Не твоя семья (СИ)

— Я могу приехать после дневного сна Егора. Удобно будет?
— Конечно.
С пустыми руками я прийти не могла. Деньги Дима не брал. Значит, не зря взялась за картину. Мне было невероятно тепло и душевно смотреть на красивую пару Небесных: Алена и Дима родили трех прекрасных детей и до сих пор страстно любили друг друга. По жарким взглядам видно. А что старшая Катя ему не родная — просто нереально предположить даже в качестве бреда. Муж. Отец. Мужчина. Я белой завистью Алене завидовала. У них по-настоящему: и в горе, и в радости…
На вдохновении взялась за картину — семья. Это не портрет, а яркая абстракция счастья, как я чувствовала. Видела этих людей на уровне энергии: яркие любящие искры.
Пока сын спал, забрала в мастерской картину, уже вставленную в раму. Надеюсь, семье Небесных понравится подарок.
— Ангелина! — так и было: Алена приложила руки к лицу, с неверием рассматривая подарок. — Это просто здорово! Ты такая молодец. Тебе реально выставляться нужно.
Ага, довыставлялась уже…
— Это любимое хобби. Отдушина…
Алена обняла меня, потом отправила к мужу в кабинет, сама заняла детей. Думаю, она уже в курсе моей ситуации: муж и жена — одна сатана. Но ни словом, ни делом не дала мне понять этого.
— Твой муж хотел, чтобы договор нельзя было разорвать досрочно ни при каких обстоятельствах. Я предлагаю прописать форс-мажор, — и Дима выкатил мне примерный список.
Физическое и моральное насилие, нарушение основных положений договора, переезд одной из сторон в другую страну. То бишь, если Мантурову приспичит переехать за бугор, мне с сыном не нужно будет тащиться за ним. А вдруг ему скрываться придется? В нашей стране всякое могло случиться: сегодня на коне, а завтра в автозаке мордой в пол.
— Да, согласна, — кивала на каждый пункт.
— Мантуров хочет, — продолжал Небесный, — чтобы вы жили в Москве даже после истечения срока договора. Я предлагаю оставить этот пункт с пометкой обсуждение. Через полгода вернемся к этому вопросу. Многое будет зависеть от его контакта с сыном.
Я согласилась рассеянно, углубившись в чтение.
— А что вот это значит: стороны могут в двустороннем порядке в устной форме менять и вносить изменения в договор?
— В вашем случае это, хм… не лишено логики. Если, к примеру, вы обоюдно решите консумировать ваш новый брак, то потом не выйдет обвинить одну из сторон в нарушении пункта о фиктивности.
Я рассмеялась. Такой бред! Ну это просто анекдот! Еще неделю назад не поверила бы, что соглашусь участвовать в этом фарсе.
— Дим, а ты вообще когда-нибудь что-нибудь настолько дикое видел?
Его взгляд потяжелел. Суровым стал.
— Ангелина, я видел очень много, поверь. У вас еще цветочки…
В шесть вечера мы встретились в элегантном видовом ресторане в бизнес-центре Морском. Я надела укороченные брюки и жакет без рукавов цвета морской волны, волосы собрала в небрежный пучок, большие очки и малиновый блеск.
— Привет, Геля, — Тимур отодвинул для меня стул, помогая присесть.
— Здравствуй, Ангелина, — Марат вскользь прошелся по мне взглядом. — Хорошо выглядишь. Как девочка, — одобрительно заметил.
— Ты тоже, — в ответ улыбнулась. — Только не как мальчик, а как дядя, хорошенько так разменявший четвертый десяток. Прости, — дернула плечом.
Черная густая бровь на миг изумленно взлетела. Да, я больше не милая добрая девочка. Я южанка: у меня зубы и темперамент, оказывается, ого-го! Загитов обменялся быстрым взглядом со своим клиентом. Тимур иронично хмыкнул, пристально рассматривая меня. Глаз не сводил, мерзавец.
Пятнадцать минут адвокаты обменивались документам и уточняли детали. Я отвечала односложно, подчищая свою страничку в «нельзяграмме».
Тимур ничего криминального не требовал, все в пределах его картины мира: образцовая жена и мать. Через год мне достанется дом, машина и солидное содержание. Пускай, в благородство с неблагородными я играть не собиралась. Еще сам мессир Воланд говорил, что у сильных мира сего никогда не нужно просить — сами дадут… Пусть дает.
