Правило Шестьдесят на Сорок (ЛП)

Мгновения тишины тянутся бесконечно, и, наконец, она делает глубокий вдох.
— Хорошо. Я сделаю кое-что немного… необычное. Ты можешь попросить остановиться, но…
Рукой она касается спины, и я вздрагиваю, словно от удара током. Едва не подпрыгиваю, когда Джуди проводит ладонью вверх и вниз по позвоночнику. Я уже чувствовал ее прикосновения, да. Воспоминание о том, как ногти впивались в кожу, когда касался ее, навсегда врезалось в память. Но сейчас это совершенно иначе. Успокаивающе. Заботливо, как никогда не позволялось. Так, что подгибаются колени.
  
— Тео, ты дрожишь.
— Со мной все в порядке, — отвечаю я, хотя это совсем не так.
Все мое существо стремится к ней, желая обхватить за талию, вдохнуть ее аромат, позволить унести часть моего груза. Но я сдерживаюсь, лишь немного приподняв плечи. Она воспринимает это как знак и проводит рукой по верхней части лопаток.
В каком фантастическом мире я оказался?
Почти кажется, что я потерял сознание. Это не может быть реальностью. Мне никогда так не везло в жизни.
— Вот так лучше, — говорит она спустя какое-то время, и требуется мгновение, чтобы понять, что она имеет в виду — дыхание замедляется. К счастью, она не убирает руку. — Как часто это происходит?
На этот вопрос я не могу ответить, не опасаясь вызвать лавину жалости. Это происходило регулярно после того, как отец ушел от нас, хотя до сих пор удавалось скрывать, даже от мамы. В последнее время, если быть честным, это происходит гораздо реже. Может быть, раз или два в конце проекта, когда ставки так высоки, что одно неверное движение может сбить с ног.
— Я обычно лучше справляюсь, — говорю я, и это правда. В пятницу я был так поглощен происходящим, что этот момент застал врасплох. — Четыре недели задержки — это целая вечность, когда люди зависят от этого места, чтобы зарабатывать на жизнь. Я только что нанял кухонный персонал. Обслуживающий персонал. Шеф-повар уволился с текущей работы.
Давление ее ладони на плечо становится ощутимее. Джуди пытается стереть тревогу. Я не знаю, что заставило поделиться с ней этим. Она мне ничего не должна. Но с каждым прикосновением шторм в голове стихает. Она помогает открыться.
— Тебе не о чем беспокоиться. Все под контролем, — ее голос тихий и успокаивающий. В моем расстроенном сознании звучит почти как нежное мурлыканье. — Ты соберешь всех вовремя. И я буду здесь с понедельника по пятницу, следя за всем, пока проект не завершится. Обещаю, такого больше не повторится.
Я слабо киваю. Напряжение в шее начинает отпускать.
— Но почему… Почему ты продолжаешь это делать в одиночестве, когда есть возможность все изменить?
Она не говорит этого прямо, но я понимаю, о чем речь. И Джуди права. Мы давно перешагнули порог финансового комфорта. Но все равно…
— Я не один. У меня есть мама. И сестра, — ее рука на мгновение замирает. Всего на секунду. — Ты удивлена?
— Удивлена, — соглашается она. — В моем представлении ты больше похож на Скруджа Макдака41. Считаешь монеты и плаваешь в золотом бассейне.
Сдержанный смешок вырывается, и я осознаю, что челюсть расслабилась, хотя все еще пульсирует от боли.
— Звучит болезненно. Можно, по крайней мере, конвертировать их в монеты?
— Я это позволю, — в ее голосе слышится улыбка. — Ты заботишься о маме и сестре?
— О сестре меньше, но да. С тех пор как мне исполнилось десять.
— Десять?
— Так или иначе. Мы не росли в богатстве, и порой было действительно тяжело. Я стараюсь не возвращаться к тем временам.
Джуди издает сочувствующий звук, и это отзывается теплом в сердце.
А затем хлынет чувство вины. Я не хочу, чтобы она подумала, будто они что-то ожидают от меня или используют. Я потерял счет тому, сколько раз ловил маму в слезах, когда рос. Ей всегда было стыдно полагаться на меня, когда работала на двух работах. Стыдно принимать помощь от меня и Пенни с оплатой счетов, когда мы подросли и начали зарабатывать, хотя другого выхода не было. Стыдно, что сдалась и позволила перевезти ее из того разваливающегося дома, где мы выросли, в жилье с достаточным количеством спален, чтобы могла в любой момент окружить себя Габби и Эваном. Стыдно, что никогда не позволял ей вернуть за это деньги.
Она находила маленькие способы восполнить пробелы в моем мире. Дополнительный подарок на Рождество. Тайные визиты в квартиру, чтобы заполнить холодильник, пока меня нет. И никогда не позволяла наливать ей вино или перекладывать еду на тарелку.
— Это не обязанность. Мне просто приятно это делать. Но…
— Это большое давление.
Я пожимаю плечами. Давление, которое сам на себя накладываю с того самого дня, когда отец разбудил меня на рассвете, чтобы попрощаться. Казалось, я не позволял себе остановиться ни на мгновение. Да, возможно, сейчас достаточно того, что есть. Но воспоминания о тех временах, когда мы едва сводили концы с концами, еще преследуют. Я видел, как младшая сестра плакала из-за насмешек по поводу того, что приходилось носить мои слишком большие вещи. Я никогда не хотел снова видеть нас в тех обстоятельствах.
Голос Джуди становится таким тихим, что приходится прислушиваться, чтобы разобрать слова.
— Кто заботится о тебе?
Ее вопрос вонзает нож в горло, оставляя жгучую пустоту.
Мне не нужна чья-то забота, отвечает внутренний голос.
Я не произношу этого вслух. Внезапно ничто из того, что чувствую, не кажется реальным. Каждое ее прикосновение к спине разоблачает, обнажая уязвимость.
— Ты неплохо это скрываешь, — говорит она, проводя твердым пальцем по пространству между моим позвоночником и лопатками.
Повторяет то же самое с другой стороны, вызвав спонтанный вздох — звук, которого не планировал издавать.
— Держу пари, тебе нравится видеть меня таким. Грустным и беспомощным.
— Конечно, нет, — твердо отвечает она. — Спорить интересно только тогда, когда получаешь ответную реакцию. Мне действительно жаль, Тео. Я должна была быть здесь. Я просто…
— Хотела избегать меня?
Я поворачиваюсь, прижимая щеку к предплечью, и стараясь не показать ни одним жестом, что хочу, чтобы ее рука не прекращала дарить блаженство, скользя вверх и вниз по спине. Маленькая, смущенная улыбка. Сочувственный изгиб бровей. Она тоже напряжена. Это вполне логично, учитывая, как мы расстались. По крайней мере, сейчас она не собирается бить меня по больным местам.
— Может быть, — говорит она. — Может быть, определенно.
— Я понимаю. Я рассчитывал, что ты уйдешь. Предполагал, что не хочешь меня видеть.
Мое тело вздрагивает, когда ее ногти касаются одной из чувствительных точек на нижнем позвоночнике. Черт возьми, это прекрасно.
— Я не должен получать от этого удовольствие.
— И я не должна этого делать, — говорит она, снова коснувшись той же точки, и я стону, прежде чем успеваю сдержаться. — Думаю, почесывание спины — это не самое сложное из беспокойств.
Она убирает руку, и в этот момент чувствую, как меня отрывают от безопасной земли. Однажды я пойму, что именно эта девушка делает со мной, и как такая простая связь может перевернуть все с ног на голову.
Я выпрямляюсь, а Джуди прячет руки в задние карманы джинсов. Внутри вспыхивает зависть, и взгляд задерживается на ее бедрах дольше, чем следовало бы. Я едва могу поверить, что всего пару дней назад Джуди позволила держать ее там.
— Лучше? — спрашивает она.
Я киваю, поднимая взгляд.
— Слушай, насчет пятницы…
Она поднимает руку, и требуются все силы, чтобы не схватить ее ладонь.
— Пожалуйста. Если еще раз услышу извинения за то, что ты сделал по моей просьбе…
— По твоей просьбе? — я не могу сдержать удивления.
Я трясу головой, пытаясь прогнать бредовую мысль, поселившуюся в голове: это абсурдно и безумно. Мы словно живем в какой-то параллельной реальности, где Джуди не понимает, что я желаю ее каждую секунду. Не могу в это поверить, когда все время буквально умолял почувствовать ее.