Великий диктатор. Книга вторая (СИ)

Всё-таки наши деревенские свадьбы куда веселее чем городские. А может это просто так получилось, потому что столкнулись две свадебные традиции, финская и эстонская. Как поведала тетя Хелена за ужином в день нашего приезда, у эстонцев не принято выкупать невесту. У них принято выкупать жениха. Родители невесты должны прийти с дарами к родителям жениха и вести торг, выкладывая поочередно подарки из сундука пока им не ответят согласием. Если бы это не происходило в день свадьбы, то очень напоминало бы сватовство в России.
А в момент забирания невесты из родного дома она должна предъявить жениху пятьдесят пар варежек, которые самолично связала. Эти же варежки принято красть на свадьбе, в обмен на поцелуй невесты. Может, у эстонцев это и в порядке вещей, но финн точно не выдержал бы, что его молодая жена будет кого-то целовать прилюдно и много раз.
И поэтому, воизбежание всяких недоразумений, родители молодожёнов решили отбросить все традиции кроме венчания, свадебного пира и подарков от родни. Поэтому и свадьба Томми показалась мне немного скучной.
Немного разнообразил её визит столичного градоначальника. Впрочем, Леопольд Мехелин явился на свадьбу не как глава Гельсингфорса, а как один из руководителей Нокии, в которой мой кузен уже начал трудиться. Заодно я договорился с господином Мехелином о моём визите на трамвайный завод. Подвыпивший Леопольд Генрихович даже пообещал завтра прислать за мной с утра пролётку.
К моему удивлению, за прошедшие два года с моего последнего посещения этого места, небольшая мастерская-пристройка к электростанции превратилась в громадный цех. Внутри которого стояло несколько новых трамваев разной степени сборки.
Сопровождавший меня дядя Юнис, отец Микки, даже несколько оробел, попав в этот цех, и, мне приходилось буквально тащить его за руку, чтобы успеть за нашим сопровождающим. Карл Стольберг встретил нас приветливо и, выслушав мою просьбу о производстве определённого размера стекол с резиновыми уплотнителями и о продаже нескольких трамвайных электрических фар, ответил согласием. И тут же вызвал технолога, которому я и передал описание и размеры потребных мне для будущего автомобиля стёкол. От оплаты он категорически отказался.
— Матти, ты нам уже и так много чем помог в проектировании и производстве трамваев, и брать с тебя деньги за такую мелочь я категорически отказываюсь. Ты вот на это лучше взгляни. Может что-то подскажешь?
Передо мной появился технический рисунок, как я сначала подумал, танк-паровоза. Но после объяснения инженера я понял, что это такой электровоз с кабиной посередине корпуса.
— И что с ним не так?
Из рассказа Стольберга оказалось, что Леопольд Мехелин замахнулся ни много ни мало, аж на электрификацию всех железных дорог Финляндии. Но сенаторы его бортанули, не помогло ему даже одобрение проекта нашим министром статс-секретарём Витте. Кое-чего Мехелин, правда, добился, в нашем столичном университете появилось электротехническое отделение, ну и, в качестве эксперимента, позволили ему электрифицировать железнодорожную ветку от Гельсингфорса до Таммерфорса.
Вот Карл Эмиль Стольберг и был сейчас озабочен созданием электровоза. О чём он мне и поведал. Главной же проблемой, которую он никак не мог решить, оставался ограниченный обзор из кабины машиниста.
— Так сделайте две кабины, а силовые агрегаты расположите посередине, — пожал я плечами и, прихватив из стопки писчей бумаги лист, нарисовал электровоз из будущего.
Господин инженер тут же перевозбудился при виде моего рисунка и завалил меня уточняющими вопросами. От которых я еле-еле отбрехался, что придумал этот внешний вид электровоза к одной из своих будущих книг. А что там у него будет внутри — я пока ещё и сам не знаю. Больше всего инженеру понравились окна в виде иллюминаторов. Он прям сразу загорелся попробовать сделать такие в трамваях или в пассажирских вагонах.