— У меня есть ремарка относительно установления отцовства.
 
Тимур, изучавший документы, поднял на меня настороженные серые глаза. Кажется, он больше не знал, чего от меня можно ожидать. Это хорошо. В тонусе будет, муженек.
— Я надеюсь, что мой старый новый муж понимает, что если он наиграется в отцовство или вдруг Егор не оправдает великих мантуровских ожиданий, с ним не получится развестись, — и прямо на него посмотрела. — Ты в курсе, да?
Глаза напротив грозно сверкнули, сузились до серых щелок, уголок тонких, четко очерченных чувственных губ яростно дернулся. Я слишком хорошо знала этого мужчину, чтобы не ощущать, что гнев поднимал свою буйную голову. Я бешу и раздражаю его. Возможно, вскорости пожалеет, что не развелся со мной второй раз.
— Все сказала, моя новая любимая жена? — взгляд стальной, а голос медом сочился.
— Все.
— Тогда подписывай, — и сам нарочито неспешно поставил царскую подпись.
Я взяла свой экземпляр договора, поднялась— мужчины как по команде за мной.
— Будем на связи, — произнес Дима Небесный. — Алена в конце лета вернется в Москву с детьми. Привози Егора обязательно.
— Спасибо, — крепко сжала его ладонь двумя руками. Загитову холодно кивнула. Да, он лично передо мной не виноват, но он помогал Тимуру, поэтому никаких дружеских теплых чувств ко всей этой московской элитарной породе у меня не было.
— Ангелина, — на лестнице меня догнал Тимур, — послезавтра вылетаем.
— Мне нужно подготовить Егора, — сухо ответила. Не так просто будет объяснить перемены. Возможно, как отпуск в большом городе…
— Я хочу с ним познакомиться.
— В Москве познакомишься, — спустилась еще на ступеньку, но муж схватил меня за предплечья.
— Я хочу сейчас, — настроен решительно.
— Мы в восемь утра ходим купаться на пляж у холмов. Хочешь, приходи.
Резко высвободила руку и демонстративно грациозно спустилась вниз. У лифта стояли представительные мужчины, с контрастным загаром и южным темпераментом. Красивых женщин без стеснения глазами пожирали. Я обернулась: думала, Мантуров ушел. Нет, смотрит, взглядом прожигает. Смуглый от природы, с брутальной щетиной на скуластом лице, густые брови хмуро сдвинуты. Одет с иголочки, но без галстука. Красивый мужчина. Даже странно, что не женился за три года. Претенденток, вероятно, было море. Марьяна вон даже родить ему собиралась. Он ведь с ней спал. Все-таки спал… Неужели у этой породистой кобылице не вышло забеременеть? Силы не рассчитала.
Дома мы с мамой думали, как папу обработать относительно моего нового со старыми дырками семейного положения. Он занимался строительством: своя бригада, зарабатывал прилично, руками все мог сделать и починить. Да, рабочая профессия, не элита, но я гордилась отцом — он за семью порвет, не предаст и не обманет!
— Я сама с ним поговорю, — сказала мама, разогревая к его приходу наваристый борщ и нарезая тонкими слайсами охлажденное соленое сало. Задабривала.
— Привет, пап! — обменялись с мамой заговорщическими взглядами, и я взяла сына считать звезды во дворе.
За полчасика до сна его необходимо занять чем-то спокойным, умиротворяющим, главное, не мультики. Даже «Спокойной ночи» его дико возбуждали.
— Смотри, — ткнула в мигающую красную точку, — видишь?
— Ага.
— Это самолет. Он летает очень высоко и очень быстро. Хотел бы туда, наверх? — начала издалека. — Полетать?
— Хосел, — восторженно ответил.
— Скоро мы с тобой полетим на таком. Тебе понравится, сыночек.
— А кудя?
— В Москву. Мы там немного поживем.
— А бабуська? Дедуська? — нахмурил темные густые бровки.
— Они будут к нам приезжать… — обняла его. — Обязательно будут.
Утром я растолкала свое сокровище, и мы пошли на море. Вода в это время как парное молоко, а людей там практически не бывает.
Мантурова не было. Я скептически улыбнулась. Видимо, есть более важные дела.