Хочу вот этого (СИ)

Но дело сильно осложняло одно обстоятельство. Точнее сказать — человек.
Раб Даниэль не выходил у меня из головы. О нем я думала засыпая. И проснувшись, тоже в первую очередь вспоминала о нем. Каждый день наспех завтракала и бежала смотреть на подготовку к играм. Не знаю, догадывался ли кто-нибудь о моей симпатии или списывали пристальное внимание к рабу на взбалмошность и избыток свободного времени? Мне было все равно.
  
Вот и сегодня утром первым делом я пошла к ристалищу.
Но там тренировалась замковая стража. Даниэля нигде видно не было. Я нашла его чуть дальше отдыхающим в тени под навесом. Он тоже заметил меня и окликнул:
— Госпожа, уделите минуту драгоценного внимания бедному пленнику!
Я улыбнулась, подошла и присела рядом.
— Как ты, Даниэль?
Он смотрел на меня хрустальными синими глазами, на губах играла насмешливая улыбка.
— Я был бы гораздо хуже, если бы не вы, несравненная Татиана. Ваша красота дарит мне надежду и веру в лучшее. У меня есть ради чего продолжать жить и бороться…
Ну и кто бы устоял против таких слов? Я точно нет. Смотрела ему в глаза, а сердце билось громко и часто.
— И ради чего же? — переспросила я шепотом, уже зная ответ. С таким выражением глаз, как сейчас у Даниэля, говорят только о любви. Но мне хотелось чтобы он произнес…
— Ради вас…
Он потянулся и взял мою ладонь в свои. Я не сопротивлялась и руку не убрала.
Тогда Даниэль, не сводя взгляда с моего лица, поднес ее к губам и принялся целовать запястье. Потом провел губами по ладони и плавно перешел к кончикам пальцев. От него шла наэлектризованная энергетика. Каждое прикосновение, как маленький разряд тока, пробуждающей во мне чувственное удовольствие.
Щеки горели, дыхание участилось, мысли поплыли, а весь мир для меня сузился до этих поцелуев. Его губы не задерживались надолго на одном месте, он словно решил исследовать каждый сантиметр моей кожи. Он целовал лишь пальцы, но в этом было что-то сверх сексуальное, сводящее меня с ума.
Даниэль совсем недавно закончил тренировку и был без рубашки, на его груди блестели маленькие бисеринки пота. Мне захотелось провести по ним рукой, смазать по коже, и дальше запустить ладонь ему в волосы, прижаться всем телом, почувствовать сильные руки на талии, узнать какой его поцелуй на вкус…
Головокружительный пряный аромат мужчины окутывал меня с головы до ног и словно приглашал погрузиться в теплые и страстные объятия.
Вторая рука Даниэля скользнула мне за спину, и он потянул меня на себя.
— Даниэль, — прошептала я, но имя прозвучало как стон. — Не надо, не сейчас…
— А когда? У нас с тобой нет времени… Завтра начинаются игры, я могу не пережить уже первый этап…
— Нет!
Мысль о том, что он действительно может умереть… такой молодой, сильный, красивый… Просто так умереть ради чьей-то забавы… Ради нашей забавы… Невозможно!
Эта мысль, такая очевидная, почему-то дошла до моего сознания только сейчас и причинила почти физическую боль.
— Нет! Даниэль! Нет! — я отстранилась и смотрела на него со страхом. ­– Во-первых, ты не умрешь. А во-вторых, мы не можем просто взять и наглым образом начать целоваться у всех на виду. Вернее, ты-то можешь, а я нет! Это уничтожит мою репутацию!
— И принц на тебе не женится! — лукаво подмигнул мне Даниэль.
Я тоже не сдержалась и улыбнулась.
— Ах ты хитрый провокатор!
Я поднялась на ноги.
— Приходи ко мне ночью… — сказал он негромко, — там не будет лишних глаз.
— Я подумаю… — ответила я, пряча улыбку.
Развернулась на каблуках, обдав его ароматом своих духов, и решительно направилась в сторону замка.
Счастливая. Сама не зная отчего.
Весь оставшийся день я думала о Даниэле и его «непристойном предложении». Вела споры сама с собой и раз за разом приводила всё новые и новые аргументы, почему мне не стоит идти к нему ни в коем случае.
Но глупое сердце не хотело слушать никакие умные, холодные и расчетливые аргументы. На каждый из них отвечало: «Ну и что⁈ А вдруг он действительно умрет? Ведь ты же любишь его, признайся хоть себе!»
И мне хотелось пойти. Очень. Да что тут говорить, я просто умирала от желания. В итоге решила, что жизнь одна, и любовь — это единственное, что действительно имеет значение.
Когда ночь опустилась на город, прислуга завершила свои дела и разошлась, я с бухающим в груди сердцем тайком покинула комнату и направилась к камерам, где ночевали рабы.
  
Глава 18
 
Осторожно крадучись по лестницам и коридорам, держась тени во внутреннем дворе, мне удалось дойти до нужного места никем незамеченной.
Факелы разгоняли полумрак, но осветить каменную лестницу до самого низа им не удавалось. Последние ступеньки тонули в темноте. Я шла медленно и осторожно. Старалась двигаться как можно тише, ловила каждый шорох, но слышала лишь свое дыхание и биение сердца, которое, как мне казалось, разносилось набатом по всему подземелью.
Дошла до крепкой деревянной двери и посмотрела на замок. Последний шанс передумать. Еще можно развернуться и уйти, но… Нет.
Из складок платья достала большой ключ, вставила его в проржавевший замок и провернула.
Навалилась плечом на тяжелую, окованную металлом дверь. Та гулко, протяжно скрипнула и отворилась. Я остановилась в дверном проеме, ожидая, пока глаза привыкнут к полумраку.
Впрочем, в камере не было темно. Пленнику милостиво оставили лампу. Она мерцала неровным светом на узком подоконнике. Ее поставили отпугивать крыс, но так чтобы раб не смог дотянуться.
При виде его сердце сделало в груди кувырок, а дыхание сбилось. Он сидел на полу, но услышав скрип отворяющейся двери, тут же вскочил на ноги. Пульс мой бился где-то в районе горла, кровь шумела в висках, а коленки подрагивали.
Он молчал, не сводя с меня глаз цвета весеннего голубого неба. И я не могла оторваться от него. Хотелось… наглядеться, запомнить. Чтобы потом, мечась по постели, представлять его насмешливые губы, светлые волнистые волосы, сильные руки и смуглую кожу. Слышать в памяти голос с раздирающей душу хрипотцой…
Я сделала несколько шагов и остановилась прямо перед ним. Он тоже будто всю обнимал меня взглядом. Задержался на шее и плечах, медленно спустился ниже, мысленно раздевая. Мужчину била дрожь, а в глазах явственно читалось желание.
Я сделала еще шаг, встав к нему вплотную. Провела рукой по щеке, смазала большим пальцем по губам, тыльной стороной ладони спустилась в вырез рубашки, оголяя каменную, рельефную грудь.
Он не отстранился и не произнес ни слова. Только дыхание его стало хриплым и шумным. Чувствовалось, как под моими пальцами сильно и часто бьется сердце.
Меня тянуло к нему всем существом. Я умирала как хотела… его.
— Поцелуй меня, — попросила шепотом. — Возможно это наша единственная ночь.
Не мог больше сопротивляться и он. Мое лицо обожгло горячим дыханием, а губы ударило током. Волной возбуждения окончательно снесло остатки разума и самоконтроля. Он стер все, что было до него, сжег все мосты и швырнул меня в блаженное безвременье.
Щеки пылали, сердце стучало, как сумасшедшее. По коже волнами прокатывались мурашки. Его руки дрогнули, звякнули цепи. Он шумно втянул воздух и скользнул горячими ладонями на талию, обхватил спину и с силой вжал в себя. Оторвался от моих губ и покрывал поцелуями все лицо. Его прикосновения становились сильнее, настойчивее, требовательнее, разжигая во мне пожар.
Пространство камеры наполнилось нашим тяжелым дыханием. Я не заметила, когда он справился с застежками платья, почувствовала только, как легкая ткань упала на пол мне под ноги.
  
Даниэль хрипло застонал, проводя руками по моему телу. Оглаживая ладонями спину, спускаясь к ягодицам.
Он сильно прижимал меня к себе, и я чувствовала, что его штаны — лишняя деталь между нами. Мы быстро от них избавились.
Даниэль опустился на пол, увлекая меня за собой, и мы слились. Я чувствовала его всего, меня выгибало дугой. Хотелось еще большей близости, хоть ближе было уже невозможно.