Физрук-10: назад в СССР (СИ)
Я повторил сказанное, он вернул мне предписание и мы вышли во двор. До последнего мгновения я не верил своему счастью. Даже, когда мы вышли за ворота и сели в знакомый «Опель» — не верил. Сейчас меня окликнет часовой, сделает предупредительный выстрел в воздух и тут же, не дожидаясь моей реакции, — на поражение. Ничего этого не случилось. Кукольник распахнул дверцу перед Лидочкой и когда она забралась в салон, велел мне последовать за ней. А сам сел за руль. Это тоже было необычно, но я уже устал удивляться. Решил махнуть на все рукой и наслаждаться мгновением. «Опель» катил по заснеженной дороге. Погода хоть и не баловала, но на воле и она казалась прекрасной. А дальше — будь что будет! За всеми этими, необыкновенными для зэка, событиями, я совсем забыл о том, что произошло в этот мартовский день. И вспомнил только, когда увидел красные флаги с черными траурными лентами, развешенные на столбах и углах домов. По столичным улицам шли плачущие люди. И сидящая рядом со мною Лидочка вдруг зарыдала.
Глава 19
— На улицах было полно патрулей и когда нас остановили в первый раз, подполковник сказал:
— Вот вам документы, покажете их патрулю.
И протянул мне паспорт и карточку с черной траурной каймой. На карточке было написано: «ПРОЛЕТАРИИ ВСЕХ СТРАН СОЕДИНЯЙТЕСЬ! СЛУЖЕБНЫЙ ПРОПУСК №3001. ТОВ. ТРЕТЬЯКОВСКИЙ МИНИЙ ЕВГРАФОВИЧ. ДЛЯ ПРОХОДА НА КРАСНУЮ ПЛОЩАДЬ НА ПОХОРОНЫ ПРЕДСЕДАТЕЛЯ СОВЕТА МИНИСТРОВ СССР И СЕКРЕТАРЯ ЦЕНТРАЛЬНОГО КОМИТЕТА КПСС ГЕНЕРАЛИССИМУСА ИОСИФА ВИССАРИОНОВИЧА СТАЛИНА».
— Зачем это? — спросил я, окончательно осмелев. — Мы едем на Красную площадь?
— Нет, — ответил Кукольник, — но с такими пропусками нас сегодня задержать не посмеют.
Так и вышло. И первый и последующие патрули пропускали нас без вопросов. Тому, что в документах, которые мне вручил подполковник, значилось имя моего братца, я не удивился. Он, в отличие от меня, был уважаемым человеком, а внешне нас могла отличить только родная мать, но она давно уже почила в бозе. И хотя Кукольник уверял, что на похороны вождя мы не собираемся, двигался «Опель» все же в сторону центра. Однако с Садового кольца мы свернули на Первую Мещанскую улицу, которая уводила нас от места прощания с Генералиссимусом. Покатавшись по впадающим в нее переулкам, машина остановилась во дворе обыкновенного для этой части города многоэтажного дома. Подполковник не торопился покидать салон. Он покосился на Лиду и та вышла из «Опеля». Достала из пачки американскую сигарету, подпалила ее и выпустила колечко дыма.
— Слушай внимательно, Третьяковский! — заговорил Кукольник, повернувшись ко мне. — Сейчас ты с Лидой войдешь вон в то здание. Там тебя спросят — к кому? Ответишь — к Князю. Спросят — от кого? Ответишь — от Кукловода. Когда к тебе подойдет Князь или тебя к нему отведут, скажешь следующее: «Кукловод готов к переходу. Получив паспорта, он сообщит любому доверенному лицу местоположение тайника». И больше ни слова. Вернешься сюда, я отвезу тебя обратно и рассчитаюсь. Вопросы есть?
— Есть, гражданин подполковник.
— Ну, задавай.
— А Лидочка зачем?
— Князь падок на смазливых барышень.
— А под словом «рассчитаюсь» вы имеете в виду — пулю в затылок и рапорт о пресечении попытки к бегству?
— А у тебя есть выбор, зэк вонючий?
Он был прав. Выбора у меня не было. Я кивнул и вышел из салона. Увидев меня, Лида отбросила сигарету. Взяла меня под руку и мы направились к единственному подъезду указанного дома. Только я отворил дверь, галантно пропустив свою спутницу вперед, шагнул внутрь сам, как раздался хриплый голос:
— К кому?
— К Князю, — сказал я.
— От кого?
— От Кукловода.
