Утопленник (СИ)

— Отравился улитками, — недовольно пробубнил Богдан, сунул мобильник в карман и перешёл дорогу к небольшому продуктовому магазину, чтобы купить газированной воды.
— О, хорошо. — Зал магазина встретил освежающей прохладой кондиционера. Богдан от удовольствия прикрыл глаза, носовым платком отёр пот со лба. — Ну вот, оказывается, жить пока ещё хорошо. — Снисходительная улыбка к миру натянулась на подсохших губах. Богдан достал из холодильника две литровые бутылки воды, возле кассового бокса достал бумажник и, вынув пачку банкнот, в основном доллары и евро, разложил на не движущемся транспортёре, стараясь в кучке найти рубли.
— Можно картой расплатиться, — посоветовала кассирша — дебелая тётка лет пятидесяти, стараясь всем услужить натянутой улыбкой пухлых губ размером вареников.
— Не знал, — ответил Богдан, вскинув недовольно брови. Его выбешивал хоть малейший совет, независимо — нужный или пустой, к месту или дебильный. Ничьё поползновение в свой разум он воспринимать не мог. Кассирша, видно, неглупая, поняла это и извинилась, постаралась примирительно улыбнуться. Богдан увидел испуганные глаза женщины и смягчила. — Оставил карты в сейфе. Не тот бумажник взял.
— Эй, красавчик… — произнёс за спиной голос девушки. — Бутылочкой пива не угостишь?
Богдан повернулся.
— Красавчик? — Он хохотнул. — Красавчик?.. — Перед ним стояла размалёванная малолетка, едва достигала макушкой его плеча. Он хотел произнести: «Сопля. Тебе сколько лет? Ты, сыкуха, ещё краситься не научилась». Но передумал, внимательно рассмотрев. Весьма, весьма обворожительная девчонка. Не хотелось обижать. Сиськи размера пятого, если только ваты не наложила, бёдра красивые, обтянутые голубым стрейчем. Розовый джинсовый бомбер, заканчивающийся сразу под грудями. Богдан отшагнул и повнимательнее рассмотрел девушку.
— Если вразумительно объяснишь, зачем тебе это, то могу угостить не только бутылкой пива. — Он ткнул указательный палец в девичий пупок, проколотый шпилькой с черепом.
Девушка похлопала длинными накладными ресницами в замешательстве:
— Чтобы такие, как ты — спрашивали и пивом угощали.
— Сколько тебе лет?
— Шестнадцать, — ответила девушка. — Зовут Туф. Так и зови.
— Туф? — переспросил Богдан. — Типа вулканической породы?
— Не знаю. Так пивом угощаешь? Или сначала… — Туф поманила пальцем, чтобы Богдан наклонился, её липкая ладонь легла ему на шею, губы прошептали на ухо.
— А умеешь? — спросил Богдан и покраснел.
— С тринадцати лет, — похвалилась Туф.
— Да-а. Это современная Россия. — Богдан поморщился. — Хорошо. Мне от тебя, естественно, блаженств не нужно. Я возьму тебе пива…
— Если ты думаешь, что мне нужно только пиво… то нет. — Туф достала из дамской сумочки полный кулак смятых купюр. — Мне нужна от тебя всего лишь компания.
— А зачем тогда предложила на ухо?
— Почему и нет? — Туф пожала плечами. — Мне нравится.
В ресторане Богдан даже не помышлял выпить хоть каплю спиртного: он за рулём, да ещё вечером собирался вылететь к себе в город. Но простояв с Туф пять часов в магазине за столиком, он влил в себя столько пива и дешёвого скверного вина, что, наверное, черти в чистилище давно подохли бы от отравления алкоголем. Туф рассказала много занимательных историй о местной гопоте и здешних новоявленных принцессах. Поведала о самой заветной мечте — умереть красивой и красиво. Объяснила, почему её мама не в раю, а в аду, и почему ей тоже уготована та же участь. Рассказала, что не верит в случайности — случайностей не бывает. Это намерения чего-то или кого-то свыше. И их встреча и то, что они напились — ему и ей аукнется. Несколько дней она ждала, голоса просили его задержать. Её миссия выполнена, и теперь она поедет жить в Питер. И она знает, что скоро там умрёт. Напоследок Туф расцеловала Богдана, подарила фотографию со своим изображением, попросила хранить до самой смерти. И перед тем как уйти, она расхохоталась, подняла футболку и показала ему груди.
