Тест на измену (СИ)

— У меня не получится принять участие в телешоу, — произносит сухим тоном, а мне кажется, что я не так расслышала.
— Что?
— Говорю, не смогу принять участие в телешоу, — повторяет чуть громче. — В это время я встречаюсь с министром строительства. Я давно добивался встречи с ним, не могу пропустить. Так что надо отказать телепередаче.
Он вызвал меня, чтобы поговорить о работе? Не о нас?
— Х-хорошо, я свяжусь с продюсерами программы.
— Вопросы журнала я посмотрел, можно дать им интервью, только пока не знаю, когда. Слишком плотный график на ближайшие две недели.
— Они готовы ждать.
— Тогда хорошо. Будь на связи с моим секретарем, как только появится окно в расписании, поставь туда интервью.
— Будет сделано.
Возникает тишина, прерываемая только моим тяжелым дыханием и барабанящими по окну каплями дождя. Паша переводит взгляд с моего лица на бумаги на столе. Но не читает их. Просто смотрит немигающими глазами.
— Это все, Павел Александрович?
— Нет, не все, — произносит совсем другим тоном. Мягче.
Паша снова смотрит на меня, и от его взора душу пробирает. Я понимаю: вот он этот момент. Моя судьба решится сейчас.
— Что касается нас с тобой, Арина… — на секунду замолкает, чтобы набрать в грудь побольше воздуха. — Думаю, это не очень хорошая идея.
Чувствую, как от лица отливает кровь, в ушах начинает звенеть. Я слегка пошатываюсь на стуле. Хватаюсь крепко за подлокотник, чтобы не потерять равновесие.
— Отомстил мне? — еле слышно выдыхаю горькую догадку.
— Нет, я тебе не мстил. Ты же хорошо меня знаешь, я не мстительный человек.
Все, я больше не хочу терпеть это унижение. Сейчас он скажет, что я хорошая девушка и обязательно кого-нибудь встречу.
— Я тебя поняла, — тихо бормочу под нос. — Пока.
Поднимаюсь со стула и разворачиваюсь к выходу. Я умею ходить и даже бегать на каблуках, но сейчас спотыкаюсь на шпильках и чуть не падаю. Успеваю вовремя ухватиться за край Пашиного стола.
— Осторожно, — подскакивает с места и берет меня под локоть.
Его прикосновение обжигает словно кипяток. Выдергиваю руку и чувствую, как она полыхает огнём.
— Арин, подожди. Я объясню.
— Не надо ничего объяснять, все и так понятно. Ты использовал меня, вот и все.
— Я не использовал тебя.
— Да? — резко вскидываю на него взгляд. — Тогда зачем отвечал на мои поцелуи? Зачем раздевал меня?
— Я хотел проверить, остались ли еще к тебе чувства.
Что? Не могу поверить, что это происходит со мной, что Паша в самом деле произносит такие слова. Да еще так равнодушно и цинично.
— И как? Проверил?
— Проверил.
— И конечно же, не остались.
— Наоборот, остались. Это так странно, Арина. Столько лет прошло.
Стою как вкопанная. Я не ослышалась? Паша сказал, что испытывает ко мне чувства?
— Тогда я ничего не понимаю. Чувства остались, но ты не хочешь отношений со мной?
— Да, именно так.
Какой-то оксюморон. Даже не знаю, как мне сейчас реагировать: радоваться от того, что Паша признаётся мне в чувствах, или плакать от того, что не хочет со мной быть.
— Почему?
— Потому что я не хочу любить тебя, Арина.
Я недоуменно хлопаю ресницами, не находясь, что ответить. Все, что говорит Паша, — нелогично.
— Я не могу приказать своему сердцу разлюбить тебя, — продолжает: — но я могу контролировать свои действия. Я могу просто не быть с тобой, хоть и люблю до сих пор.
Сознание затуманено, все, что говорит Паша, доходит до мозга очень медленно.
— Но почему? Если ты любишь… И я люблю… — тихо бормочу. — Ты не простил меня, да?
— Я простил тебя. Правда простил.
— Тогда что…? Почему…?
— Ты отрава, Арина, — глухо произносит и снова касается моей руки, ведет по ней ладонью вверх. Доходит до плеча и перемещается оттуда в волосы, запускает в них пальцы. — Ты все во мне отравляешь, разъедаешь, убиваешь. Все то доброе, что во мне было. Ты оставляешь после себя выжженное поле. Ты — лучшее и одновременно худшее, что было в моей жизни. Я не хочу тебя любить.
Я стою, словно громом пораженная. Никто никогда не говорил мне ничего подобного. Впервые с момента нашей встречи в «Стройкапитале» я вижу Пашу без маски безразличия. Его лицо искажено гримасой боли, душа истерзана. И все это с ним сотворила я, с грустью понимаю. Вот в кого я превратила хорошего, доброго, веселого парня Пашу из моего прошлого.
 
