Chorus (СИ)

Не откажусь, ох и не откажусь. Тем более, это мне постоянно приходилось платить собственной задницей, не только сайлам, но и, скажем, старьёвщику или коллегам за лишний тюбик мази или паёк. Никому не мог бы понравиться низкорослый мрачный шкет настолько, чтобы тратить на него свободное время добровольно.
Расстёгиваю комбинезон, прижимаясь спиной к стене дома сайла, закрываю глаза. Дышу чистым осенним воздухом, полностью сосредоточившись на том, что делает мальчишка. Горячие поцелуи на животе, руки, стискивающие мои бёдра, тёплое дыхание… погружение во влажный рай его рта, где меня тут же обласкивает огненная гурия-язык. Явно парень уже платил таким способом, и не раз.
  
Первый минет в моей жизни, причём, если парень не остановится на полпути, не перестанет двигать головой — умирать будет не страшно. Ох ты ж… это вам не подрочить, и даже если тебе подёргают — совсем не то.
Это — точно секс, каким он и должен быть — чистое удовольствие, забирающееся вверх по позвоночнику, подгибающиеся ноги, стоны, которые я не могу сдержать. Когда забываешь обо всём, о своём положении, разрушенном мире, машинах и сайлах, когда остаются только обжигающие прикосновения влажного языка, только чистое наслаждение.
Кончаю, согнувшись пополам, притянув голову бывшего бродяжки рукой, чтобы он полностью заглотил. Кажется, подавился, вырывается, но мне-то уже хорошо, уже накрыло удовольствием. Неплохая благодарность за спасённую жизнь, весьма и весьма неплохая.
Шумно дыша, открываю глаза. И встречаюсь взглядом сразу с шестью напротив. Чёрный сайл стоит между деревьев, неподвижно, сложно сказать, как давно. Освещённый рассеянным светом, туман собрался каплями на шкуре, полосы под глазами — не горят. Ни я, ни бывший бродяжка его, естественно, не услышали.
Замираю не двигаясь. Парень, благодаривший меня, застёгивает мне комбинезон, откашливается, сплёвывает на траву и только тогда замечает по моему виду, что что-то не так. Оборачивается.
— Мама! — тихо пищит.
И бросается наутёк со всех ног, только листья взметнулись. Не привык ещё, что не бродяга. А зарегистрированные хоры в свободное время могут делать друг с другом, что хотят. И ничего ты против закона не сделаешь, чудовище чёрно-синее.
А вот когда он движется ко мне, понимаю. Он и есть закон. И неизвестно, что для меня, его пленника, допустимо, а что нет.
— Интересно, — произносит сайл ровным синтетическим голосом. — Удовольствие?
Вопросительную интонацию уловить довольно непросто, но я киваю:
— Д-да.
Поправляю комбинезон под пристальным взглядом шести блестящих глаз.
— Вытяни руки, — требует сайл.
Протягиваю к нему ладони, инсектоид открывает пасть. В ней, в кольцах жёсткого языка, несколько яблок.
— Бери, — звучит, как приказ.
Я послушно хватаю два плода, тяну к себе. Остальные инсектоид просто выталкивает языком, пасть захлопывается, а фрукты падают на землю, в грязь.
— С-спасибо, — растеряно говорю я, не знаю, зачем.
Полосы под глазами сайла неярко освещаются.
— Интересно, — повторяет инсектоид.
— Что тут интересного, — тихо бормочу.
Никогда бы не подумал, что мне будет неловко перед сайлом. Вот зачем он принёс мне яблоки? Для чего?
— Архивариусу интересно всё, — отвечает мне сайл, который прекрасно расслышал.
Комментарий к 3. Трепетать заставил, как лист на ветру.
_________________
* от “Nickname” - сетевое имя. Общее название псевдонима, используемого пользователями Интернета.
========== 4. Многие склонились, убоявшись, ==========
Сопровождаю сайла, опять едва за ним поспевая. Чувствую себя немного предателем, но не мог же я ослушаться. И теперь мы идём к старьёвщику, безо всякого предупреждения. Инсектоид, оказывается, прекрасно ориентируется и знает город, понял почти сразу, где и что находится из моих путанных объяснений.
— Ник, скажи, — неожиданно обращается ко мне сайл, заменив стандартное «ты» на имя, — почему хорус врёт?
Теряюсь. Вроде и понятные все слова и смысл, но не конкретно. Что, что я-то сделал?
— Не понял, — честно признаюсь.
— Большинство информации — ложь. Противоречия. Неточности. Увеличения. Почему?
