Вкус греха

К девяти вечера Мирабелла уже умирала от голода, усталости и была безумно благодарна, что леди Тарстон до открытия лондонского сезона устраивала всего один бал, а не три, как в честь его закрытия.
Она пропустила обед и чаепитие, помогая леди Тарстон во всем: от украшения зала до решения вопроса, как рассадить гостей за ужином. Мирабелла не возражала, но не могла дождаться, когда наконец сядет за стол и поест.
Она на минутку зашла в комнату, чтобы умыться и переодеться. Большинство гостей, должно быть, уже собрались в гостиной и ждали приглашения к столу. Она поправляла прическу, перекалывая выбившиеся за день локоны, когда заметила, что подушка шевелится.
Мирабелла опустила руки и ахнула от удивления. Ей что-то подложили в кровать, и она отлично знала, кто это сделал. Ее это скорее развеселило, чем разозлило. Она подкралась к кровати и сдернула покрывало.
Мирабелла едва не расхохоталась при виде маленькой перепуганной ящерицы, которая пугливо жалась к подушке.
— Бог ты мой!
Если бы Виктор Джарлз был всего лишь озорным мальчишкой, а не мерзавцем, она бы отнесла маленькую рептилию в его комнату и подкинула бы ему под одеяло. А утром они бы просто посмеялись над этим. Но маленький монстр наверняка убил бы ящерицу, поэтому Мирабелла взяла таз и полотенце.
— Бедняжка, — пробормотала она, выловив ящерицу и аккуратно посадив ее в глубокую миску. — Перепугалась до полусмерти. Не бойся, я тебя выпущу.
— С кем, черт возьми, ты разговариваешь? Мирабелла испугалась, услышав мужской голос, а когда обернулась, увидела, что в дверях с недоумевающим видом стоит Вит.
— Ты напугал меня. Я не услышала, как ты стучал, — сказала она, накрыв тазик полотенцем.
— Наверное, потому что я не стучал. Дверь была открыта. — Вит быстро проверил, нет ли кого в коридоре, вошел в комнату и закрыл за собой дверь. — Что у тебя там?
— Очень перепуганная ящерица, которую я нашла в своей постели. Думаю, это подарок от юного Виктора Джарлза.
Вит склонился над емкостью и заглянул под полотенце.
— Ха! — пробормотал он. Рептилия его явно не впечатлила. — Я слегка разочарован. От такого, как он, я ожидал большего.
— Мне ужасно жаль, что мальчик не оправдал твои ожидания, — произнесла Мирабелла, манерно растягивая слова. — Может, отведешь его в сторонку и дашь пару советов?
— Почему бы и нет, — сказал он, выпрямившись. — Раз уж он решил быть маленьким озорником, пусть хотя бы пакостит как положено.
— Он не маленький, — проворчала она. — И не озорник. Он — источник хлопот.
Вит прищурился.
— Потому что называет леди по имени?
— Это, по-твоему, делает из него приличного маленького озорника?
— Мирабелла!
Она откинула прядь волос со лба.
— Забудь, Вит. И ради бога, убирайся вон из моей комнаты, пока кто-нибудь не зашел и не устроил скандал.
— Дверь закрыта. Кто узнает?
— Мой любовник, который должен был прийти в восемь. Он очень ревнив и, как правило, весьма пунктуален.
— Он был бы весьма мертвым, будь он настоящим, — Вит криво улыбнулся. Она закатила глаза, а он, не обращая на это никакого внимания, предложил ей руку. — Могу я проводить тебя на ужин?
«Хорошо бы, — подумала она, — пройтись с Витом под руку. Но так не принято».
— Нет, я не самая знатная женщина в доме.
— Я могу поступать, как мне заблагорассудится, но раз тебе неудобно… могу я хотя бы проводить тебя в гостиную?
— Хорошо, — ответила она, расплываясь в улыбке. — Но сначала проверь коридор. Если спросят — мы столкнулись на боковой лестнице.
Никто не спросил прямо, как вышло, что Вит и Мирабелла пришли в гостиную вместе. Любители посплетничать не таясь перешептывались, но их интересовала не правда, а сама возможность посудачить.
«Что, если…» и «как по-вашему» шелестели за столом на протяжении всего ужина, но Вит и Мирабелла не обращали на это внимания. За столом они сидели далеко друг от друга и не могли поговорить, но время от времени (почти каждые десять секунд) встречались взглядами и улыбались.
  
