История «Солнечного Ветра»
– Не могу с вами не согласиться, мой повелитель, – вздохнул бывший имперский проконсул. – И еще будьте добры сообщить мне все прочие правила, отличающие мою новую службу, чтобы я даже по неведению не мог ничего нарушить и вызвать тем самым ваш гнев.
– Мой гнев – это ничто, – сказал я, – гнев Господень гораздо страшнее. Вы должны радоваться тому, что все самые мерзкие решения в вашей Неоримской империи были приняты задолго до вашего рождения, ибо прямо здесь и сейчас, на «Солнечном Ветре», в трюме и среди артистов и аниматоров, развлекающих скучающую публику, достаточно случаев издевательств над человеческой природой, совершенных при полном попустительстве неоримских законов. И не надо говорить, что рабы, над которыми ваши бизнесмены-капричоксы ставили свои эксперименты, рождены искусственно, а потому не относятся к человеческой расе. Я не утверждаю этот тезис, и любого, кто его повторит, выверну наизнанку как старый носок, и пощады не будет никому, без различия его прежнего положения. И, кстати, о рабстве. Это третий повод для Господнего гнева на вашу империю. В моей Империи владение человека человеком запрещено, и все рабы, вне зависимости от статуса их владельца и вида проделанной над ними манипуляции, c этого момента становятся свободными. Их бывшие владельцы, если у них хватит ума держать язык за зубами, будут мною заочно прощены, но если кто-то откроет рот для того, чтобы потребовать компенсации, то будет наказан за порабощение человека человеком по закону – то есть прилюдно, в присутствии потерпевших, посажен на кол. Такой образ действий мне диктуют ипостаси младшего архангела, Бича Божьего и Адепта Порядка.
– Так, значит, вы согласны простить тех, кто нарушал ваши правила по неведению, и совершенно нетерпимы к упорствующим в своих заблуждениях? – Спросил Конкордий Красс.
– Совершенно верно, господин мой Конкордий, – ответил я. – Такое же правило действует и в отношении неофиток-эйджел, только среди них упорствующих после принесения клятвы не бывает, а вот с людьми все далеко не так однозначно. А сейчас давайте поговорим о вашей будущей службе. На первом этапе я планирую сделать вас начальствующим над пассажирами первого и второго классов, которым придется подождать тут, на борту, потому что в первую очередь я хочу разгрузить трюмы от третьего класса. За это время вы должны переписать ваш подопечный контингент, классифицировать его по имеющимся профессиям, склонностям и увлечениям, в первую очередь выделяя таких же, как вы, исполнительных и лояльных администраторов, но только нижележащих уровней, а потом представить мне полный отчет. И вам, господин мой Амадей Антоний, тоже следует проделать подобное в отношении членов команды своего корабля: кто у вас останется в штате после перепрофилирования «Солнечного Ветра» в войсковой транспорт, а кого в любом случае придется списать «на берег». Работы, и не только физической, на поверхности хватит всем. В настоящий момент под моей рукой находится территория, на которой полторы сотни лет властвовал настоящий демон, в результате чего города запустели и были заброшены, поля по большей части заросли кустарником и лесом, а человеческая жизнь в основном сосредоточена там, где людей, будто двуногий скот, выращивали на корм демону. И эту пустошь мне с вашей помощью, господа мои бывшие неоримляне, требуется превратить в процветающую Метрополию Великой Империи. Работы будет невпроворот, но и будет потом чем гордиться, чтобы сказать внукам и правнукам: «Вот видишь, я сделал это, и ты тоже сделай что-нибудь подобное в другом месте». Впрочем, что я вам тут рассказываю, немного позже вы сами на месте увидите все своими собственными глазами.
– Хорошо, мой повелитель, – согласился Конкордий Красс, – мы выполним ваше первое задание, имея в виду, что на этом наша служба не закончится. Стабильная занятость и возможность карьерного роста, в соответствии с заслугами – вот что необходимо любому администратору для хорошего самочувствия. А теперь скажи мне, мой господин, что это за люди внимательно нас слушают, но не говорят ни слова?
