Мифология русских войн. Том II
505-й тигриный батальон был у Моделя на северном фасе Курской дуги (в составе 46 танкового корпуса).
То есть треть немецких чудо-танков в переломную минуту воевала с англо-американцами. И при этом 501 и 504 батальоны понесли много более тяжелые потери, чем их коллеги на Восточном фронте.
Но ораторы типа «полковник Баранец» из «Комсомольской правды» талдычат: «Второй фронт они открыли только, когда мы уже ввалились считай на территорию Германии — Польша и Висла была позади»
[326]
.На тот момент, когда окончательно принималось решение о высадке во Франции (на конференции в Тегеране в конце ноября — начале декабря 1943 года), Красная армия ещё стояла на плацдармах на Днепре. Кировоград, Кривой Рог, Никополь ещё ждали освобождения. Блокаду Ленинграда пока не сняли.
Высадка в Нормандии — 6 июня 1944 года. Операция «Багратион» началась 23 июня 1944 года. То есть ко времени «Оверлорда» советский фронт стоял еще на восточной границе Белоруссии. Псков был еще на линии фронта. Первый плацдарм на Висле появился 1 августа. Реальное преодоление этой реки всем фронтом произошло лишь в январе 1945 года. Но ведь Баранцам перевирать историю можно, да?
Сравним два танковых сражения.
11–14 мая 1940 года. Битва при Анню (Hannut), Бельгия. И прохоровский танковый бой, СССР.
Французский кавалерийский корпус имел в общей сложности 520 танков (по иным данным — 600). Немецкий 16-й корпус Гёпнера имел 618 танков (по иным данным — 674). В атаке 13 мая он сконцентрировал 560 из них на фронте около 12 километров.
При этом немцы имели двукратный перевес в противотанковой артиллерии.
12 мая 85 мессершмиттов совершили 340 боевых вылетов, отдав 4 своих истребителя за 26 сбитых самолетов союзников. Немецкая зенитная артиллерия сбила еще еще 25.
Немцы потеряли 164 танка, французы — 104
[327]
.1200 танков, участвующих в одном сражении — это много больше, чем под Прохоровкой. Но соотношение потерь совсем другое…
12 июля 1943 года на «танковом поле» оборонялась лишь одна мотопехотная (не танковая!) дивизия — «Лейб-штандарт Адольф Гитлер». В ней было 67 танков и САУ, в том числе всего 4 Тигра. Ее правый фланг и тыл прикрывал танковый полк дивизии Дас Райх (25 танков, участвовавших в боях за совхоз Комсомолец
[328]
.На том же «танковом поле» в течение примерно 9–10 часов боя действовало 368 советских танков и САУ
[329]
.5 гвТА Ротмистрова в этот день потеряла 340 танков и 19 самоходок (уничтожены 193 танков и 14 САУ)
[330]
.Алексей Исаев говорит, что дивизия АГ вместе с Мертвой Головой (которая в основном воевала южнее «танкового поля») в тот день потеряли порядка 50 машин
[331]
. Но безвозвратные потери были меньше.Александр Томзов: «Автору данной статьи удалось лично ознакомиться с содержимым папки RH 10/64 и поэтому хочется отметить, что в ней конкретных данных о потерях бронетехники 2-го танкового корпуса СС в боях 12 июля нет, а есть только данные об изменении ремфонда дивизии СС «Адольф Гитлер» на 24:00 11 июля и на 24:00 13 июля (и фрагментарно за 12 июля), на основе которых можно понять, что в ходе боев 12–13 июля (то есть за 2 дня) по дивизии «АГ» в безвозвратные потери были списаны только 2 Pz. IV lg, в краткосрочный ремонт отправились 15 Pz. IV lg и 1 Pz. III и в долгосрочный ремонт 2 Pz. IV lg и 2 Pz. III. И это без учета танков, которые были отремонтированы в ночь с 12 на 13 июля, введены в бой и снова подбиты — но хотя этих данных нет, общей картины относительно небольших потерь «АГ» в боях 12–13 июля их отсутствие не меняет.
