Убийца читал Киплинга (Где и заповедей нет)

— Конечно! Индийскому скульптору помогало несколько или несколько десятков помощников и рабов. Мне генерал их не дал, отсюда эти рельсы и платформа. К сожалению, у меня есть только Коули, который с определенного времени занимается исключительно своими прямыми обязанностями и вовсе не помогает мне. А эта работа требует огромного запаса физических сил, — он непроизвольно напряг мускулы, согнув руку в локте. — Но тем не менее я справляюсь. Я привык к тяжелой работе. Современное ваяние не многим отличается от древнего. Мы работаем по принципу «вытопленного воска», который часто применяется и сегодня. Конечно, генерал, этот, простите меня, мисс, старый эксплуататор, время от времени обременяет нас другой работой… — Подойдя к платформе, он откинул брезент. В красном полумраке заблестела золотистая фигура сидящего Будды. — Это прекрасная старая работа, выполненная из священного сплава Астадхату, который включает в себя серебро, железо, цинк, олово, ртуть, медь, свинец и добавки золота. Такой сплав руды из восьми компонентов был признан лучшим для отливки божественных изображений. Позднее фигура нашего Будды была грубо позолочена, и генерал, недавно ее приобретший, пришел к выводу, что следует вернуть ей прежний блеск и вид. Сейчас она уже гораздо светлее, чем была в момент покупки. Это бело-золотистый оттенок, а тот был отвратительно желтый, — он прикрыл брезентом фигуру задумавшегося бога и с видимым усилием толкнул платформу по направлению к наружной двери. — Кажется небольшим, а весит двести сорок фунтов! Утром придут рабочие и перенесут его в дом. Генерал хочет поместить его у себя в спальне… бр…! — он вздрогнул, потом прошел к другой стене и снял покрытие с еще одной фигуры. Это была стоящая в спокойной, иератической [2] позе фигура молодого, полуобнаженного человека с таинственной улыбкой на лице.
— А вот Будда из Сарната, пятое столетие нашей эры, хорошо, признаемся честно, двадцатое, однако после отливки только специалист понял бы, что имеет дело с копией… если, конечно, раньше не опрокинет ее вверх ногами, потому что внизу написано: «Д.Д.-1977». Чтобы не было недоразумений! — рассмеялся он. — Мы работаем точно по самому старому учебнику скульптуры Мансара. Там подробно изложен способ выплавки руды, подготовки и отливки формы. А затем следует, — он с показной горечью вознес руки вверх, — детальная инструкция, как нужно вытапливать воск, подогревая фигуру над пламенем. Далее — как подготовить руду к плавке, как ее вливать, остужать, чтобы скульптура была схожа с моделью из воска. И лишь после того, как с соблюдением всех древних рецептов отлиты статуи, король или сам генерал Сомервилль, неважно кто, любой из них, пусть выставляет божество на публичное обозрение и «пусть теперь ему каждый день приносят жертвы». Как видите, господа, я кое-чему научился в Мандалай-хауз! Бедный Коули! Старательно, точно, вплоть до унции, он готовил для каждой копии соответствующий состав. Осталась только последняя серия да две маленькие фигурки и конец! Я могу заняться своей собственной жизнью!
— А какую цель преследовал генерал, строя эту печь и отливая копии таким же способом, каким были изготовлены оригиналы?
После небольшого размышления Джоветт одобрительно кивнул головой.
— Я думаю, что старикан был прав, хотя это и стоило ему целого состояния. Но у него больше денег, чем он может истратить, это тоже факт! Так вот, повторение всего процесса отливки с различными ритуальными комбинациями в зависимости от местности и периода времени создает базу для определения индуистской скульптуры на основе анализа материалов, что до сей поры вообще не практиковалось, несмотря на богатую источниковую литературу. Сплавы руды обладают разными свойствами, заметными даже невооруженным глазом, различаются способы патинирования и так далее. Ваш дедушка, мисс Бекон, скрупулезно все регистрирует, и каждый наш эксперимент описывает в своей новой книге. Возможно, он несколько фанатичен, но только фанатикам действительно дано что-то совершить! — На минуту Джоветт умолк. — Очень жаль, что я не разделяю его энтузиазм, но, как я уже говорил, не люблю индуистскую скульптуру. Если бы генерал не платил мне так много и если бы я не пришел к выводу, что три месяца спокойной жизни помогут мне в моей работе, никогда не согласился бы на все это. С другой стороны, я овладел новым ремеслом и прошел трудную, но интересную практику в области выплавки металла. А это чего-то стоит!
 
