И.С.Т. (СИ)

— Каким бы ни был результат, на вечеринке нам стоит за ними присматривать и при необходимость защитить, если кто станет руки распускать, — Анжей побарабанил пальцами по столешнице. — Надо будет решить кто пойдет производить впечатление. Вариантов не так много… Сан с мелким хроником поиграл. Тей тоже отметился. Но в принципе, это ведь обычные извинения. Так что разницы нет.
— Я бы предложил всем пойти, но мы тогда напугаем мелочь еще больше, — Айвен с тревогой всмотрелся в лицо Анжа и успокоено улыбнулся. Тот выглядел гораздо лучше, чем пять минут назад.
— Ты прав. Тогда предлагаю пообщаться лично. Санаде — с со своей мелкой копией, я… кстати, с Кудряшкой Сью беседовать я не собираюсь, он пока неадекватен. С оракулом и, может быть, с новеньким. Интересный тип.
— Тебе ОН понравился? — японец задумчиво перебирал волосы, собранные в высокий хвост. — Осторожнее, Тей, ты видел как оракул, маленький хроник и этот новенький переглядываются? Это не заметит разве что слепой…
 — Они еще не запечатлились. И пока не стали якорями друг для друга, — возразил Анжей.
— Не думаю, что ТАК понравился, Сан, — Матей покачал головой. — Никому из них не сравниться с тобой.
— Не нужно быть оракулом, чтобы видеть, как там все сложно, — Айвен покосился на «мелочь». — Вспомните себя на первом курсе. Я так лично парнями не увлекался. И все, что происходило — пугало меня до усрачки. И когда вляпался — сопротивлялся изо всех сил, пока это не стало бесполезным и почти опасным занятием.
Санада замкнулся мгновенно. Просто закрылся, спрятав глаза под длинной челкой и отвернулся в сторону. То, каким он пришел в институт, лучше не помнить. Не вспоминать, не думать, не поднимать из глубин памяти того Санаду.
— О-о-о милый, то есть в меня ты вляпался?! Ты вот так меня… позиционируешь? — возмутился пан Михновский.
— Именно, — невозмутимо отбил Айвен, — вляпался. По другому никак не назовешь. С треском и под фанфары. До сих стыдно вспоминать, каким идиотом тогда был. Такой красивый ты, и я, смотрящий на тебя глазами полного дауна.
— Сан? — одними губами позвал японца Матей, стараясь не привлекать внимание остальных. — Все в порядке? — легко, почти невесомо коснулся кончиками пальцев запястья и устроил руку рядом, на расстоянии тепла.
Санада кивнул. О том, что когда-то с ним приключилось, знал только Матей. Только он один. Ну и куратор с Линдстремом.
— А я, помнится, чуть не вляпался в Тимурчика. Спасибо, что пронесло. Но после принять собственный интерес к кому-то еще оказалось легче, — Матей все-таки дотянулся до его руки.
— Большой хмурый русский мишка, — улыбнулся Анжей Айвену. — Ты так зыркал на всех, что к тебе подходить боялись. Но общее пространство и соседство по комнате имеет свои плюсы. Но ты, Тей, не знал что тебя штырило от Тимурчика.
— Знал, — покачал головой Матей. — Только принять это не мог. Я же всю жизнь по девчонкам был. А тут парень, да еще выше меня ростом.
Айвен хмыкнул:
— Скажи спасибо Анжу, что оказался не таким пуганным. Иначе все это было бы гораздо больнее и сложнее.
— Ты был первым, тебе виднее, — ухмыльнулся Матей. — Это вы сначала вдвоем везде ходить начали. Каким чертом меня к вам прибило — до сих пор не знаю.
— Просто Ваня красивее и интереснее Ширинского, — поляк пожал плечами и осторожно поднялся на ноги. Легонько погладил по волосам Санаду, коснулся бледной скулы и вышел из-за стола. — Вот тебе его и захотелось. А мне захотелось тебя.
— Поэтому участвовали вы оба, я помню. Кстати, на новогоднем балу, — Матей улыбнулся мечтательно. — А в первый день следующего года я увидел Санаду. Пора?
— Ты жил со мной в одном блоке и в упор не замечал, — фыркнул японец, поднимаясь следом за Анжеем. — Да, нам пора на пары, а пану Михновскому — спать и приходить в себя.
— Не думаю, что у нас бы что-нибудь вышло, увидь я тебя тогда. Общение с… паном Михновским здорово расширяет горизонты, — Матей тоже встал. — Может, пообщаешься с нашей мелочью, Анж, мозги им прочистишь? А то так переглядываться они долго еще будут.
