Собирая осколки (СИ)

- Кирилл!
Тихо. Безумно тихо. Отчего, кажется, даже сосуды лопаются. В голове стучит не прекращаясь.
- Кира! – в панике окрикивает он его, боясь не услышать, боясь опоздать, не успеть. Кирилл... о Боже... просто ответь, пожалуйста. Кирилл!
Темно. Ничего не видно. И так тихо, зловещая тишина, в которой так громко стучит собственное сердце. Он оглядывается по сторонам, заглядывая за кусты, царапая руки, но даже не замечая ран. Он прислушивается, всматривается, впадая в настоящий ужас, когда видит Его. Мозг не воспринимает картину целиком, лишь отдельные части: разбросанную, разорванную одежду, кровь, обнаженные плечи, кровоточащая рана на шее, голую исцарапанную спину в багровых пятнах, кровь, тоненькой струйкой стекающую по бедру. Каждый шаг дается с невероятным трудом.
Нет. Этого не может быть. Нет.
Он рухнул на колени, как подкошенный, оказавшись рядом с голым, свернувшимся в комок парнем.
- Кир... – трясущейся рукой он потянулся к нему, но так и не дотронулся. Пелена раскаленной добела ярости застила глаза, расползаясь по венам волной дикой, безумной ненависти и отчаянием.
– Кира, – прошептал он еле слышно, разрываемый изнутри болью от одного вида беззащитного, истерзанного тела человека, который был дороже всех на свете, который никогда в жизни никому ничего плохо не сделал. Трясущимися руками достав из кармана мобильный телефон, он набрал «скорую».
- В парке... нападение... – слова отказывались ложиться в предложения, слезы и злость на подонков, которые посмели надругаться над его парнем, рвались наружу как стадо диких животных.
- Ваше имя? – безучастный равнодушный голос.
- Константин Крылов. О, Боже, – отчаянно выдохнул Костя, легко, осторожно дотронувшись до лежащего на земле парня. – Приезжайте. Его зовут Кирилл Деменцев. Я не знаю, что с ним. Он без сознания, у него кровь на шее, – смахивая слезы, из-за которых перед глазами все расплывалось, Костя аккуратно положил голову Кирилла к себе на колени, развернув парня к себе. Услышав слабый, едва слышный стон, Костя крепко закрыл глаза. Живой. Костя не мог на это смотреть. Слишком тяжело. Слишком больно.
- У него есть пульс?
- Твою мать, оторвите свою задницу от стула и пришлите кого-нибудь! – проорал он в трубку телефона и отбросил его в сторону.
Склонившись над Кириллом, он боялся дотронуться до него, боялся причинить ему новую боль.
- Все будет в порядке, – едва касаясь, он провел по его влажным и грязным волосам, по его лицу, содрогаясь всем телом, когда почувствовал на щеках парня следы спермы и слез.
Он уже не понимал, что именно кричит, крепко держа голову Кирилла на своих коленях, но боль не уходила. Кулаки тряслись от напряжения. Внезапный образ подонков, лапающего его парня своими грязными ручищами, вызвал новый приступ неподдающейся контролю злости. Ярость душила его, тело вздрагивало от каждого тихого стона Кирилла. Он посмотрел на его тело и с трудом сглотнул поднимающуюся в горле желчь, когда заметил синяки и ссадины, отпечатки пальцев на бедрах.
- Кир, – отчаянно касаясь губами влажного виска парня, сгорая от собственного чувства вины, выдохнул Костя. Он не сумел. Не защитил. Не остановил их. Опоздал. – Прости...
Мигалки. Свет. «Скорая». Люди в белых халатах, которые пытались отобрать у него Кирилла. Он зарычал, сильнее вцепившись в тело. Нет, он больше никому не позволит причинить ему вред. Никому. Никому...
- Костя, отпусти его, – присев рядом с ним, попросил мужчина. Костя не сразу узнал в этом человеке в милицейской форме соседа своей бабки, Ивана Михайловича. – С ним все будет хорошо. Просто разожми руки, – мягко и спокойно продолжал говорить мужчина, накрыв его ладони, сжимающие тело Кирилла в стальной хватке. – Отпусти. Ему нужна помощь.