– Это, – сказал я, – мои соратники из ближнего круга, с которыми ты еще будешь иметь дело, а также союзные мне руководители русских государств из других миров, куда моя императорская власть не распространяется, но тем не менее, они под моей полной защитой. Здесь эти люди для того, чтобы вблизи увидеть настоящих неоримлян – величественный венец развития западной цивилизации.
– Мой повелитель! – воскликнул экс-проконсул. – Ты нашу цивилизацию то превозносишь, называя величественной, то ругаешь за разные мерзости и жестокости. Скажи мне, почему так?
– И превозношу, и ругаю я за дело, потому что величие с мерзостью, бывает, довольно неплохо сочетается, а большая часть населения старается не замечать самых позорных явлений, – ответил я. – На этом, господа мои, разговор закончен. Ступайте. Теперь мне нужно посовещаться с моими друзьями-единомышленниками, ибо на этом уровне нет у меня подчиненных, а есть товарищи.
Пять минут спустя, там же
Капитан Серегин Сергей Сергеевич, великий князь Артанский, император Четвертой Галактической империи
– Итак, товарищи, – сказал я, – хочу услышать ваши впечатления как по тому, что мы увидели тут, на борту «Солнечного ветра», так и по господину Конкордию Крассу. Начнем, пожалуй, с господина моего Велизария.
– Ну что сказать, – пожал плечами византийский полководец, – с одной стороны, чувствую я себя тут как провинциал на столичном базаре, аж глаза разбегаются, а с другой, такое впечатление, как будто я никуда из Константинополя времен Юстиниана не уезжал. Все те же выражения лиц – частью испуганно заискивающие, частью надменно-брезгливые, и та же латинская речь. Что касается господина Конкордия Красса, то он мне понравился. На таких деятельных администраторах всегда держался Рим. И все же мне кажется, что с ним не так все просто. Похоже, он рассчитывал на важную должность в столице, а вместо того был направлен руководить глухой провинцией где-то на дальнем пограничье. Да, точно. Выдвиженец из низов, а потому сенаторской тоги ему не видать. Дав клятву, служить он будет верно, как собака, и никогда не предаст, но все же лучше не обманывать его ожиданий, как это сделали в той Империи.
– Хорошо, господин мой Велизарий, – сказал я, – если Конкордий Красс не обманет моих ожиданий, то и я не обману его. А теперь я хотел бы заслушать уважаемую Нину Викторовну. Явно же она хочет нам что-то сказать…
– Да, хочу, – подтвердила товарищ Антонова. – Я не ожидала, что Неоримская империя окажется настолько римской, с отчетливым привкусом Калигулы: рабы в трюме и слепящая роскошь господ на верхней палубе. Униженное положение одних, прикрытое фиговым листком кондиционирования, и надменная спесь других, еще не понимающих, что все хорошее для них закончилось раз и навсегда. Плен у пиратов для них мог закончиться только ущербом для кошелька, но вы же у нас, Сергей Сергеевич, такой человек, который не любит жирных котов и без колебания швыряет их в жернова при малейшем намеке на сопротивление своим устремлениям.
– С жирными котами Нина Викторовна немного погорячилась, – сказал Александр Тамбовцев, – ведь среди так них есть и люди дела, которых при желании можно еще раз пустить в ход, и проедатели ренты от поместий и капиталов. А это две совершенно различные категории. Во всем прочем я с ней полностью согласен. С социальной точки зрения Неоримская империя выглядит малоприятно и даже неприемлемо. Окажись такое не в другом временном потоке, а где-нибудь поблизости, и было бы не избежать конфликта.
– «Малоприятно и неприемлемо», батенька – это не те слова! – воскликнул Ильич, который мгновенно завелся как мопед после удара ногой по кик-стартеру. – Правильно будет – «архиомерзительно и архивозмутительно»! Тут не одних каких-то конкретных жирных котов надо кидать в жернова, а всех подряд, сколько их там есть. И я совершенно не понимаю, с чего это товарищ Серегин возится с этим Конкордием Крассом, ведь он такой же угнетатель и палач трудового народа, как и все остальные представители патрицианского сословия.