Твое грешное сердце (ЛП)

Следует признать, что это была незначительная забота. Но это было больше, чем у нее было минуту назад.
На носу корабля сверкнула молния. Риптон издал нетерпеливый звук и шагнул вперед, снимая сюртук.
- Вот, - сказал он. - Наденьте это. Нам придется побежать.
Шерсть была теплой от его тела и источала пряный аромат его кожи. Поднимаясь, она плотнее закуталась в сюртук.
Его кузен был поистине счастливчиком.
* * *
Оставшись одна в своей каюте, Аманда прислушивалась к скрипу и стонам корабля. Время от времени кровать, казалось, то поднималась, то опускалась, а сквозь переборки доносился нарастающий вой ветра.
“Оставайтесь здесь”, - сказал ей Риптон, прежде чем выйти. Можно подумать, она по собственной воле отправится бродить в такой шторм!
Но его компания была бы желанной. Ей не нравилось сидеть одной в темноте, прислушиваясь к звукам, которые, возможно, предвещали гибель корабля. К тому же его каюта была ближе к трапу, чем ее. Если произойдет... неприятное событие, требующее поспешного отступления к спасательным шлюпкам, его каюта позволит быстрее спастись.
Она, конечно, не боялась. Но это была его вина, что она оказалась на этом конкретном судне, в этот конкретный шторм. Не важно, что у нее не было денег, чтобы самой добраться домой, она бы нашла способ. Но на это потребовалось бы больше времени. И тогда она оказалась бы на другом корабле, который путешествовал бы по этим водам уже после того, как закончился бы шторм...
Похитив ее, он предрешил ее судьбу!
Она распахнула дверь и вышла в коридор, задыхаясь и хватаясь за переборку, чтобы сохранить равновесие, когда корабль сильно накренился на правый борт. Его каюта, залитая жутковатым голубоватым светом, падавшим с лестницы, казалась невероятно далекой. Держась руками за стены, она медленно продвигалась вперед.
Корабль снова накренился. Из соседней каюты донесся женский вскрик. Более тревожными для Аманды были отдаленные крики, которые она теперь слышала сверху. Моряки не должны так паниковать! Моряки всегда должны оставаться спокойными!
Добравшись до двери Риптона, она сильно постучала. Дождь хлестал ее по лицу, яростный порыв ветра гнал вниз по лестнице.
- Впустите меня!
Она снова заколотила кулаком.
- Риптон, впустите меня!
Пол под ней закачался, как будто корабль пытался перепрыгнуть через волны. Она схватилась за дверную ручку, чтобы подергать ее.
- Впустите меня, впустите, позвольте мне...
Дверная ручка повернулась. Дверь распахнулась, и за ней оказалась пустая каюта.
Нет. Этого не может быть! Она вошла внутрь.
Каюта пахла им. Одеколоном, специями и мужчиной.
Еще одна волна. Дверь за ней с грохотом захлопнулась.
Его здесь не было.
Нет! Этого не может быть! Она опустилась на колени, чтобы заглянуть под кровать, и лишь с опозданием осознала, насколько это было глупо. Он бы ни за что не поместился под ней.
Она выпрямилась, и в горле у нее застрял стон. Куда он мог подеваться? Он никого не знал на этом корабле.
Он упал за борт!
Но это было невозможно. Пассажирские каюты находились внизу, на безопасном расстоянии от каких-либо ограждений.
Над ее головой раздались зловещие удары. Скрестив руки, чтобы обнять себя, она посмотрела на низкий деревянный потолок.
Он поднялся наверх.
Ее поразила уверенность: он поднялся, чтобы помочь.
Он сказал ей, что это может быть пороком. "Если что-то нужно сделать, я предпочитаю сделать это сам."
Дурак! Что виконт мог знать о том, как вести корабль во время шторма? К тому же он был ранен и все еще хромал после драки на Мальте...
Он поднялся наверх, а потом упал за борт!
Это объясняло крики команды, не так ли? Их не смутил бы обычный шторм, но если бы они потеряли виконта, у них вполне мог быть повод для криков!
Или, возможно... возможно, он упал за борт, и никто этого не заметил! Возможно, даже сейчас он барахтался и подпрыгивал на волнах, взывая о помощи пересохшим от соли голосом, но никто этого не замечал, так как все были заняты своими неотложными делами...
