Не было бы счастья

— Это… это тебя не касается.
— Ничего подобного, милый, меня все касается! Кто она?
— Ты ее не знаешь. И я не собираюсь вас знакомить.
— Ну ко-неч-но же, — протянула Оля, внезапно успокаиваясь, — наша встреча абсолютно не в твоих интересах. Я про тебя столько всякого интересного могу рассказать… На молоденьких девочек некоторые интимные подробности так шокирующе действуют! Сколько ей лет?
— Двадцать восемь, — обозлился Ярослав. — И она была замужем, так что вряд ли ты ее шокируешь!
— Сколько? — Оля потрясенно смотрела на него. — Сколько ей лет, ты сказал?
— Двадцать восемь.
— И ты… ты… ты бросаешь меня ради старухи? — Она неожиданно всплеснула руками и захохотала.
Ярослав озадаченно смотрел на нее. Как-то слабо верилось, что у Оленьки внезапно помутился рассудок, но другого объяснения ее странному веселью он тоже найти не мог.
— Иди-иди, мальчик, погуляй, — захлебываясь смехом, простонала она. — Надолго тебя все равно не хватит. Господи, а шум-то поднял, прощаться пришел, ключи принес, вот цирк-то! Двадцать восемь! Да тебе через месяц на ее морщинистую шею смотреть тошно будет! — Оля вытерла выступившие от смеха слезы и продолжила уже спокойнее: — Ладно, милый, раз уж ты у меня еще не перебесился, пусть будет так. Даю тебе месяц, развлекись. Ключи оставь у себя, вдруг меня дома не будет, когда ты соскучишься. Это надо же, двадцать восемь, — снова прыснула она. — Кому из наших рассказать, обхохочутся!
Ярослав несколько секунд молча смотрел на нее, потом положил ключи на столик в прихожей, повернулся и вышел. Смех Ольги был слышен даже на лестнице. Но он уже не думал о ней, забыл, как только закрыл за собой дверь ее квартиры. Как бы она ни была уверена в обратном, возвращаться туда он не собирался.
Посмотрел на часы — половина десятого. Потянулся за телефоном, набрал номер. Лариса по-прежнему не отвечала. Что за черт, куда она могла подеваться? Говорила же, что дел куча, значит, должна дома сидеть. Может, телефон опять не работает? Или все-таки куда-то ушла? Но куда? И главное, с кем? Снова посмотрел на часы. Девять тридцать пять, немного поздновато для светского визита, но… Нет, вламываться в такое время в дом, даже к любимой женщине, это просто неприлично. Ни один порядочный человек не позволит себе ничего подобного. Окончательно убедив себя, что надо ехать домой, а с Ларисой связаться завтра утром, он завел мотор и поехал к ней.
И езды-то было пятнадцать минут, а всяких мыслей дурных в голову столько пришло! Миллион — одна отвратительнее другой. А что, если кто-то рассказал ей про Олю? Она вчера была какая-то странная весь вечер, словно… замороженная. А что, если он, Ярослав, просто надоел ей? Прямо в глаза мигнул красный огонек светофора. Ярослав выругался и резко надавил на педаль тормоза. А что, если она решила опять начать новую жизнь все-таки без него? Почему он за весь день так и не сумел до нее дозвониться, раньше ведь такого не случалось? А что, если она встретила другого? Да что же здесь зеленый, никогда уже не загорится?!
Наверное, больше всего он боялся, что ее не окажется дома. Впрочем, тогда он будет сидеть у ее дверей хоть до утра, но дождется. Нет, это просто невозможно. Если бы у Ларисы появился другой, она бы не стала этого скрывать. Зачем? Кто он ей? Да у него вообще нет никаких прав. Мало того что не муж, даже не любовник! Дурацкая, совершенно невыносимая неопределенность в отношениях. Конечно, давно пора внести ясность, и он это сделает. Вот прямо сейчас.
Наконец зажегся зеленый, и Ярослав снова тронулся с места. Именно так, прямо сейчас. Он зайдет к ней и прямо и откровенно спросит. Сколько можно колебаться? Пусть скажет «да» или… Впрочем, никакое «или» его не устроит. Только «да», а иначе… а иначе ему придется еще подождать.