— Вы уже закончили проект своего памятника погибшим летчикам Манчестера? — спросил Джо.
— Да… Но я не хотел бы забивать вам головы своими идеями. Это проблемы, которые могут утомить того, кто…
— Ни в коем случае! — прервал его Джо. — Вы забываете, что я был летчиком, хотя я и сам иногда в это уже не верю.
— Тогда вас может заинтересовать моя модель. Естественно, я попрошу вас потом откровенно сказать мне, что вы о ней думаете. Другие мнения меня не интересуют! Если бы во время войны вы не были пилотом, я просто не спросил бы вашего мнения, поскольку думаю, что это мое очень личное, очень частное дело, а остальные пусть потом прочитают целое, как хотят. Просто не знаю, как вести себя. Очень страшно показывать другим свою работу…
Они смотрели на него с удивлением. Куда-то исчез циничный, распущенный завсегдатай большого света, смертельно утомленный необходимостью находиться среди существ, не принадлежащих к его кругу. Джеймс Джоветт мгновенно превратился в несмелого человека, который боялся и одновременно мечтал, чтобы они выразили желание посмотреть его проект.
— Прошу… — он открыл небольшую дверь в стене. За ней была маленькая комнатка. Впрочем, рассмотреть что-либо было невозможно, поскольку ветви деревьев вплотную касались окна. Джоветт повернул выключатель, и под потолком загорелась сильная голая лампа, висящая на шнуре. В центре маленького прямоугольного стола они сразу же увидели гипсовую модель памятника летчикам Манчестера, погибшим в последнюю войну.
Из плоской, безукоризненно гладкой поверхности косо выступала серебристая голая плоскость, крыло разбившегося самолета. Но это не было крыло, лишь воображение о нем в трагическом, неожиданном ударе о землю. И ничего больше.
Алекс стоял молча. Потом он потрясенно сказал:
— Прекрасно… Прекрасно. Здесь все — смерть, падение с высоты и тишина. Вы сказали этим больше, чем многие другие, написавшие толстые книги о героизме. Прекрасно!
— Правда? Вам нравится? — Джоветт покраснел, как маленький мальчик.
— Это как Египет… — тихо сказала Каролина. — Там тоже владели этим потрясающим сокращением, которое говорит так многое! Иначе, конечно… Боже мой, как много можно сказать с помощью таких простых средств?!
Джоветт осторожно вращал макет вокруг оси.
— Он будет стоять на большой пустой площади в новом районе города.
Алекс развел руки в своем любимом беспомощном движении:
— Я много слышал о вас, но не предполагал, что вы сумеете так много сказать настолько вот просто!
  
Глава 8
 
Каролину Бекон, внучку брата моего…
 
Он проводил их до дверей и простился со словами:
— Вы вернули мне веру в мой памятник! Я боялся, что он будет не понятен. Благодарю вас. Я немного задержусь здесь и, вероятно, на ужин не приду.
Двери закрылись. Уже наступили сумерки. Каролина и Джо медленно двинулись к дому.
Наконец Джо нарушил затянувшееся молчание.
— Я не предполагал, что наш приятель Джоветт такой талантливый художник… Но будущее он не умеет предсказывать, как видно! Вот наша приятельница, мисс Мерил Перри, в полном одиночестве!
Каролина подняла голову. Они уже приближались к клумбе перед домом, где было еще немного светло. Мерил заметила их слишком поздно, чтобы отступить в тень, не показавшись невежливой. Она попыталась улыбнуться, когда они проходили мимо нее, но Каролина, пристально смотревшая на Мерил, легко коснулась плеча Джо.
— Она плачет, — шепнула Каролина, когда их разделяло всего несколько шагов. — Подожди меня в холле.