По потерям дивизий «Мертвая Голова» и «Райх» таких подробностей, как по «Адольфу Гитлеру», в этой папке нет. Величина изменения ремфонда этих двух дивизий за период 11–13 июля неизвестна. Так что на основании каких данных К.-Х. Фризер и другие исследователи (ссылающиеся на его работы) приводят цифры потерь 2-го танкового корпуса СС за 12 июля как от 0 до 5 танков безвозвратно и от 50–60 до 160 танков и «штугов», отправившихся в ремонт, причем с указанием конкретных цифр и со ссылкой на RH 10/64 — непонятно»
[332]
.Из четырех «тигров» дивизии АГ уничтожен был только один.
Через сутки после легендарного боя, к вечеру 13 июля в дивизии АГ было 67 боеспособных машин, то есть потерянные машины были восполнены теми, что прибыли из ремонта
[333]
.Это не помешало патриарху Кириллу спустя 80 лет назвать этот день и этот бой «торжеством русского оружия»
[334]
.Эту формулу можно было бы приложить к боям советских Т-34 и КВ против слабо вооруженных немецких танков летом 1941 года.
Но в 1942 году панцерваффе перешли на новые танковые пушки: с февраля 1942 года было решено выпускать Pz. Kpfw.IV Ausf.F2 с более длинным орудием 7.5 cm KwK 40 L/43. Ствол пушки был удлинен с «окурка» длиной 1,8 м до 3,2 м. Теперь Т-34 можно было уничтожить с расстояния 1000–1500 м.
Советские машины стали крайне уязвимы, что показали и катастрофическая летняя кампания 42 года, и та же Прохоровка. Технические показатели по параметру предельной дистанции эффективного поражения сблизились лишь с появлением Т-34–85 в 1944 году.
Можно про иные эпизоды войны говорить, что это был «триумф советской военной мысли» или «победа духа русского солдата». В начале и (с меньшими основаниями) в конце Отечественной войны можно говорить о превосходстве именно советской техники («оружия»). Но никак не в Прохоровском бою.
В этом же обращении патриарх поведал, что «Под Прохоровку германское командование вывело самые боеспособные части в надежде прорвать оборону советских войск». Но на Прохоровском поле была лишь одна германская дивизия. И как раз в день знаменитого боя у нее не было приказов на прорыв. Немецкая разведка знала о приближении советских резервов, и потому дивизия АГ перешла к обороне. А вот у Ротмистрова и его 5 танковой армии на тот день как раз был приказ на прорыв на глубину аж на 40 километров (до Яковлево
[335]
). И он и близко не был выполнен.Ну, а самое дивное суждение патриарха на эту тему уверяло, будто «Именно на Прохоровском поле произошел коренной перелом в Великой Отечественной войне».
Это перелом произошел не там и не тогда, а в целом по ходу войны. И это был перелом скорее психологический. В 1941 году вермахт мог совершать одновременно три стратегические наступательные операции тремя группами армий на фронте в 2000 км; в 1942 — только на 600 км; в 1943 — еле-еле на 150-ти.
При этом немцы уже были слишком слабы, чтобы обороняться на всех 2000 км фронта. Они не хотели повторять ошибку Красной армии 41 года (ради обороны размазать силы ровным слоем и отдать инициативу противнику) и поэтому избрали активную оборону.
После предполагавшегося срезания курского выступа их план не предполагал стратегического наступления (отсюда и введение Майнштейном всех имеющихся у него сил в первый же день боев, без сохранения резервов, которые могли бы развивать успех). Задача была — выбить русские наступательные резервы (танки). Разгром армии Ротмистрова под Прохоровкой оказался единственной реализованной частью этого плана.
На «огненной дуге» стало ясно, что танковые войска Германии уже не могут быть инструментом решения стратегических наступательных задач. То есть Германия больше не может добиваться блестящих политически-значимых побед. В этом — перелом, а не в потере какого-то конкретного числа танков. 1 июля 1943 года в вермахте было 240 «Тигров»; 1 августа — 261; по «Пантерам»: 428 и 524; по Т-4: 1772 и 1374. Но через год их уже 2336 при 632 «Тиграх» и 549 «Пантер»
[336]
.