Еще подходя к подъезду, он поднял голову, отыскал ее окна. Слава Богу, дома. Только непонятно, почему свет во всех окнах? Что у нее, гости, что ли? Их еще не хватало! Поднимаясь по лестнице, Ярослав решил, что гостей, кто бы они ни были, он сейчас выгонит. Ночь на дворе, всем давно по домам пора. Остановился перед дверью Ларисы, глубоко вздохнул несколько раз, пытаясь успокоить бьющееся сердце, потом поднял руку и коротко, резко нажал на кнопку звонка.
 
Собственно, это было ясно еще вчера — все кончено. Он не позвонил. То, что телефон был отключен с самого утра, рассудок успешно игнорировал. Захотел бы дозвониться, нашел бы способ. Лариса потерянно бродила по квартире. Разумеется, она себя ведет сейчас как последняя дура. Надо выкинуть его из головы и заняться делом. Мало ли у женщины в доме дел? Пропылесосить, например, полы помыть…
Вытащила пылесос, начала чистить ковер. Пиджак от костюмчика, в котором она сегодня ходила на работу, немного тянул в плечах, управляться с пылесосом было неудобно. Она сняла пиджак, бросила его небрежно на спинку стула, еще немного повозила щеткой по ковру. Потом сообразила, что надо переодеться, выключила пылесос и пошла в спальню. Там на тумбочке у кровати нахально стояли три пунцовые розы без малейших признаков увядания. Сколько, он говорил, месяц стоять будут? Ничего подобного. Ни секунды она не потерпит эту гадость около своей кровати!
Лариса решительно взяла вазу с цветами и направилась на кухню, едва не споткнувшись о брошенный посреди комнаты пылесос. С мстительным удовлетворением запихала розы в мусорное ведро, вазу помыла и убрала. После этого замерла на несколько секунд в задумчивости — что это такое она на кухне! А то просто безобразие, какая грязь!
Налила воды в ведро, шлепнула мокрую тряпку на пол. Вот так, не просто протереть посередке, а помыть, как мама учила. Сначала размочить, потом собрать воду и уже третий раз хорошо отжатой тряпкой вытереть насухо.
Звонок прозвенел, когда она уже кончала возиться с кухней. Короткий, резкий. От неожиданности Лариса села прямо на сырой линолеум. Потом вскочила, поскользнувшись, запихнула ведро с грязной водой в щель между раковиной и буфетом, половую тряпку выбросила в мусорное ведро Наскоро сполоснула под краном руки и, не вытерев их, метнулась к зеркалу, пнув по дороге пылесос. Умная машина послушно покатилась в свой угол. Лариса вытащила из розетки вилку, подхватила шнур и бросила следом. Снова зазвенел звонок, более длинный и настойчивый. Она не могла сказать почему, но она совершенно точно знала, это пришел Ярослав. И все, что было, вся ее обида и злость оказались придуманными, исчезли как туман, как морок. Главное, что он был здесь, с ней, а все остальное — ерунда, мелочи жизни, технические вопросы, решаемые по ходу процесса. Дрожащими руками она попыталась заправить в юбку выбившуюся блузку, и причесаться надо, и губы подкрасить…
В третий раз залился звонок и уже не останавливался, очевидно, Ярослав решил жать на кнопку, пока она не откроет. Лариса махнула рукой, все равно в порядок себя привести не получится, вылетела в коридор, не глядя в глазок, не спрашивая «Кто там?», распахнула дверь.
Ярослав, привалившись к дверному косяку, палец на кнопке звонка, мрачно смотрел на нее.
— Заходи. — Она отступила назад, давая ему возможность войти.
Он наконец опустил руку, трезвон прекратился. Вошел, захлопнул за собой дверь, остановился, глядя на нее. Как странно, все слова, которые он приготовил, пока ехал к ней, здесь, в крохотном, ярко освещенном коридоре, казались грубыми и нелепыми. Лариса молчала. Стояла перед ним — волосы растрепаны, щеки горят, на юбке почему-то мокрое пятно — и ждала. Он нервно провел языком по пересохшим губам и сказал, сам удивившись прозвучавшей в голосе неуверенности:
— Я приехал к тебе.
— Хорошо.
Она не пошевелилась, только глаза блеснули. Или это ему только показалось?
— Лариса…
Она подождала немного, потом спросила;
— Да?
В этом коротком слове было поощрение? А, ладно, в любом случае…
— Я приехал, чтобы остаться здесь. — Он зажмурился от ужаса. Что он говорит! Разве с женщинами так можно? Сейчас она его вышвырнет, и правильно сделает! Сквозь шум в ушах Ярослав расслышал негромкое и спокойное: