Повелители лошадей (ЛП)

Когда лама вышел из палатки, арбан, назначенный его телохранителем, поспешил догнать его. То, что обычно было одиноким походом к шатру кахана, теперь быстро превращалось в небольшую процессию.
Сегодня кахан проводил свой суд на улице. На нем была легкая рубашка из накладывающихся друг на друга металлических чешуек, прикрывавшая грудь, и тяжелые синие шерстяные брюки, которые исчезали в свободных голенищах сапог. Увидев приближающегося Коджу, Ямун отпустил своих помощников и посыльных. Поднявшись, военачальник шагнул вперед и заключил маленького человечка в могучие объятия.
— Анда, — тепло сказал он, отступая назад, чтобы посмотреть на новый наряд Коджи. — Я рад тебя видеть. Одежда тебе хорошо идет. Проходи и садись.
Коджа видел, что кахан был в особенно прекрасном настроении. Священник подождал, пока подадут чай и кумыс, прежде чем заговорить, как полагалось.
Наконец, напитки были разнесены. Поставив свою чашку на стол, Коджа начал. — Твой чай превосходен, Ямун.
Кахан не обратил внимания на комплимент. — Анда, Хазарцы сдались? — небрежно спросил он.
— Они согласились на все твои условия, включая послов «донг чанг» и Шу. Есть только один вопрос, который они задают, — осторожно сказал Коджа. — Послы хотят знать, кто будет править Манассом, когда они сдадутся. Принц Оганди по-прежнему будет командовать?
Ямун удовлетворенно хлопнул в ладоши. — Я обдумал твои слова о правлении страной, священник. Я решил назначить Джада ответственным за Хазарию. Он позаботится о том, чтобы они соблюдали мир. Кроме того, он мой сын. Он должен править.
— Это мудрый выбор, Ямун. Коджа был доволен. Очевидно, он оказывал какое-то влияние на политику Ямуна.
Они вдвоем еще немного попили кумыс и чай. Наконец, Коджа заговорил снова. — Ямун, что ты знаешь о Шу Лунг?
— Много чего, Анда. Ты же не считаешь меня невежественным, не так ли? Ямун протянул руку и снова наполнил свой ковш, наблюдая за реакцией священника. — У Шу Лунг есть император, и это большая страна с большим богатством, настолько большим, что этот император посылает мне ценные подарки и принцесс своей крови.
— Но какая у них армия, их обороноспособность, их земли? — надавил Коджа. — Ты действительно знаешь, какой большой Шу Лунг?
— Их армия в основном состоит из пехотинцев. У них есть машинки, которые стреляют стрелами…
— Арбалеты, — объяснил Коджа.
— Их солдаты медлительны и не могут угнаться за всадниками. У них есть всадники, но кавалерия Шу никогда не была очень хорошей. Даже во времена моего отца они выезжали за пределы своих границ, чтобы наказать нас за набеги. Им никогда особенно не везло в этих поездках. Поэтому, чтобы защитить себя, они возвели стену вокруг своей страны. Эти вещи знает каждый хан. Ямун изложил все это буднично, как, будто ничто из этого его вообще не касалось.
— Ямун, Шу — многочисленный народ, и воинов у них во много раз больше, чем у Туйгана. У них много городов, гораздо больших, чем Манасс.
— Города — это ловушки для солдат, их легко захватить. Ямун лениво потянулся.
— Но ведь есть Драконья Стена, — возразил Коджа.
— Ах, да, это стена, которую они построили вокруг своих земель, — прокомментировал Ямун.
— Не всех земель, Великий Повелитель, — поправил Коджа. — Только вдоль границы с тем, что они называют Равниной Лошадей — твоими землями, степью.
— Значит, они нас боятся. Эта мысль придала Ямуну еще больше уверенности.
— Ты знаешь, какой длины Драконья Стена? — раздраженно спросил священник. — Она тянется на сотни миль — тысячи миль. На кахана это не произвело впечатления.
— Есть история, которая рассказывает, как она была построена, — продолжал Коджа. Возможно, если бы кахан знал, как была сделана стена, он понял бы силу Шу Лунг.
— Значит, теперь ты еще и рассказчик, — снисходительно сказал кахан. Он налил еще ковш кумыса. — Очень хорошо, рассказывай свою историю.
Коджа вздохнул, чувствуя, что Ямуна не переубедишь. Тем не менее, священник распрямил ноги и начал.
