Топоры, вода и хвост (СИ)

В конце концов он не выдержал и в одну из своих пьяных ночей, так и не допытавшись от дочери имени орка, с которым она проводила время, задушил ее в порыве гнева.
Гларро узнал об этом от того человека, что как-то приносил ему письмо от Алитии. Мой друг собрал все свои ножи (а их у него было всегда немало) и выследив графа, когда тот гулял в парке с небольшим количеством слуг, вспорол ему живот, не оставив в живых и свидетелей.
Потом он вернулся к нам и пил целую луну не просыхая.
Когда же пришла пора нам поступать в Военную Академию и я, было думал уже, что Гларро не явится, он пришел. Бледный, но трезвый. Офицер, которому преподаватели гимназии донесли, что Гларро почти не появлялся на последних занятиях, задал ему несколько вопросов, касающихся окружающих нас вещей, ожидая, что орк не ответит на них.
Гларро поразил его своими знаниями. Меня, кстати, он удивил тогда тоже.
Когда мы закончили Академию – нас отправили на восточные границы Дроала вместе с остальными выпускниками, для отражения нападения короля Мафиса. Гларро вел себя очень грамотно в тех боях, с небольшим количеством воинов атакуя большие отряды противника. Он будто искал смерти. А потом, когда мы вернулись, его ребячество куда-то пропало. И вот с тех пор он такой, каким ты привык видеть моего друга. Ты знаешь, я считаю, что безрассудство Гларро умерло еще раньше, вместе с Алитией.
Ркат закончил. Я некоторое время стоял и переваривал услышанное. Потом огляделся. Как-то незаметно пришли сумерки.
- Земля! – послышался громкий крик Белоглазого и все принялись готовиться к высадке.
  
Глава 28. Жуткая находка
 
Оркам хотелось попасть домой побыстрее, но в Риске нам пришлось задержаться на ночь. Сразу же после того, как мы сошли на берег и попрощались с разбойниками, Барг побежал искать место, где можно было остановиться.
Мы немного отстали от него. Гларро и Дрок несли неприходящего в сознание людоящера, Ркат шёл со свободными руками на случай непредвиденных обстоятельств, я же тащил металлический ящик.
Ящик ранее принадлежал адиту и был выпрошен мной у Белоглазого перед высадкой. Содержимое его разбойников не прельстило, потому как ничего ценного, на их взгляд, там не имелось. "Бумажки какие-то", как сказал Солан, да "ножи без ручек". Я же после попадания в этот мир ко всякого рода бумагам стал относится с интересом и осторожностью, а потому прихватил ящик с собой.
Он был изготовлен из тонкого темного железа чуть менее метра в длину, и по сантиметров сорок в ширину и толщину. Эдакий квадратный тубус со стальной ручкой как у чемодана. И действительно в нем лежали бумажные свитки да небольшие острозаточенные металлические пластинки, напомнившие мне лезвия опасной бритвы. Вес не превышал двадцати килограммов, а полость внутри занимала две трети ящика. А еще у него было странно толстое дно. Я уже заподозрил что он имеет двойное, однако если подобное и наличествовало, то как именно открывалось мне было не ясно.
С Белоглазым мы попрощались тепло. Он даже приглашал нас в один из северных городов, названия которого я не запомнил, и подсказал где сейчас можно стать на ночлег, не опасаясь того, что хозяин выдаст нас властям. Речные разбойники под руководством атамана первым делом рванули в оживленную местную таверну, где, как сказал Дарен, есть смысл набирать людей в команду даже среди ночи, мы же пошли в другую сторону.
Наш маленький отряд подошёл к невзрачному домику на околице Риски примерно минут через сорок после того, как спустился с трапа "Грозного", как раз в тот момент, когда Барг, договорившись с хозяйкой, выскочил нам навстречу.
Кроме сухонькой морщинистой старушки здесь никто не жил, родственников у неё не было, а потому она была рада любому человеку, кто согласился бы переночевать в пустых комнатах, заплатив за это пару звонких монет.
Ркат скупиться не стал и выделил ей золотой из кошеля, который нам на прощание выделил Белоглазый, несомненно из тех запасов, что ранее принадлежал нашему раненому людоящеру.
 
Хозяйка мгновенно стала милой до невозможности и даже сразу затопила печь, принявшись разогревать какую-то кашу на всю нашу ораву. Чего ранее, видимо, делать не собиралась, экономя дрова. Печь была большой, схожей на ту, что использовали для готовки наши предки, с лежанкой для согрева в лютый мороз. На ней мы расположили спящего адита, а сами, протянув руки к открытому огню, принялись рассуждать о будущем.
- Утром выйдем как только взойдет солнце, - сказал Ркат. - Адита оставим здесь. Дадим хозяйке немного золота. Пусть выхаживает. А там выздоровеет - решит сам куда идти.
- Раненого лучше не тревожить, - согласился Гларро, – да если и возьмём, то дальше он сильно будет стеснять нас в дороге. А путь нам предстоит неблизкий.
- Не испугается она его? - резонно спросил я. – А то позовёт чего доброго мужиков местных да зарубят те спящего.
- Старуха в таком возрасте, когда никого уже не боишься, кроме разве что их Всевидящего, - возразил Ркат. - Тем более деньги, что мы ей заплатим, сделают её лучшей сиделкой. Как за ребёнком за ним будет смотреть.
- Жаль, конечно, - расстроенно произнёс Барг. - Ты представь если бы мы его к себе притащили. У нас же таких чудищ не видел никто. Я как адита тогда на мачте увидел - чуть не обделался.
Это заявление вызвало у меня улыбку. Примерно то же я ощутил когда впервые взглянул на вытащенного из болота Рката. Шутит, конечно, наш копейщик, не из боязливых он. Хотя, людоящер и в самом деле мог нагнать жути на неподготовленного человека одним только своим видом.
- Ты лучше думай о том, как домой добраться, - мрачно произнёс Дрок. - Только выйдем из Риски и считай, что ты уже на войне. А ты в такое время про ящерицу эту.
- А чего мне думать? - огрызнулся Барг. - Вон Ркат пусть размышляет, а мы выполнять будем.
- Уже придумал, - сказал мой товарищ, пресекая начинающуюся перепалку. - Насколько я помню, от Риски до Широкого Пути полдня пешком. Доберёмся до него и дальше к замку Сатра. Там посмотрим что и как и решим что дальше.
- Господа... эм... орки, - послышался за спиной тихий голос, - и вы, молодой человек, каша поспела. Идите, покушайте.
Неудивительно, что старая хозяйка дома не боялась моих друзей - почитай всю жизнь на границе с их землями. А вот ящера мы пока накрыли.
- А что ж друг ваш? - забеспокоилась старушка. - Есть не будет?
- Поспать ему надо, бабуль, - ответил я. - Не трогайте его, пусть отдыхает.
- Ну пусть, пусть. А вы идите, идите. Чай голодные. Каша горячая, сытная. Последнее сало туда кинула.
Мы поели нехитрой пищи и завалились спать. Постелила нам бабка на полу, бросив на него старые толстые шкуры, частично уже лишенные шерсти. Точнее легли орки, а мне не спалось, и я сидел на лавке, разглядывая бумаги адита, испрещённые незнакомыми мне буквами. Ничего не было понятно. Письменность напоминала иероглифы Древнего Египта, смешанные с арабской вязью. Правда иногда попадались и картинки. Вот их я и рассматривал.
Уже думал ложиться тоже, когда развернул один из стянутых тонкой кожаной полосой свитков и обомлел. Это была карта. Причем настолько подробная и так красиво выполненная, что просто захватывало дух. Развязал остальные. Так и есть – карты и что-то похожее на наши дорожные атласы. Большинство земель мне были неизвестны, но попалась парочка таких, на коих изобразили местность, где я имел честь побывать. На бумаге легко угадывался Дроал с его Аверлоссом, река, по которой мы прибыли, а вот тут, если провести по ней пальцем, находится Фастарат. Уж его местоположение я никогда не забуду.
 
Земли орков на картах присутствовали в виде пустых, заштрихованных пятен.
- Положи на место, - внезапно услышал я посвистывающий, незнакомый слабый голос.
Шёл он от печки и принадлежал раненому людоящеру. Говорил адит на общестанирском.
- Твоё? - спросил я поднявшуюся над парусиной голову.