Целеполагание (СИ)
Затем вытащил кляп из пасти гобла.
— Ты будешь говорить или…
— Я все расскажу! — воинственные нотки из голоса исчезли, осталась лишь истерика и паника, — Что знаю! Все-все! Но поклянись кровью, что ты меня отправишь на поля Арины неповрежденным! И не будешь призывать ту, кого звать нельзя!
Да, по поверьям я их лишал посмертия, чем пока проникнуться был не в состоянии. Потому что всю сознательную жизнь для меня смерть служила концом всего, а здесь она лишь становилась началом другой жизни. И родственные узы для большинства аборигенов имели первостепенное значение, а не, например, дружба. Если приходилось выбирать, то всегда на первом месте имела значение плеяда братья и сестер, дядек и теток и остальных вплоть до десятого колена на киселе. Даже те из них, которых по-хорошему нужно было придушить к колыбели, имели приоритет.
— Если ты меня убедишь, что говоришь правду. Иначе… — я многозначительно перевел взгляд на место проведения темного ритуала, от которого у самого мурашки пробегали по спине, — Да, чтобы не думалось, твое тело, к которому душа будет привязана еще две декады проведет это время здесь, замороженным. И если в ходе проверки сведений от тебя, увижу ложь, то если даже не выживу сам, наученные люди и связанные со мной клятвой крови, выполнят приказ, а Северная Волчица будет рада.
С последней фразой словно эта непонятная, но беспредельно опасная тварь откликнулась и возникло ощущение чужого голодного взгляда, от которого холодел не только позвоночник, но и затылок. А еще исходила просьба кинуть хоть один кусок мяса разумного, за что получу награду. Гобл задрожал, похоже, и он почувствовал.
Дальше я не успевал записывать основные моменты, радуясь, что выпил зелье памяти. Столько и всего узнал… Работы вокруг оказалось непочатый край, еще и гирями висели задание Кроноса, постоялый двор, собственное подворье, обязательный налог…
Касающиеся меня сведения особо не удивили. Грандух-дзян Вырывающий Глаза, владелец кольчуги Демморунга и отец убитого Вазги-сяна, на своего отпрыска строил грандиозные планы, как я верно и предположил. Поэтому вождь племени Четвертой Окровавленной руки поклялся отомстить перед ликом богов проклятому аристо. Впрочем, если с данной угрозой можно было справиться — пробраться в лагерь и уничтожить мелкого уродца, то, в целом решение проблемы осложнял убитый шаман, как и несколько монсов гоблов. Моя смерть особо мучительным способом становилось коллективной целью.
Но главное, удалось узнать, что и зеленомордые индейцы тоже готовились к массовом жертвоприношениям дабы задобрить перед летним сезоном своих богов, для чего захватили несколько небольших диких поселений. Как изюминка на торте — требовалось не меньше десятка чистокровных аристо. И апачи готовы были платить звонкой монетой, красной в том числе, артефактами и драгоценностями. С ними торговали сами же «дикие», аристо-отщепенцы, представители охланского королевства и просто нечистые на руку торговцы из Демморунга. Ближайшая сделка должна была состояться через семь дней. В двух днях пути от Черноягодья.
Отличная вышла беседа.
Продуктивная.
Точку поставил родовой клинок в сердце. Да, по-хорошему требовалось еще несколько дней на расспросы о житье-бытье, но боялся, что вмешается некий случай, в результате ценные сведения, став достоянием общественности, сломают уже мои планы.
Затолкал в магический мешок тело гобла вместе со жреческим. Его размести в соседней с ин Наоростом бочке.
Все бы ничего, но временами нет-нет и пробегал мороз по коже, едва стоило вспомнить Волчицу, к помощи которой теперь решил прибегать лишь в самом крайнем случае и по особым поводам. Так, шаманы, в силу многих причин, должны были умереть в ее пасти. А перед глазами картина окровавленной облизывающейся угольно-черной морды с белоснежными острейшими зубами.
Пропарка и прожарка в бане смыли негатив и невеселые мысли. Выпил две кружки обжигающе-горячего прилла. Все пора на боковую. Минимум три часа требовалось поспать. Нет, тело не устало, но мозгу по возможности нужно было давать отдохнуть. Еще, во время сна подсознание структурировало имеющуюся информацию. Не зря издревле существовала поговорка: утро вечера мудренее. В объятия Морфея отправиться получилось легко, едва закрыл глаза, видимо, сказывались прошлые навыки.
