Крик в полном молчании. Наизнанку (СИ)

«Я для неё ребёнок? Это самая глупая причина из всех возможных… И даже если так, почему она позволяет себе спать со мной? Это аморально по всем параметрам, если задуматься. Мне не очень удобно жить в её квартире. Вдруг она хотела бы, чтобы я ушла?! Просто не может сказать мне об этом в лицо».
Мои рассуждения прервал телефонный звонок.
«Марк. Странно, он вроде должен был улететь в командировку… Что могло случиться?!»
— Алло.
— Ванда, Привет! Как жизнь?
«Почему он всегда спрашивает как у меня дела, когда у меня происходит какая-то чертовщина?»
— Всё нормально.
— Рад это слышать, как мама?
— Мне кажется, тебе лучше об этом её и спросить.
— Поссорились?
— Нет, всё в норме.
Я знаю, что его попросила Валерия набрать мне. Он всегда интересуется моей жизнью, когда не может этого делать она сама.
— Какая-то необщительная. Уверена, что всё в порядке? Я волнуюсь.
— Не стоит, Марк. Мне пора. Ребятам ужин готовить. Прости. Зайду к тебе на работе, если время будет.
— Хорошо, понял. Привет парнишкам.
«Вот не укладывается в голове и всё. Только устаканится, как она возьмёт и перевернёт мне всё. Любит она, как же…
Да если бы Строгач полюбила меня, с мест сошли бы все материки… Это на грани невозможного.
Так, всё! Хватит об этом думать. Буду забивать голову Лерой, снова впаду в депрессию. Она в меня какой-то негатив вселяет и острое желание умереть».
Так задумалась, что немного подгорел мой ужин, и братья смотрели на меня, как будто видят впервые.
Естественно, они нормально это не стали есть, поковырялись вилками и всё на этом.
— Почему не едите? Не вкусно?
Пробую из тарелки Мигеля, так как его выражение лица особо хмурое.
— Ванда…
— Да.
— Ты больше не умеешь готовить, из-за того, что мы оставляли тебя?
— Нет! Рамон, это не так. Просто, я себя неважно чувствую сегодня.
— Валерия Сергеевна готовила лучше.
Мигель с силой отодвигает тарелку, и она просто летит на пол.
— Мигель!
Видимо, он и сам испугался, потому что соскочил со стула и убежал из кухни. Рамон — следом, за братом.
«Вот что мне с ними делать? Вернуть их Строгач? Она им вообще никто. Как я могу просить её об этом?!»
Я просидела на кухне до поздней ночи. Поплакала, подумала, попила чай с ромашкой… Стало почти легче.
На работе я вроде была, а вроде и не была.
Всё мимо!
Ребят пришлось переводить в другую школу, все социальные службы на ушах. Они явно не ожидали, что дети будут вновь жить со мной.
Я нахватала кучу заказов домой и решила поработать из дома.
«Многие же так делают, попробую тоже».
Работа, правда, не состоялась…
Невероятный шум мне устроили братья — своими играми и беготнёй. Такой, что я не смогла даже раз сесть за работу. Ругалась и ругалась весь день.
Попросила Нору их забрать на выходные. Меня удивило, что она обрадовалась и даже не стала спрашивать: «Зачем они мне на все выходные?!»
Напротив! Сообщила мне, что они поедут отдыхать в горы, и предложила присоединиться.
«Я бы с радостью, если бы не работа.
Значит, если всё пойдёт удачно и никто не передумает, ожидаются целых два спокойных дня».
Только я посадила ребят в такси и дождалась, когда они скроются из виду, с другой стороны подъехал уже знакомый чёрный автомобиль.
Причём он проехал сразу на подземную парковку, как к себе домой.
«Значит, надолго?! Или она хочет меня выселить отсюда? Мы ведь так долго не общаемся уже… Смысл ей держать меня здесь?»
Я решила обогнать её и бегом побежала в квартиру.
«Да, она ещё не поднялась…»
Не понимаю, что правило мной, но я начала быстро собирать вещи.
Если она сейчас зайдёт и скажет: «Прости, но ты должна съехать», я покажу, что это решение приняла раньше.
Как и ожидалось, Строгач не зашла в свою квартиру сама. Она тактично позвонила в дверь.