13
  
На следующее утро Мирабелла проснулась и поняла, что вполне может обходиться без трости. Лодыжка была еще опухшей и отдавала резкой болью, если Мирабелла неправильно ставила ногу, но, приложив немного усилий, девушка могла ходить не прихрамывая.
Она решила отметить это: сначала утренней прогулкой по саду, а затем — отправившись завтракать.
Больше всего Мирабелла любила бывать в саду весной, когда он только начинал цвести. Леди Тарстон насыщенные тона осенней листвы нравились больше, чем яркие и нежные весенние краски. Но для Мирабеллы не было ничего прекрасней первых примет зарождения жизни. Она могла часами (что иногда и делала) бродить по тропинкам, находить и любоваться первыми почками на деревьях или молодыми побегами, которые пробивались сквозь почву или прошлогоднюю траву.
Ее утешала мысль, что растения не гибли, они пережидали холодную, хмурую зиму и, пригретые теплым солнцем, заново оживали.
Она подумала о своем наследстве в пять тысяч фунтов. Меньше чем через два года зима закончится и для нее. Женщина так же могла ожить, имея в своем распоряжении пять тысяч фунтов.
— От того, что ты уставилась на шпорник, он быстрее не вырастет, — послышался голос Вита за спиной.
Она оглянулась и увидела, что Вит стоит в двух метрах от нее.
— Я и не догадывалась, что ты здесь.
— Неудивительно: ты, кажется, полностью погрузилась в свои мысли.
— Да, — согласилась она и указала на растение, на которое только что смотрела, не осознавая этого. — Ты знаешь их названия?
— Только тех, из-за которых нам с Алексом доставалось от матери, когда мы в них играли. Чаще всего это были розы. Почему-то в покрытые шипами кусты мальчишки летят, как мошкара на пламя. Перед ними почти так же невозможно устоять, как и перед грязью.
— Интересно, почему? — засмеялась Мирабелла.
— Это одна из великих тайн жизни. — Он склонил голову и посмотрел на нее. — Знаешь, сейчас, когда солнце запуталось в твоих волосах, ты сказочно хороша.
— Ох! — Она почувствовала, как краснеют щеки. Поцелует ли он ее, подумала она и сразу пожалела, ведь от этого щеки покраснели еще сильнее. — Э… спасибо.
Он выпрямился, явно довольный собой, заложил руки за спину и стал покачиваться на каблуках.
— Не привыкла получать комплименты вообще или не привыкла слышать их от меня?
«Не привыкла гадать, поцелуешь ли ты меня снова», — подумала она, но вслух сказала:
— Думаю, и то, и другое.
Он приблизился к ней на один шаг.
— Непростительная оплошность.
Он, наверное, поцелует ее, потому что в ее голове не было места для других мыслей. Она снова ответила:
— Ох! Э… спасибо…
Он тихо засмеялся и сделал еще шаг.
— Всегда пожалуйста. Может, ты подойдешь чуть ближе, чертовка? Я не против поцеловать тебя, но давай сделаем это вместе.
— Ох, э…
— Не благодари меня.
— Что? Нет, конечно, нет. Э… — Она протащила одну ногу на миллиметр вперед, затем подставила вторую.
Вит посмотрел вниз и улыбнулся.
— Неплохо для начала, но я, если помнишь, сделал два шага.
— Два. Точно. — Она сделала еще шаг и остановилась. — Это глупо.
— Да. Если твоя ступня в этот раз не оторвется от земли, я его не засчитаю.
Она засмеялась.
— Я не об этом.
— Знаю.
— Я не понимаю, почему ты это делаешь, — вдруг сказала она. На его лице застыл вопрос.
— Нет? Я думал, это очевидно. Разве я не сказал, что хочу поцеловать тебя?
— Нет. То есть да, сказал. — Она перевела дух. — Но почему ты хочешь поцеловать меня?
— Потому что мы собирались поцеловаться.
— Да, и я знаю, что хочу…
— Не может быть!
Она пропустила это мимо ушей.
— Но почему ты этого хочешь? Еще несколько дней назад ты ненавидел меня.
Он отшатнулся, услышав упрек.
— Ты немного преувеличиваешь, ты так не думаешь?