— Драконья Стена очень старая, но она не была там вечно. Говорят, что давным-давно воины выезжали с Равнины Лошадей и совершали набеги на земли Шу Лунг. В те дни армия Шу не могла остановить этих всадников. Каждый год налетчики уводили много лошадей и крупного рогатого скота. Коджа сделал паузу, чтобы отхлебнуть свой чай.
 
— В то время Шу Лунг правил мудрый император. Когда он увидел, что делают степные всадники, и что его армия не может их остановить, он пошел к своему советнику, могущественному волшебнику, и спросил его: — Как я могу остановить этих всадников?
Ямун зевнул и махнул ламе, чтобы тот поторапливался. Священник заговорил быстрее.
— Волшебник рассказал императору о хане-драконе, который жил под океаном — озером, таким широким, что через него ничего, кроме воды, не видно. Волшебник сказал: — Вымани дракона из океана и скажи ему, чтобы он шел на запад. Там я встречусь с ним, и мы остановим захватчиков.
— Волшебники, — фыркнул Ямун. — Чему я должен научиться из этого, анда?
— Пожалуйста, Великий Ямун, позволь мне закончить. Коджа вздохнул и снова взялся за рассказ. — Итак, император сел в лодку и поплыл к центру океана. Он помешивал воду большой палкой, взбивая грязь со дна. И дракон-хан вышел из воды.
— Кто потревожил меня? — воскликнул дракон. Коджа сопротивлялся тому, чтобы придать дракону глубокий, раскатистый голос, хотя именно так, по его представлениям, должно было звучать это существо.
— Император указал на запад. — Тот, кто потревожил тебя, убежал далеко, в страну, где нет океана. Если ты поторопишься, то сможешь поймать его. И дракон взлетел в небо, чтобы преследовать обидчика. Коджа остановился, чтобы перевести дыхание.
— Красивая история, Анда, но какой в ней смысл? — нетерпеливо спросил Ямун.
— Ну, дракон подлетел к краю Равнины Лошадей. Там он увидел волшебника, стоящего на вершине горы. — Ты тот человек, который нарушил мой покой? — выкрикнул он.
Волшебник не ответил. Вместо этого он произнес одно слово. Дракон упал с неба. Его огромные кольца развились на сотни миль по хребтам суши. Земля содрогнулась, и тело дракона превратилось в кирпич и камень Драконьей Стены. Все произошло благодаря силе одного-единственного слова волшебника, и с тех пор никто не смог прорваться через Драконью Стену. Коджа подождал реакции Ямуна.
Кахан поднялся со своего места и потянулся. Он посмотрел на небо. Вдалеке тускло виднелись сине-серые горы, переходящие в мерцающие белые вершины. Несколько грозовых туч низко нависли над дальним горизонтом. Повернувшись к Кодже, Ямун сказал ровно, но настойчиво: — Ты утверждаешь, что Драконья Стена могущественнее меня. Ты забываешь, что я кахан. Я могу стоять в самом сердце молний Тейласа и не пострадать. Я разрушу Драконью Стену. Такова воля Тейласа.
Слова Ямуна напомнили Кодже о самых фанатичных жрецах Храма Красной Горы, — людях, которых вообще невозможно было переубедить. Лама сидел, молча, пока Ямун расхаживал взад-вперед. Солнечный свет отражался от металлической рубашки кахана, посылая сверкающие лучи во множество направлений. Наконец Коджа спросил: — Что ты будешь делать, когда доберешься до Драконьей Стены?
— Я разобью ее, как гигантский молот, — похвастался Ямун без тени сомнения в голосе.
* * * * *
День спустя Хазарцы приняли условия капитуляции кахана. Ямун впервые встретился с послами, принес вместе с ними присягу Тейласу и официально изложил условия их капитуляции. На протяжении всей короткой церемонии представители Принца Оганди бросали полные ненависти взгляды на хазарского священника, который сидел среди их врагов.
Волшебник, которого Ямун потребовал выдать, представлял собой проблему; кто-то предупредил его, и ему удалось сбежать. Хотя кахан  был недоволен,  он изменил условия так, что колдун был объявлен вне закона, и принесение клятвы продолжилось. В конце церемонии, после того, как бывший губернатор Манасса был сдан Кашикам, Ямун вызвал своего сына Джада и передал ему командование над Хазарией. Принц был представлен как новый губернатор Манасса. С этого момента все судебные решения, касающиеся Хазарии, должны были проходить через его руки. Один тумен, более чем достаточный для поддержания мира, как отметил кахан, был выделен и передан под командование Джада.