  
Она распахнула дверь и взбежала по трапу. Это было глупо, невероятно глупо с ее стороны. Но то, что Риптона не было в его каюте, не имело никакого смысла. И никому не пришло бы в голову беспокоиться за него, кроме нее. Они были напарниками, по крайней мере, на время этого короткого путешествия. Он думал о ней как о союзнике - грозном союзнике, как он сказал, а грозные женщины не прячутся в трюмах. Ее обязанностью было беспокоиться за него, как и он беспокоился за нее менее часа назад, когда пришел за ней...
На вершине лестницы она остановилась, пораженная открывшимся перед ней зрелищем. Люди метались по палубе, крича друг на друга; паруса бешено трепетали, трещали и трескались, матросы пытались спустить их, а за ними - низкое темное небо, ад из кипящих облаков. Палуба сильно накренилась, и она чуть не упала спиной вниз по трапу.
Это было слишком глупо! Даже если он попал в беду, что она сможет сделать, чтобы помочь ему? Конечно, он не попал в беду - она просто была в истерике, не могла трезво мыслить; она должна была вернуться вниз...
Трусиха!
Нет. Она не была трусихой.
Собравшись с духом, она медленно выбралась на открытое пространство. Дождь хлестал ее по лицу с такой силой, что на мгновение она ослепла. Вытерев глаза, она повернулась, чтобы найти самый безопасный проход к представителю власти, который мог бы поднять тревогу из-за пропавшего пассажира. Но мощный порыв ветра заставил ее отступить на шаг, вырвав шпильки из волос и снова ослепив ее. Она повернулась, отбрасывая волосы с глаз
Чьи-то руки безжалостно схватили ее за плечи.
- Что, во имя всего святого, ты здесь делаешь?
Облегчение окрылило ее. Она повернулась к нему лицом.
- Ты жив!
- Ты идиотка!
Сильным толчком Риптон заставил ее спуститься по лестнице. По мере того, как по обе стороны от них поднимались переборки, рев шторма стихал.
- Что, во имя всего святого...
- Твоя каюта была пуста! Я подумала, что что-то случилось?
- Хватит! Ни слова больше!
У подножия трапа он не отпустил ее, а втолкнул в свою каюту, где закрыл дверь и повернулся к ней лицом, с его подбородка все еще стекали капли дождя. Выражение его лица было мертвенно-бледным.
- Ты, - сказал он, убирая мокрые волосы со лба, - родилась под счастливой звездой. По-другому не объяснить, почему ты все ещё жива...
- Я знаю, это было глупо. Но не более глупо, чем то, что ты оказался там, наверху...
- Я помогал поднимать парус! - проревел он.
- Ты не моряк! - крикнула она в ответ.
- У меня три яхты и судоходная компания! Аманда, это не твоя работа - присматривать за мной! Сначала научись заботиться о себе!
Несправедливость поразила ее.
- Я? Я должна научиться? Почему бы тебе этому не научиться? Ты едва стоишь на ногах! Ты был сегодня у судового врача? Нет! Хромать во время шторма - о, но тебе ведь не нужна ничья помощь, не так ли? Все, что ты делаешь, - это запугиваешь и приказываешь!
Он издал сдавленный звук.
- Моя нога не имеет отношения к делу! Дело в твоем чертовом идиотизме, когда ты пришла искать меня...
- Ты же пришел искать меня! - выпалила она. - Я должна был сделать то же самое!
Ее вспышка, казалось, удивила его не меньше, чем ее саму. Он уставился на нее, разинув рот, - по-настоящему разинув рот, - как будто она была карнавальным чудаком, русалкой, чем-то действительно недоступным его пониманию.
Или, как подсказывала ей интуиция, как будто никто никогда раньше не приходил за ним.
Эта возможность, словно игла, пронзила ее сердце. Она изучала его лицо, на котором застыло выражение полного удивления. Прядь черных волос прилипла к его точеной скуле, и она сжала руку в кулак, борясь с желанием смахнуть ее.
- Ты пришел за мной, - сказала она. - А я пришла за тобой.
Он сел на кровать.
Долгое время единственным звуком был слабый свист ветра. Дождь прилепил его белую рубашку к телу, сделав ткань почти прозрачной. С удивлением она поняла, что может видеть мускулатуру его рук так же отчетливо, как если бы он был без одежды.