Теперь понял. Философские вопросы мне задаёт сайл. Знаешь, образина, люди тоже думали над этим, и не раз. Но если скажу, что «такова человеческая природа» и прочую чушь, он не будет доволен. Не за этим спрашивает. Не зря он назвал себя Архивариусом.
— Нам скучно, — пожимаю плечами. — Всегда было скучно.
— Нет понимания, — теперь очередь сайла.
— Нам всегда было скучно. Тесно в мире. Вот мы и придумываем всякое. Лжём. Хотим казаться важней… больше. Интересней, чем на самом деле. Разное сочиняем, изобретаем. Инопланетян придумывали, — невесело усмехаюсь.
— Изучалось. Интересно, — отвечает сайл.
— Вам должно быть смешно. Зелёные человечки.
— Знаем. Рой был с ними, — отвечает инсектоид, покосившись на меня задним глазом. — Смешно. Нет полного понимания.
Ага. Значит, какое-то представление об этом всё же есть. Ну да, сомневаюсь, чтобы наша раса первая изобрела юмор. Мало ли с кем был Рой раньше.
— Я, наверное, не смогу объяснить, — винюсь.
— Хорошо. Скажи. Раньше хорусу скучно, прилетел Рой – не скучно. Шутка?
Шутка. Ещё какая. Только очень невесёлая.
— Да. Это мы называем «чёрный юмор». Когда и смешно, и страшно.
Под глазами сайла – бледно-оранжевый, но быстро гаснет.
— Рой — страшно? — спрашивает.
Видимо, я подрядился на работу справочным бюро. Всё легче, чем старая. Тем более, кажется, пока этот сайл, который остальных пополам рвёт, рядом, мне не грозит внезапное изнасилование. Хоть жопные булки подрасслабить можно. Главное, только со своих коротких ножек не скопытиться, да и дыхалку мне бы помощнее.
— Нет, — мотаю головой, — теперь нет. Мы устали.
Чистая правда. Страшно и дико было первые полгода. Потом привыкли. Ко всему привыкает человек, даже к такому.
— Интересно, — отзывается сайл в обычной манере.
Я уже успел приспособиться к его синтетическому голосу. И, оказывается, машина для работы не нужна, передатчик автономен. Ну, почему бы и нет, я никогда не держал такой в руках. Да и большие машины знаю, если честно, поверхностно. Внешнее строение, принципы работы, источники питания, носители данных. Разобрать бы хоть одну, покопаться… особенно преобразователь.
Больше вопросов сайл не задаёт. Потому что мы добрались до лавки старьёвщика. Мужчина на месте, улыбается, когда я захожу, но смертельно бледнеет, когда следом входит чужой, чиркнув по дверному проёму корпусом, оставляя глубокие борозды на дереве.
— Ах ты сука, гнида! — старьёвщик бросается ко мне с чем-то в руках.
Агрессия хоров по отношению друг к другу никак не карается, Рой тут судит по своим законам, когда каждая единица должна быть самостоятельно защищена. Но меня-то охраняет сам Архивариус!
Сбивает мужчину передней лапой, выпустив зацепы на всю длину. Они легко пробивают насквозь и тело, и импровизированный прилавок. Как муху пришпилил… Кровь повсюду. Инсектоид спокоен, полосы не горят. Ждёт, пока горе-нападавший перестанет дёргаться, только тогда втягивает зацепы и убирает лапу. А я отмечаю, что желоба, в которые он их спрятал, узкие, и кровь вся счищается. Сайлу остаётся лишь кончик ноги обтереть, что он и делает, пару раз наступив на комбинезон упавшего на пол тела старьёвщика. Чистоплюй, чтоб его. Меня бы стошнило, или хотя бы замутило. Раньше. Намного раньше. Я и не такое видел.
Сайл осматривает всякую электронику, переворачивает несколько коробок ногой, но так осторожно, что это совсем не выглядит мародёрством. Наконец, пригибается. Зовёт машину. А сразу нельзя было её с собой взять? Гений, блин. И мне бы не пришлось чуть не бежать всю дорогу.
— Возьми часть. Идём дальше.
Я так и не понял. Это в смысле «дарю» или в смысле «выбери для меня»? Ай и ладно, какой мальчишка не хочет новые игрушки? Бессознательно держусь подальше и от тела, и от заляпанных кровью полок. Выбираю пару телефонов, вроде подходящие к ним аккумуляторы. Ссыпаю в карман комбинезона целую коробочку мини-карт памяти. Задумываюсь на секунду, зачем я это делаю.