Правило Шестьдесят на Сорок (ЛП)

Смотрит так долго, что я начинаю метаться в поисках других слов, другого способа объяснить, чтобы он хоть как-то понял. Наконец, я вижу, как понимание отражается в его глазах. Взгляд падает на мои руки; сжатие настолько крепкое, что пальцы начинают покалывать. Он сглатывает.
— Хочешь все закончить?
— Мне так жаль.
Его губы шевелятся, но звука не выходит. Тео пытается снова.
  
— Поговори со мной. Пожалуйста, ради всего святого, просто обсуди со мной, Джуди. Мы можем разобраться.
Он умоляет меня глазами. Но я не могу произнести ни слова. Я на грани срыва и не могу делать это перед ним.
Его плечи опускаются от молчания. Тео смотрит в лобовое стекло, будто пытаясь понять, спит ли или проходит через какую-то странную шутку.
— Я слишком давил? Потому что если да…
Мои легкие сжимает холодок.
— Нет, дело не в тебе…
— Я могу немного отстраниться.
— Тео…
— Мы можем вернуться к тому, как было раньше.
— Мне очень жаль. Я… просто не могу.
— Но… — он смотрит на меня пустым взглядом, рука неосознанно гладит грудь, пытаясь успокоить боль. — Джуди, я… мое сердце разрывается.
— Мне так жаль, — говорю я снова, потому что в этот момент понимаю, что ни одно слово не сможет смягчить ту боль, которую только что причинила.
Я хочу его обнять. Стереть сломленную печаль с лица. Но не могу. Когда меня не станет, будут писать книги о моей бездушности, и заслужу каждое слово, сказанное против меня.
Просто отпусти, прошу я молча. Я держусь на волоске.
Внутренняя дамба начинает проигрывать битву против наводнения. Как можно незаметнее я вытираю слезы, пробивающиеся из глаз.
Тео наклоняется к рулю. Он берет паузу, чтобы собраться с мыслями, прежде чем наконец сказать:
— Ладно. Да. Как хочешь.
Глава 28
Тео
Дверца пассажирского сиденья с глухим щелчком захлопнулась.
Наступила тишина — вежливая, почти холодная. Хотя я и не осмеливаюсь посмотреть, чувствую ее присутствие там, на пороге, колеблющуюся, словно вдруг осознавшую, что оказалась снаружи и забыла, зачем пришла. Неужели все? Серьезно?
Вся эта мука свелась к нескольким дням? И как же жалко, если я действительно считаю, что пара дней с ней стоят этой агонии. Со мной явно что-то не так.
Я заставляю себя, черт возьми, заставляю, наполнить легкие воздухом.
Как она могла прийти к такому решению? Как могла так быстро разлюбить меня?
Но действительно ли это так? Я прокручиваю в голове последние пять мучительных минут, перематывая назад и вперед. Нет, она не говорила, что не любит меня. Да, честно говоря, никогда не говорила, что любит. Но я никогда не сомневался в ее чувствах — с той ночи на крыше. До этого единственного момента слабости, всего несколько минут назад.
Я знаю ее. То, что Джуди только что сказала, — полная чушь. Я понимаю, что, когда она говорит, что отпускает ради меня самого… и не лжет, но на самом деле говорит о своем страхе. Она любит меня, и ее пугает мысль о том, что между нами может возникнуть трещина, способная заставить разлюбить ее. Оставить, как оставляли прежде.
Я бросаю взгляд в окно, надеясь, что пропустил тот момент, когда она все еще стояла там. Но Джуди уже нет. Она любит меня и боится, а я позволил ей уйти, не оказав никакого сопротивления.
Черт.
Я выключаю двигатель и с такой силой открываю дверь, что она чуть не слетает с петель. Ярость кипит, зрение расплывается, и я едва не налетаю на кого-то в неоновом жилете.
— Здесь зона запрета парковки…
Черт возьми, сегодня определенно не мой день.
— Тогда просто вызови эвакуатор! — выпаливаю я, хлопая дверью и запирая ее.
Едва успеваю уловить ошеломленный взгляд, прежде чем броситься бегом к пустому вестибюлю здания Джуди.
Лифт справа с тревожным звуком распахивается, и я врываюсь внутрь. Как только добираюсь до шестого этажа, бегу по коридору и начинаю яростно стучать в ее дверь, готовый на все.
— Джуди, открой дверь, — тишина за дверью глухая и непроницаемая. — Джуди, открой. Давай поговорим.