Если бы она не видела меня на улице и как я ломанулась в подъезд, я бы притворилась, что сплю, или будто меня нет дома.
Я открыла дверь.
Она была в коротких джинсовых шортах и широкой чёрной футболке.
 
Я очередной раз обратила внимание, что она прекрасна, и это, скорее всего, было написано на моём лице.
«Такая фигура… Она смело может соревноваться со мной и, вероятно, победит…
Хотела бы я выглядеть так, в её возрасте».
Слышу, как женщина усмехнулась, и до меня дошло, что я рассматриваю её, держа на пороге.
Я отошла.
— И тебе тоже привет, Ванда. Верни мою сумку.
— Какую?
— Я забыла у тебя сумку, там важные бумаги. Надеюсь, ты её не выбросила…
— Ничего я не трогала!
Лера уселась на диван в гостиной, подняла брови, когда увидела мои разбросанные вещи и сумки, и закурила.
Она нервничала.
Я посмотрела везде. Её сумка буквально провалилась куда-то.
Проверила даже в детской.
«Один черт! Её нигде нет. Надеюсь, братья не забрали её с собой».
Звоню Рамону:
— Привет, Зайчонок. Вы добрались?
— Да! Не называй меня так, я уже взрослый.
— Хорошо! Скажи мне, «взрослый», где сумка Валерии Сергеевны? Ты видел её у нас дома?
— Да.
— Где она?
— У Мигеля под подушкой.
Я поднимаю его подушку и действительно вижу сумку. Пустую.
— Так, а где содержимое? Почему она пустая?
— Это я не знаю.
— Дай ему трубку.
— Алло!
— Мигель! Быстро отвечай, куда ты дел документы из сумки Строгач?!
— Я ничего не трогал.
— Если ты сейчас не расскажешь мне, никаких вам выходных в горах, скажу тете Норе, чтобы посадила вас на автобус домой. Будете исправлять оценки!
— Подожди! Подожди! Это очень важные документы?
— Просто скажи, куда ты их дел?
— На столе. Под стеклом. Прости меня.
Он сбросил звонок.
Я быстро подошла к их письменному столу. Документы, с обратной стороны, были изрисованы фломастерами. Я стояла, смотрела на это «произведение искусств» и думала, что мне сказать Лере.
Но эта женщина опередила меня: кто же знал, что она давно здесь стоит?
— Что будешь делать, Ванда? Завтра приезжают американцы, а на нашем с ними контракте нарисованы машинки и роботы.
— Не надо было оставлять здесь свои вещи!
— Неужели?! Может, стоит учить детей не лезть в чужие сумки?
— Может, и стоит! Почему же не научила, когда они жили у тебя? Или они тебя чужой уже не воспринимают?!
— Вернёмся к первому вопросу!
— У тебя что, нет копий?
— Вот именно, что остались только копии, которые ничего не значат. Ты видишь синюю печать? Понимаешь, что это значит?
— Чёрт! Прости нас Лера.
— Очень дорого мне обходится это прощение…
— А почему ты до сих пор работаешь с этим? Ты же не у дел? Марк же занимается бизнесом.
— Марк не может быть одновременно и в Израиле, и в Америке… поэтому американцы едут к нам. Вернее, они уже здесь. И я — у дел.
— Может, взять это и всё объяснить? Они же люди и у них тоже есть дети…
— Какой бред…
Строгач забирает у меня из рук свою сумку и изрисованные документы.
— Хочешь кофе? — пытаюсь хоть как-то загладить свою вину.
«Почему только я чувствую себя виноватой, а не Валерия?! Это же она меня обманула и забрала братьев. А в итоге я пытаюсь пойти на всё, лишь бы она не злилась на меня».
— Нет, поеду в офис. Я тороплюсь.
Я перекрываю выход из комнаты собой и обнимаю её. Валерия останавливается, её руки опущены вниз, крепко держат сумку, а взгляд направлен на меня. Он будто повторяет мне ту злосчастную фразу, или это моё воображение… Я просто поднимаюсь на цыпочки и быстро целую её в губы. А затем провожу вечно холодными руками по длинным бархатным ногам и отхожу в сторону.
Лицо Валерии надо было сфотографировать в этот момент. Она этого не ожидала, а если и ожидала, то явно этого мало…
Однако, она не может противоречить самой себе и остаться, после того как сказала, что спешит.