья.
— Тоже мне, адмирал «ясен хрен», — пробурчала себе под нос, сунув руки в карманы. И чуть громче добавила. — Меня и так не особо любили, стараниями Лютеции. А после осеннего бала я вообще, персона нон-гранта. Эпичнее самоубийства, чем возвращение в академию не придумаешь, да-а-а.
— Бестолочь, — куратор неожиданно, повернувшись, отвесила мне слабый, но обидный подзатыльник в воспитательных целях. — Князь три шкуры спустит с тех, кто посмеет коснуться тебя. Неужели ты еще этого не поняла? Он дорожит тобой. Сомелье. Чего бы ты там себе не напридумывала.
— Вот только не надо, — неприятно хмыкнула, вот вообще не горя желанием разговаривать об одном хвостатом самодурстве и наших с ним… ну, с натяжкой назовем это «отношениями»! — И вообще. С каких пор Темные Властелины соперники глупым ревнивым бабам? Размажут и не заметят.
— Не льсти им, а? — саркастично посмотрела на меня самая не ревнивая «баба» всея академии. И распахнула передо мной одну из дверей, множество которых, абсолютно одинаковых, виднелось в длинном коридоре последнего этажа. — Да и чтобы тебя размазать, нужно сильно постараться. Заходи давай, иномирянка бессмертная моя.
— Уели, — признавая, хмыкнула я, все-таки перешагивая порог в святая святых нашего блондинистого куратора.
Естественно, я не ожидала увидеть здесь кучу фарфоровых безделушек и шелковых простыней с кружевными рюшами… Ай, да ладно. На самом деле еще как ожидала, прями-таки надеялась! Должен же был у леди Тиас найтись хоть один провокационный недостаток, верно?
Но, увы и ах, обстановка в ее спаленке оказалась почти спартанской. Все идеально чисто, даже чуточку сурово. Обычный тяжелый стол, крепкий и удобный, высокий стеллаж со старинными книгами и разноцветными склянками различных зелий, наверняка очень редких. Довольно-таки большой шкаф грубоватой работы, и разве что спинка просторной кровати отличалась затейливой ковкой. Единственное, что меня покорило — огромное, практически во всю стену, окно с низким широким деревянным подлокотником. Туда сразу захотелось завалиться с кружкой горячего шоколада и уютным пушистым пледиком.
Но его по близости не оказалось, а бежевое покрывало на постели тянуло, в лучшем случае, на тяжелый погребальный саван северных орков.
И таки да, исключительной особенностью жилища магистра зельеделия, на формы которой пускали все курсы, с первого по пятый включительно, стал… ковер! Большой такой, натуральный, из блеклой от времени шерсти, со старым, надоевшим всем советским людям орнаментом, висящий на стене над изголовьем.
Меня, само собой, как истинную городскую внучку настоящей деревенской бабушки чуть не порвало от умиления и ностальгии! Но только пока я не решилась взглянуть на этот пылесборник истинным магическим зрением. Ковер оказался охранным оберегом, да таким мощным, что от зависти косички на моей голове застучали деревянными бусинами.
Я бы даже подойти к этому чуду шагов на десять не решилась. А тем, кто рискнет покуситься на жизнь или тело спящей Изольды не могу позавидовать даже вместе со всем своим природным злорадством!
— Итак, — развернув единственный в комнате стул, блондинка оседлала его и, не предлагая мне даже присесть, начала допрос с пристрастием. — Я жду четких, внятных объяснений, Сомелье. Где ты была?
— Где была, там уже нету, — нагло фыркнула, не менее нагло плюхаясь на приглянувшийся мне подоконник. Наощупь он оказался еще шире и удобней, чем на вид, темное дерево с легким уклоном в синеву успел прогреться на солнце, а вид из окна приятно радовал глаз плескающимся в озере кракеном. Ух, а вот по этой зверушке я, пожалуй, действительно скучала! — И с кем я была, тоже не ваше дело.
— Сомелье, ты если борзеешь, берега-то видь, — с миленькой улыбочкой ядовитой кобры напомнила мне магистр. — Мы с ног сбились, тебя разыскивая.
— А кто вас просил? — почти удивилась я. Ну так, на одну секундочку, не больше. — Какое дело руководству академии до одной отчисленной адептки? У первокурсников после контрольного среза обнаружился резкий недобор?
— У одного упертого Лиса обнаружился мозгов недобор, а у его зазнобы — излишняя гордость! — слабенько так, в пол силы рявкнула леди Изольда. И все же, уши я демонстративно прочистила. Сообразив, что перестаралась, магистр фыркнула, тряхнув роскошными белыми кудрями. — Ладно, Сомелье, извини. Ты тут действительно не причем. Но драпать посреди ночи неизвестно куда, в компании сомнительного дракона еще додуматься надо. Ты думаешь, что о тебе люди скажут? А как это повлияет на Лиса? Себя не жалко, остальных пожалела бы.
— Леди Тиас, — офигела я от таких обвинений. — Вы меня сейчас отчитываете, как сварливая свекровь нерадивую невестку!
— И что? — иронично вздернула бровь та, даже не подумав извиниться. А потом и вовсе припечатала. — Имею право!
— Обалдеть, — окончательно припухла я. И ляпнула, даже не подумав. — Я даже от Алантаны таких звездюлей не получала!
— Ага, значит, все-таки, Забытый Лес, — удовлетворённо усмехнулась эта блондинистая… зараза, что б ее! — Что ж, это не новость, мы так, в принципе и думали. Уже легче. Но как тебя угораздило связаться с Аарахарном?
— А вот это уже точно не ваше дело, — недовольно дернула плечом, отворачиваясь обратно к окну.
И, видимо, было в моем голосе что-то такое, что заставило магичку промолчать. И, заговорила она не скоро, и голос ее зазвучал уже гораздо, гораздо мягче:
— Сомелье, послушай. Лис — идиот. Он не должен был так поступать. Но если бы ты знала причину…
— Да знаю я! — не выдержав, я подскочила. — О Майлин, Завесе и всё остальном. Алантана просветила, ей спасибо. Но это никак, слышите? Никак не умаляет всего, что сделал со мной Темный Князь. И продолжает делать!
— Что ты имеешь ввиду? — моментально насторожилась мой бывший куратор. — Он не мог. Лис бы не совершил подобной ошибки еще раз.