 
……
Лето 1903 года, как мне показалось, промелькнуло одним днём. Вот вроде бы вчера мы вернулись из Гельсингфорса, а завтра уже первое сентября и нужно идти в первый седьмой класс.
Из самых запомнившихся моментов лета, это как ни странно, убийство министра внутренних дел империи Дмитрия Сергеевича Сипягина. Которого взорвали бомбой в начале июля. Как я помнил из истории своего предыдущего мира, этого чиновника у нас застрелили. И сделали это на год или даже два раньше, чем здесь.
А на его место был назначен Александр Михайлович Безобразов, а не Плеве, как у нас. Да и Сергей Юльевич Витте сохранил за собой пост министра финансов, хотя и был назначен на должность Председателя комитета министров.
Я знал из истории, что Безобразов был чуть ли ни главным подстрекателем будущей войны с Японией. Но в нашем мире он действовал рука об руку с Плеве, который и добился отставки Витте с влиятельного поста министра финансов. Здесь же о Плеве даже и слышно не было, а Витте получил ещё больше власти. И я весь мозг себе сломал, раздумывая будет война или нет. Но понял только одно — этот мир точно не мой, я своим вмешательством не мог сломать его настолько глобально.
Наконец определилась и судьба второго пионерского отряда, который возглавлял мой племянник Андреас Викстрём. Набранным им в пионеры детям офицеров пограничной бригады надоела это игра, и отряд фактически развалился. Но падающее знамя подхватил его младший брат, Ларс Викстрём, который за весну смог навербовать в отряд своих друзей по школе из простых финнов-горожан города Торнио. Они даже поучаствовали во второй летней пионерской олимпиаде.
Сама олимпиада прошла весело и задорно. И, как ни странно, обошлась без всяких инцидентов. Которых я очень опасался из-за сбора большого количества детей из разных мест страны.
В этом году из-за холодной погоды мне опять пришлось исключить из списка дисциплин плаванье. И я склонялся к тому, что в нашей стране оно особо и не нужно. Надо просто оставить его для получение нашивки. Или как их все детишки начали называть вслед за мной — ачивки. Для особо пытливых я объяснял, что это сокращение от английского Achievements(достижение), но таких, слава Богу, было немного.
Единственной ощутимой проблемой стал велосипед, который мне подарил Пер Свинхувуд. Во-первых, он подарил мне женскую модель американского велосипеда Поупа (Pope Manufacturing Company). Вторая проблема — огромная очередь, которая выстроилась за получением возможности научиться кататься на велосипеде. Ну, а в-третьих, уже после окончания олимпийских игр, начались натуральные драки среди моих пионеров за дальнейшую возможность на нём покататься.
На первую проблему я просто закрыл глаза. Не так много в княжестве велознатоков, чтобы гендерно различать эти двухколёсные машины.
Ко второй проблеме, я отнёсся с пониманием. И обучив ездить на велосипеде моего шеф-пионера Ялмара Стрёмберга и составив инструкцию, что можно, а что нельзя, спихнул проблему на него.
А вот о существовании третьей проблемы я узнал только в сентябре, когда меня дед Кауко выдернул срочной телеграммой из города. Телеграмма была, правда, не о происшествии с велосипедом, но по моему приезду о драках мне доложил Стрёмберг. И я, от греха подальше, отвёз велосипед в город и передарил его брату Ахти. Которого епископ оставил у себя в секретариате. Велосипед был братцу очень удобен для передвижения по городу и пригородам.
……
Проблема, по которой вызвал меня из города дед, заключалась в забастовке на нашей кирпичной фабрике. Это модное веяние, благодаря проложенной нами же железной дороге, добралось и до нас.
После появления пригородного поезда, который за небольшое время может отвезти тебя в город и привезти обратно, случилась целая миграция. Многие горожане, выбрали сёла, лежащие вдоль железной дороги, для проживания из-за невысокой аренды и дешевизны продуктов питания. А многие и осели, построив дома. Тем более, что в нашем селе была своя больница и средняя школа. Да и с работой у нас было тоже всё неплохо.