— Второй этаж, третья квартира.
Спрашивающий скрывался в тени, под лестницей, но я успел заметить тусклый отблеск вороненой стали. Я уже не сомневался, что Князь — это воротила криминального мира, но что у него может быть общего с подполковником государственной безопасности? Мы с Лидой поднялись на второй этаж, остановились перед обыкновенной дверью, обитой кожзамом. Дверного глазка не было, а кнопка звонка имелась. Я нажал на нее. Дверь отворилась немедленно. Никто нам не препятствовал и мы вошли в прихожую. Однако и здесь был охранник — крепкий плечистый парень в расклешенных брюках и пиджаке с подбитыми ватой плечами. Он помог нам снять пальто, взял шапки и провел в комнату. Не знаю, чего я ждал от обиталища неведомого мне Князя, но разочарован не был.
Мебель, картины на стенах, люстры — все говорило не только о достатке хозяина, но и о хорошем вкусе. Мне доводилось видеть разные квартиры и частные дома. Одни принадлежали нечистым на руку работникам советской торговли, другие генералам и высокопоставленным партийцам, третьи — обласканным властью артистам и писателям. Мой единственный брат принадлежал к касте последних. В жилищах этих людей хватало антиквариата, ковров, произведений искусства, хрусталя и фарфора, но все это скорее напоминало склад конфиската, нежели место где царит семейный уют и согласие. Квартира Князя выгодно отличалась от них. Чувствовалось, что каждая безделушка находится здесь на своем месте и приобреталась с умом, а не была схвачена по случаю.
Пока мы с Лидой осматривались, вошла девушка в нескромном коротком платьице, с белым кружевным передником и с такой же наколкой на высокой прическе. Горничная, а это была именно она, а не жена или дочь, поставила на небольшой столик поднос с кофейником и двумя изящными, как лепестки пиона, фарфоровыми чашками. Предложила нам сесть и наполнила чашки. После чего присела в книксене и удалилась, стуча каблучками. Сам хозяин показываться не спешил. Выдерживал паузу. Мы с Лидочкой пили кофе, превосходно сваренное и именно такой температуры, которая требуется, чтобы почувствовать всю вкусовую гамму. Я такого не пробовал с довоенных времен, а моя спутница, скорее всего — никогда. Наконец, послышались бодрые шаги и в комнату вошел рослый, седовласый мужчина, лет семидесяти. Я поднялся.
Князь коротко кивнул мне. Поцеловал гостье ручку и жестом предложил мне садиться. Я вернулся на место и пристально посмотрел на хозяина. Судя по некоторым черточкам его не красивого, но породистого лица Князь явно не из мужицкого сословия. Неужто — осколок недобитой русской аристократии? Формально я и сам ей принадлежу, но манеры растерял еще во времена Первой Мировой, не говоря уже — о последующих исторических периодах. Хозяин квартиры не притворялся дворянином, он оставался им даже на четвертом десятилетии советской власти. На меня Князь взглянул лишь мельком, все его внимание было сосредоточено на гостье. Старый ловелас явно положил на нее глаз. Лидочку его нескромные взоры смущали. Она сидела, уткнув носик в чашку.
— Как вас зовут, мадемуазель? — спросил хозяин квартиры.
— Лидия, — пискнула та.
— Приятно познакомиться, — сказал он. — Позвольте представиться? Нестор Алексеевич.
Секретарша оперуполномоченного Ефремова кивнула. Она явно не знала, как себя вести в таких случаях.
— Вы не будете скучать, если мы с вашим спутником оставим вас на некоторое время. Позвольте, я налью вам еще кофе, пока он не остыл.
Князь наполнил ее чашку. И мотнул головой, предложив мне следовать за ним. Мы вышли в соседнюю комнату, обставленную не хуже первой. Там хозяин взял графин и наполнил из него две хрустальные рюмки, кивком предложив взять одну из них. Я не стал возражать. Опрокинув напиток в себя, ощутил божественный вкус французского коньяку.
— Итак, я слушаю вас, товарищ, — обратился Князь ко мне.
— Мне поручено передать, что Кукловод готов к переходу. Получив паспорта, он сообщит любому доверенному лицу местоположение тайника, — отбарабанил я.
Хозяин квартиры кивнул, приняв мои слова к сведению. Похоже, его нисколько не заинтересовало мое сообщение. По крайней мере, мне так показалось. Князь снова наполнил рюмки и перешел к разговору обо мне.
— Почему он прислал именно вас? — спросил он.