ЭТНОС. Часть первая — ’Парадигма’ (СИ)

— И что же нам с этим делать? — спросил я.
— Найдите местечко понадёжнее этого, — Аннушка обвела рукой комнату.
— Ты же сказала, что базу просто так не найти.
— Базу — да. Девчонку — нет. На неё просто наведутся, как на маяк. Достаточно крови Калеба и кое-каких артефактов, чтобы по следу пошли такие твари, что ну его нафиг. Я, конечно, постараюсь его вытащить, но…
— Лучше маму мою спасите, — сказала Нагма.
— Вряд ли ей что-то угрожает, — отмахнулась Аннушка. — Я не шучу, когда говорю, что те ребята за всё хорошее. Это реально так. Тебе просто не повезло быть на другой стороне.
— Очень утешает, агась, — ответила Нагма.
— Я знаю пару мест, — сказала наша гостья, — где вас даже чёрт не достанет. Там скучновато, но безопасно.
— Не надо, — отказался я, — мы уже к вечеру свалим отсюда.
— Смена среза не поможет. Вас найдут почти везде.
— И даже в ортогональной ветви фрактала?
— Э… Удивил, папаша. Да, это может сработать. Удачи тогда. А я попробую вытащить Калеба.
— Так он тебе всё-таки друг? — спросил я.
— Он моя дурная привычка, — засмеялась Аннушка. — Уже и не вспомню, сколько раз вытаскивала его из задницы. С каждым разом он пахнет всё хуже, но я никак не могу бросить. С курением та же фигня, кстати.
— Можно вопрос? — спросила Нагма.
— Валяй.
— А почему ты сидишь голая в моём халате?
— Если я в твоём халате, — возразила девушка, — то я уже не голая. Кстати, у тебя есть бритва?
— Бритва?
— Ну, станок, или чем ты там ноги бреешь?
— Я не брею ноги, — густо покраснела Нагма.
— Хорошо быть блондинкой, вот у меня щетина сразу видна. А эту, как бы сказать… Зону бикини?
— Нет у меня бритвы, отстаньте! — пунцовая, как помидор, дочь стремительно покинула помещение.
— Надо же, тебе таки удалось её фраппировать, — отметил я.
— Как говорит Калеб: «Наша Аннушка достанет кого угодно!»
* * *
С базы отбыли небольшой колонной. Слон на своём глянцевом танке, автобус с основной группой, грузовик со снарягой и боеприпасами. На хозяйстве, как всегда, осталась Джабба с хозгруппой — им предстоит переучёт и постепенное пополнение склада взамен того, что мы вывезли.
У нас теперь совсем небольшая команда. А раньше бывало по-всякому. Помню времена, когда счёт бойцов шёл на сотни, и «Слонариум» был серьёзной боевой единицей, способной своими силами озалупить небольшую банановую республику. У нас даже броня была и вертолёты. Но бывало, что мы всех распускали и работали десятком «первого состава» — причём зарабатывали при этом как бы не больше. «Иных уж нет, а те далече», как говорится. В строю кроме Слона только я да Джабба. В живых — плюс Змеямба, которая так и исчезла на своей неведомой странной родине, не подавая вестей. Ей на замену Слон тренирует Лиранию, которая сейчас дрыхнет на заднем сиденье, положив голову на колени Нагме. Я сижу рядом со Слоном, место замкомандира тут. В автобусе — двадцать шесть бойцов, да в грузовике водитель. Итого тридцать стволов. Немного. Нанять ещё — проблема решаемая, но….
— Не нужно, Докище, — объясняет мне Слон, — не воевать едем. Там, где не справятся тридцать человек, не справятся и тридцать тысяч. Не будем же мы биться со всем срезом? А в задаче «прикрыть отход и самим грамотно смыться» небольшая, но хорошо сработанная группа — то, что надо.
— Как скажешь, — не спорю я.
— Какой-то ты напряжённый.
— В первый раз тащу с собой дочь, — я оглядываюсь назад, где втыкает в планшет Нагма. — Да и за Лиранию как-то тревожно.
— Это ты брось, — отвечает серьёзно Слон. — Дочке твоей с нами безопаснее, чем без нас.
— Я знаю, но сердце не на месте.
— А насчёт Лирки я тебя понимаю. Она тебе почти родственница, и вообще девчонка молодая-красивая. Кажется, что, мол, «нафига ей эта кровь с говном». Так?
Слон говорит, понизив голос, Лирания то ли спит, то ли притворяется, не понять. Я тоже отвечаю тише:
— Как-то так. Я отговаривал, поверь.