— Как же я мечтаю не любить тебя… — говорит как будто бы не мне, а самому себе.
— Так не люби, — шепчу.
— Я верю, что однажды этот день настанет.
— А если нет? — хмыкаю.
Мне больно не меньше, чем ему. Я ведь тоже люблю Пашу. И сказала ему сейчас об этом.
— Ничего. Я привык так жить.
— Мы могли бы попробовать сначала, дать нам второй шанс. Я осознаю, как поступила с тобой и не снимаю с себя вины. Я раскаиваюсь в своей ошибке. Ты нужен мне, Паша. Вот она я, стою перед тобой, и говорю, что люблю тебя! Люблю, Паша! Люблю тебя! — последние слова вылетают вперемешку с громким плачем. Я закрываю ладонью рот, чтобы подавить всхлип.
Он качает головой.
— Я не хочу быть с тобой, я не хочу любить тебя. Лучше смерть. Хотя… Я и так давно умер.
Паша проводит пальцами по моему лицу, стирая слезинки.
— Уходи.
Одно слово звучит, как приговор. Я понимаю: вот она окончательная точка. Дальше только разруха. Да, надо уходить… Бежать, как можно быстрее.
  
Глава 43. Не враги
 
Больше не может идти речи о том, чтобы работать с Пашей. Он, возможно, и робот, а я нет. Я ни морально, ни физически не смогу находиться с ним в одном здании. И уж тем более не смогу сидеть на общих совещаниях, как ни в чем не бывало отвечать на его вопросы и обращаться «Павел Александрович». Пускай Анжела зовёт его по имени-отчеству, а я больше не буду.
Но все же решаю не рубить с плеча, поэтому пишу заявление не на увольнение, а на отпуск за свой счет до конца октября. Отдохну месяц, приведу в порядок мысли и решу, как быть дальше.
Паша сразу подписывает мое заявление. Не вызывает к себе еще раз поговорить, не звонит по рабочему телефону. Интересно, заявление на увольнение подписал бы так же охотно?
Не доработав рабочий день, уезжаю домой. Меньше всего мне хочется отвечать на мамины вопросы. Сразу закрываюсь в своей комнате и не выхожу из нее несколько дней. Я сама себе напоминаю Бриджит Джонс, когда она в пижаме и не расчесанная целыми днями смотрела фильмы и депрессовала. Ну а что? Я почти тридцатилетняя женщина в разводе, которую только что отверг возлюбленный.
Кстати, о разводе. Я до сих пор не сходила в загс и не забрала свидетельство о своей свободе. Надо ли полагать, что я все еще замужем? И, о Боже, изменила Роме с Пашей!
Не долго думая, беру телефон и пишу бывшему мужу:
«Привет! Ты забрал свидетельство о разводе?»
Мы с Ромой не общались с тех пор, как я от него съехала. Расстались мы нормально, пожелали друг другу удачи и всего хорошего. Я не считаю Рому врагом, хотя, конечно, мне больно от его измены. Это было самое настоящее предательство. Очень горько и обидно, что семь лет нашего брака завершились вот так — ножом в спину.
И я правда хотела сохранить наш брак, поэтому и зарегистрировалась на сайте знакомств под видом Веры. Но возвращение в мою жизнь Паши перевернуло все вверх дном и помогло мне понять, чего я на самом деле хочу и кто мне нужен.
«Привет! Еще нет, а ты?»
«Тоже нет. Надо забрать»
«У меня не было времени»
«У меня тоже»
«Можем сходить за ним вместе»
Зависаю над последним сообщением. Готова ли я снова встретиться лицом к лицу с Ромой? Не могу сказать, что я не хочу его видеть больше никогда в жизни, но и таким желанием не горю. Мы не враги, но и не друзья. Просто больше никто друг другу. Сама не знаю, зачем пишу следующее слово:
«Давай»