Никакого ответа.
— Джуди. Ты не имеешь права просто так отпустить меня. Ты слышишь? Открой, или клянусь богом, я буду стоять здесь весь день, пока этого не сделаешь, — я заставляю себя подавить скрежет зубов, прислушиваясь к молчанию, висящему в воздухе. — Хочешь, чтобы я сделал это? Отлично. Надеюсь, у тебя достаточно запасов «Чириуз». Когда-нибудь они у тебя закончатся, и что тогда? — я сползаю на пол, опираясь спиной о стену и утыкаясь в потертый ковер. — Я могу сидеть здесь целую неделю. Вот она, прелесть работы на себя — ни один человек не сможет сказать, что нельзя, — я смотрю на дверь с надеждой. — Хотя, брось хотя бы зарядное устройство? У меня осталось всего семь процентов. И что-нибудь перекусить не помешало бы.
Я напряженно прислушиваюсь, пытаясь уловить хоть какой-то звук. Вдруг открывается дверь в конце коридора, и из квартиры выглядывает женщина.
— Джуди, стоит знать, что твои соседи начинают волноваться. Так что, если не откроешь мне, сделай это хотя бы ради них…
Ее дверная ручка дергается, и в этот момент Джуди появляется на горизонте. Я мгновенно подскакиваю и прижимаюсь к дверному косяку. Ее глаза покрасневшие, щеки влажные, а губы розовые и опухшие — такой вид мог бы свалить с ног, если бы не тот факт, что она только что плакала.
Сердце замирает, а внутри бурлит негодование. Я был терпелив, очень терпелив. Научился чувствовать настроение, позволял задавать ритм, но сейчас человек, смотрящий на меня, должен понять, что настало время выбираться из тупика.
— Тео, пожалуйста. Не усложняй еще больше…
Она не была бы моей Джуди, если бы не заставляла бороться за нее. Поэтому я решаю действовать. Я веду ее обратно в квартиру, резко закрывая дверь, пока ее спина не упирается в стену. Я не могу, не знаю, как отпустить эту девушку.
— Это плохая идея. Не следовало подниматься сюда…
— Почему? Думаешь, если я войду, станет труднее сбежать? — она выдыхает с раздражением, бросая на меня капризный взгляд, словно не может смириться с тем, что все идет не по ее плану. — Думаешь, что сможешь меня оттолкнуть, и я не приду за тобой? Не буду стучать в дверь, пока не откроешь? Не выломаю ее, если придется?
Я наклоняюсь и целую ее ниже уха. Джуди прикусывает губу. Ее бедра дергаются под моими руками…
Я прижимаю свои бедра к ее, удерживая в плену стены, пока стягиваю футболку через голову. Следующий вдох застревает у нее в горле, а нижняя губа приоткрывается, словно в ожидании. Я притрагиваюсь к ней пальцем, проводя по коже, позволяя влажному краю губ очертить контур.
Джуди откидывает голову назад, чтобы взглянуть мне в лицо, глаза полны противоречий.
— Я не думаю, что секс после разрыва — хорошая идея.
Я хочу вырвать слово «разрыв» из ее словаря. Оно пронзает, словно выжигает изнутри, оставляя пустоту.
— Тогда хорошо, что это не разрыв, — говорю я грубовато, стараясь скрыть волнение в голосе. Я не должен дышать так тяжело, и на самом деле нет для этого причин. Беру ее за подбородок пальцами, заставляя встретиться взглядом. — Мы двое влюбленных людей, разрешающих свои проблемы.
Ее глаза подрагивают от слова «любовь», от неожиданности, от нежности, от всего сразу.
Да, я это сказал. Я принимаю вызов, милая. Теперь скажи, что я не прав.
Она не говорит. Джуди сжимает челюсть так сильно, что я чувствую напряжение мускулов. Она не отрицает этого, и я никогда в жизни не был так признателен за молчание.
Я отталкиваюсь от стены и срываю джинсы, скидывая их одним движением, пока она наблюдает. Джуди ерзает, как всегда, когда возбуждена, потому что, даже стараясь разорвать отношения, не может отрицать, что любит меня, что хочет быть рядом. Она приоткрывает губы в приглашении, и ждет, когда мои накроют ее. У меня нет сил быть нежным. И она встречает в таком же ритме, отвечает на страсть. Удары за ударами. Она втыкает ногти в мою голую ягодицу. Издает жадный стон, чувствуя, как я твердею, прижимаюсь к ней всем существом.