— Не сомневаюсь, — фыркает он, — ты же у нас ниипаца гуманист. Пока твоих не тронут. Тогда, конечно, дело другое. Тогда клочки по закоулочкам. А так — гуманист, куды бечь. Но тут ты опять же не прав, Докище.
 
— В чём?
— Ей тоже лучше с нами, чем без нас. Девочка рано повзрослела, и шрамов у неё на душе больше, чем многие к седым мудям наживают. Пусть она лучше убивает плохих ребят, чем себя. И пусть она лучше делает это под моим присмотром. Я же тоже не железный, мне тоже её жалко. Но как ни кручу в башке — не вижу для неё другого места и другого занятия. Может, она, как Змеямба, однажды плюнет, воткнёт штык в землю и пойдёт детей рожать. Но для этого она сначала должна дожечь то, что в ней сейчас пылает. Иначе сгорит сама кхуям. Прости, ребёнок, не грей уши, когда взрослые разговаривают.
— А я вовсе ничего и не слышала, — ответила Нагма.
Ну да, конечно.
— Нет от неё вестей? — спросил я.
— От Змейсы? Не, тишина. Но я не удивляюсь, Альтерион с некоторых пор довольно закрытая локация. Не волнуйся за неё, Докище, она способна за себя постоять как никто.
— Я знаю. Просто… Соскучился, пожалуй.
— Я тоже, — вздохнул Слон. — Я тоже.
* * *
Команда Мейсера прибыла к месту встречи на большом и крайне роскошном гибриде автобуса и пикапа. Люксовый монстр на восьми осях, с панорамными стёклами и грузовым кузовом сзади.
— Красиво живут, — позавидовал Слон. — У них на этой штуке, небось, и резонаторы стоят.
— Это что ещё за хрень?
— Это, друже, такая хрень, с которой можно по всему Мультиверсуму шастать, как дома в сортир. Только стоит она больше, чем мы с тобой за всю жизнь заработали.
— Прибыльный у них, видать, бизнес.
— А то! Но главное, что он теперь не «у них», а «у нас».
— Слушай, а чем им платят-то?
— Без понятия, веришь? Но нам они выплатят в любой удобной форме.
Наша колонна пристроилась за их дорожным дредноутом, и мы канули в туманное ничего Дороги. Ехали долго, дважды сворачивали на каких-то очень странных перекрёстках, накрытых сверху высокими чёрными арками, а выехали на ничем не примечательной лесной дороге, грунтовой и такой узкой, что у огромного автобуса ветви по бокам скребут. Тут зима, деревья стоят голые, на земле лежит неглубокий снег.
Остановились. Мейсер вышел, помахал нам, мы подошли.
— Разгружайтесь, — сказал он. — Люди, вещи — на обочину. Машины придётся отпустить.
— А как же… — начал Слон, но тот перебил:
— У меня есть запасные водители, они отгонят и ваши. Не волнуйтесь, пешком тащить ничего не придётся, нас встретят.
Слон неохотно отдал ключи от своего внедорожника какому-то молодому и очень почтительному негритосику, ребята в это время бодро выгрузили из грузовика снарягу. Техника ушла по дороге вперёд и, замерцав, пропала. Теперь мы в этом мире без транспорта.
Вскоре за поворотом послышался непривычный шум, и я впервые увидел здешних аборигенов. Шум издают не они, а повозки — длинные закрытые кареты. Впрочем, может быть, это дилижансы — я не вполне уверен, чем одно отличается от другого. Большие экипажи, каждый запряжён четвёркой лошадей, на козлах сидят люди, управляющие этим гужевым транспортом посредством длинных верёвок, смонтированных на фронтальной части коня. Верёвки называются «вожжи», этим моя компетенция в технологиях гужевых перевозок исчерпывается почти полностью.
Повозок много. Когда они останавливаются, оттуда начинают выходить люди, в которых моя полевая интуиция опознала военнослужащих, несмотря на то, что одеты они довольно причудливо. Форма тех благословенных времён, когда отсутствие достаточно дальнобойных и прицельных средств поражения позволяло военным модельерам руководствоваться эстетическими, а не маскировочными соображениями. Услаждать, так сказать, взор военачальника, взирающего на пехотный бой с подобающего возвышения. Ленты, аксельбанты, яркие мундиры, шапки вида «стрелять сюда». Оружие в наличии, архаичное, но огнестрельное. Навскидку я бы сказал, с колесцовым механизмом, что выдаёт наличие некоего технологического производства. Не пищаль, всё же, и не аркебуза. Впрочем, это епархия Фреда как технолога. А вот ребята наши сразу напряглись, взявшись за автоматы.