 
— Сделаю что смогу, — кивнул тот, и направился к выходу.
— Матей, то есть ты расширял горизонты? Мне пора оскорбиться или все-таки не стоит? — японец смахнул с лица челку и принялся собирать посуду на поднос.
Тот кивнул уходящему вслед за Анжем Айвену и принялся помогать Санаде. А когда закончил, перехватил за руку и привлек к себе, пользуясь тем, что щит еще не был убран.
— Сан, — мягко обнял за талию и отвел упавшую темную прядку за ухо, открывая взгляду глаза. — Я знаю, что ты шутишь. Но на всякий случай хочу, чтобы ты знал. Больше всего на свете я боюсь обидеть тебя.
Тот с нежностью поцеловал любовника в щеку и улыбнулся. И улыбка эта теплой искрой отразилась в его глазах.
— Я знаю, Тей… и очень ценю это. И еще, если ты поймешь, что кто-то из мелких — твой, просто скажи. Ты не станешь для меня менее близким. Просто ты получишь то, чего так отчаянно хочешь.
— Я говорил, но повторю: никто из них не сравнится с тобой, — Матей на миг прикрыл глаза. — Ты как половина моего сердца, я очень тебя люблю. Не зарекаюсь, это глупо, но я хотел бы быть только с тобой. И если тебя унесет в сторону… мне будет больно, но если ты будешь счастлив — я буду улыбаться. Черт, похоже на клятвы в сопливой мелодраме.
— Нет, не похоже, — покачал головой Санада. — Мне Анжей дал почитать поэму «Витязь в тигровой шкуре». Вот где сопливые клятвы. Все рыдают, слезы потоками в океан, страдают, старательно пытаются погибнуть с честью и клянутся во всем на свете. Так что наши обещания — это просто наше решение и наши желания, а не мелодрамы.
— Не корректное сравнение, милый. Это все равно, что сравнивать отношение подчиненного к начальнику в современной Японии с отношением в сегунате. Другое время, другие нравы. И история, и люди — то же другие, — Матей отступил с улыбкой и, забрав поднос с грязной посудой, снял щит. — Пойдем, а то опоздаем.
— И тот и другой могут совершить сэппуку, так что Япония вообще некорректный пример, — отбил Санада, и уже куда спокойней и уверенней направился к выходу. — Идем. Не будем отдавать Ваню на растерзание преподавателю.
…Удивительно теплый день. Даже солнце есть. Оно пробивается сквозь редкие золотые листья деревьев, вызолачивая камни внутреннего двора, согревая стайку первогодок у фонтана.
Один сидит особняком. Забавно что он вообще внезапно оказался здесь один. Как правило рядом ошивается Роман или этот новый второгодка непонятного предназначения, Фрей. Он сидит на скамейке под деревом. Обособленно сидит и читает, стараясь не обращать внимания на фланирующий мимо третий курс, медленно, но верно съезжающий с катушек.
Шуршат страницы. Шелестят опадающие листья. Он красиво выглядит в теплом реглане, грубой вязки шарфе… оператор связал? Красиво и смотрится как жертва. Он и сам так выглядел на первом курсе. Азиаты почти для всех европейцев выглядят как фарфоровые куколки. В этом Санада успел убедиться давным-давно.
Рядом присел Патрик. Рыжий веснушчатый громила-ирландец был сущей головной болью кураторов. Задиристый любитель почесать кулаки, он взрывался по поводу и без. И естественно лез выяснять отношения ко всему что разумно и шевелится. Вряд ли он станет задевать младшего хроника. А вот распустить руки может вполне.
— Ты красивый, — Патрик тронул гладкие волосы Аяна и, не дожидаясь ответа, придвинулся ближе. — Ты мне нравишься…
О, метатренинг во всей красе. Вот и на джинсах бугор. Программа «пристать-валить-затрахать» активирована. И остановить его может только кто-то вроде Айвена или Матея. Хотя, не только его.
— Ты ж не девственник, правда? Я видел как ты трешься с однокурсниками, но они тебя динамят. Не понимают того, что тебе нужно… — вот и обнимашки. Патрик тянет лапу сграбастать тоненького Аяна за талию. Пора прекращать, пока все не зашло слишком далеко.
— Убери от него руки, Патрик, — очень тихо обронил Санада, обнаруживая себя стоящим рядом. Это нетрудно, скрыть собственное перемещение. — Встань и пойди займись рукоблудием. Или выеби Астафьева…