— Ты думал там ватки? — Туф закусила губу, провела ладонью по щеке Богдана и вышла из магазина.
 
Изумлёнными глазами Богдан проводил очень милую и странную девушку. И как она узнала, что он подумал? Несколько минут он разглядывал фотографию. А потом опомнился и выбежал на улицу, чтобы предложить помощь — деньгами или как-то ещё. Туф явно требовалась поддержка, содействие, возможно обратиться к медицине, слишком он к ней проникся.
Жара спа́ла. Богдан осмотрелся: Туф нигде не было. Немудрено, пока он рассматривал фотокарточку, можно было улететь на Марс и приземлиться, спрыгнув с парашютом.
— Да ладно. Девчонка выпила, расфантазировалась, — успокоил себя Богдан. — Конечно, можно было её дорастить как бурёнку на ферме до совершеннолетия и оставить себе. — Он ещё раз взглянул на фотографию, всё же жалея, что упустил Туф. Громкий детский плач вывел из раздумий. Богдан поднял глаза, перед ним молодая мамочка склонилась над коляской и старалась успокоить своё дитятко — одной рукой впихивала в ротик пустышку, в другой сотрясался и громыхал целлулоидный зелёный попугайчик. Несмотря на то, что Богдан только что мрачно сожалел о потерянной Туф, с прекрасным настроением он подошёл на цыпочках к женщине и слегка ткнул указательными пальцами ей в бока.
— Ай! — вскрикнула молоденькая мамаша и обернулась.
— Мм, — покачал головой Богдан. — Ты прекрасна, спору нет… — Перебрав со спиртным, он вёл себя немного расхлябано, и к тому же никогда не знакомился на улице с нищетой. Туф была первым исключением. Эта, кажется, по цепочке — вторым: беда одна не ходит. — И как наше восхищение звать?
— Анита, — женщина обворожительно улыбнулась, даже младенец в коляске умолк.
— Ну-ка, ну-ка. — Богдан взял ладонь Аниты, приподнял над головой и прокрутил. — Дай-ка получше рассмотрю.
Анита приоткрыла рот возмущённая наглостью мужчины, но его действия ей польстили, да к тому же перед ней стоял красавец: подтянутый, атлетически сложенный, только пьяный. Она впилась в него глазами и внимательно, каждый сантиметр разобрала. Золотую цепь на шее и печатки с бриллиантами на пальцах не рассматривала. Эти вещи мгновенно запечатлелись в образе, как только повернулась. Анита потеряла разум, так сильно понравился ей мужчина. Это именно тот, кого она ждала в грёзах. Кого она любила во снах. Кто не давал ей спать ночами в воздушных замках. Кого она видела, читая любовные романы. У неё затряслись коленки и ей стало страшно. И ещё не определилась — страшно, что он здесь или страшно, что он исчезнет.
— Бандит? — несмело спросила она.
— Богдан, — ответил он.
Взаимная симпатия притягивала их, обуревал клубок чувств: желание прикоснуться друг к дружке, перешло к жажде плотской страсти, искупаться в грешной любви, сомкнуть уста в медовых поцелуях, упасть и овеяться негой сладкого очарования. И одновременно Анита чувствовала, что в воздухе таилась невидимая угроза. Возможно, эти опасения — осознанный мираж, из-за того, что дома муж, а в колясочке лежит её ребёнок. И для создания новых отношений нет счастливого исхода. Но ведь роман на стороне никто не запрещал. Всего лишь сладость секса. Молчание затянулось, но улыбки за них решили всё. Анита больше не желала слышать слово — муж. Она поджала губы и покосилась глазами на коляску. Да, ведь ещё есть слова — родной ребёнок. Анита прикрыла глаза и шумно вздохнула.
— Там моя авто, — сказал Богдан и указал большим пальцем за спину. — Что, если прокатимся?
Анита прикусила ноготь, нервно соображая: нет, не хочет она упускать этого мужчину, чего бы ни стоило.
— Ты же вроде как пьян? — спросила она, размышляя, кому отдать на несколько часов малыша, так чтобы не узнал муж.
— Вожу как Ас, с закрытыми глазами. — Богдан взял её ладонь и заглянул в лицо, почти касаясь краешком носа. Анита утонула в его взгляде, а он ещё играючи побился носом о её кончик подгоревшего на солнце носа. — Не волнуйся, поедем медленно. Я бизнесмен… Богат. Хорошо богат. Так что, откупиться от гаишников сможем. Да мы просто купим всё ГАИ.