…Повреждения наноброни на Рейке, а в миру Лесли Карнеги, не затягивались — ресурс был исчерпан до конца. До талого. Человеческая кровь, сочащаяся из пробоин, и кровь ксеносов смешались на ней, грязь же отваливалась кусками. Слизь тарксара, должная давно обтереться об стены и потолки до сих пор временами капала на землю, медленно и верно разъедали не только ее, но заставляла чернеть зелень.
Мой высокотехнологичный доспех был чист. Несмотря на местные критические повреждения и оставшиеся двадцать четыре процента общего функционала, десятая часть энергии в батарее продолжала творить чудеса.
И будет еще шесть часов и тридцать две минуты, если ничего не произойдет сверхординарного.
Я просканировал повторно организм. Экспериментальный боевой коктейль BW-U7, или просто «семерка», бушевал в венах и аортах, выводил на запредельный уровень реакцию, метаболизм, увеличивал силу и ловкость, мозг работал в разы быстрее, зрение становилось орлиным, а слияние со скафандром достигало девяноста шести процентов. Многое давала «химия». Если бы не откат, о котором предпочитал сейчас не думать, как и о недельных реабилитационных процедурах, то это просто фантастическая штука. И по всем регламентам и инструкциям должен, но не стал, понижать концентрацию вещества.
Я знал пределы своего организма, поэтому еще около двух часов смогу продержаться, и они нужны. Одно то, что в одиночку мне удалось завалить чудовище, заставляющее задуматься тяжелую штурмовую группу, нырнув в бездонную пасть за товарищем — запредельно и походило на байку. И даже для меня, непосредственного участника, она выглядела уже в настоящий момент нереальной. Но я выжег тарксара изнутри, пробился и смог вытащить, а затем пронести на себе Рейка по подземным коммуникациям, норам, лазам и тоннелям около двенадцати километров. И, если убрать сейчас допинг, то свалюсь рядом с раненым, который тоже держался лишь на химии.
Весь путь Лесли сдавленно и едва слышно стонал, терял сознание, громко вскрикивал в беспамятстве, добавляя проблем и огня, но, выныривая из забытья, продолжал держаться — молчал, стиснув зубы.
Красава!
Сейчас я переводил дыхание, одновременно прорабатывая маршрут до точки эвакуации. В принципе, нормально. И состояние друга не такое критическое, как могло бы показаться. Джунгли вокруг уже почти обычные, да пусть не как пару веков назад, но и не сплошь смертельно опасная инопланетчина. Двадцать три километра — ерунда. Дроны лучше не запускать, сейчас все ксеносы в повышенной боевой готовности, включая неразумную живность, подчиняющуюся их сигналам. Поэтому просто собьют, а потом найдут всем скопом оператора.
Рейк сидел, привалившись спиной к толстому стволу дерева, хватал воздух ртом, хрипло и сипло дышал. А затем неожиданно приподнявшись, вцепился мне в руку своей, заговорил, безуспешно пытаясь снизу заглянуть в глаза, закрытые, как и все лицо матовым забралом. Товарищу от шлема пришлось избавиться, слишком пострадал элемент высокотехнологичного доспеха от слизи и нес прямую угрозу для жизни, а не спасал ее. Некоторые слова из уст Лесли звучали нормально, другие неразборчиво:
— Не зря ты всегда был Папашиным любимчиком… — Мне послышалась в голосе не обычная подколка, а беспредельная злоба, из разряда лютых, — Опять… гхам… опять выжил! И без царапины…
Похоже, бредил, поэтому я просто промолчал, но промелькнула некая тень обиды. С другой стороны, точно ведь без царапин, заделанные наспех кибер-доктором четыре дыры от аннигилятора к ним точно не отнесешь, как и переломы ребер.
— И даже Эндрю сдох! А черти для него такие горячие котлы подготовили… или теплое местечко! Суки, тупые суки, прибрали, он ведь и их может научить… Обмен опытом, мать его! И для тебя приготовили лучшие сковороды… И для меня, потому что я мертв… — продолжал запальчиво выговаривать Рейк.