Костя боялся поверить мужчине, но он знал его, знал, что тот хорошо относился и к нему, и к Кириллу. По щекам бежали слезы, которые он только сейчас заметил. Они мешали. Черт возьми, они мешали ему видеть Кирилла!
- Костя, – настойчиво повторил Иван Михайлович. Приложив огромные усилия, Костя заставил себя разжать пальцы трясущихся рук.
 
- Вот так. Молодец, – забирая тело Кирилла, произнес мужчина, ловко и осторожно поднимая того на руки и передавая людям в белых халатах. Костя немигающим, опустошенным взглядом провожал каталку, всеми фибрами души несясь за ними, туда, к Кириллу. Он не мог его оставить. Не сейчас. Судорожно сглотнув, Костя прижал окровавленные руки к лицу. Вздохнул раз, потом другой, пока гул в голове не стих.
- Тебе нужна помощь? – помогая ему подняться, спросил Иван Михайлович. Костя качнул головой, продолжая смотреть вслед увозимого на каталке Кирилла.
- Мне нужно с ним, – охрипшим от крика голосом произнес он.
- Поехали, я подвезу тебя, – подтолкнул Иван Михайлович его вперед. Они вдвоем двинулись к милицейской машине, припаркованной у входа парка. «Скорая», мигая включенной сиреной, отъехала от ворот. Костя дернулся в ее сторону, но затормозил, осознав, что поедет в другой машине.
- Что произошло? – уже в автомобиле спросил Иван Михайлович, отъезжая от парка. Костя пару раз вздохнул, собираясь с мыслями. Он должен сейчас все рассказать, чтобы тех ублюдков, что...
Вцепившись в мягкую обивку салона, Костя отвернулся к окну.
- Это нужно, чтобы найти преступника, – сворачивая на перекрестке, произнес мужчина.
- Их, – поправил его Костя. – Я слышал несколько голосов. Я позвонил Кириллу, но мне ответил другой, – втянув воздух, он продолжил. – Я слышал, как он... – Костя задохнулся от воспоминаний. – Как Кира кричал, – замолчав, не в силах продолжить, он снова отвернулся к окну. – Я убью, убью их всех, – сквозь зубы процедил он, представляя себе как будет медленно и по кусочкам разрывать тела нелюдей, причинивших боль Кириллу.
- Успокойся, – резко оборвал его Иван Михайлович. – Ты видел кого-нибудь?
Костя отрицательно качнул головой.
- Никаких необдуманных действий, ты меня понял? – строго посмотрел на него мужчина.
Но когда в голове так и предстают картины окровавленных и изуродованных до неузнаваемости трупов уже не до чужих наставлений и предостережений.
Как только машина остановилась возле больницы, Костя тут же выскочил из нее, побежав в сторону здания. Вбежав по ступенькам внутрь, Костя остановился в коридоре, не зная, куда двигаться дальше.
- В тридцать седьмую его. Петровича вызывайте.
- Операционная готова.
- У парня кровотечение. Изнасилование?
- Да. Давление слабое, зрачки не реагируют.
- Павел Петрович уже на месте.
Костя стоял среди царившей шумихи, видя перед собой только знакомую фигуру на каталке. Он никогда не чувствовал себя более беспомощным и потерянным. Он ничем не мог помочь Кириллу. Абсолютно. Оставалось только смотреть, как медики суетятся вокруг него, пытаясь помочь. Вся процессия скрылась за дверью операционной комнаты. Костя рванул туда, ему нужно было увидеть Кирилла, сказать ему то, что не успел сказать, то, что важно и нужно, но его не впустили.
- Сюда нельзя, – грубо оттолкнув его, мужчина в белом халате закрыл перед его носом дверь. Костя несколько долгих, безумно долгих минут смотрел на вход в операционную, как на спасительный маяк.
- С ним все будет хорошо, – пытался его успокоить Иван Михайлович, неожиданно объявившийся в коридоре. Костя повернулся к нему, находясь в каком-то заторможенном состоянии. Конечно, с Кириллом все будет хорошо. Не может быть иначе. Не может. Это же Кирилл.
- Присядь, – подведя к диванчику возле стены в этом белом пустом коридоре, мужчина усадил его. Костя закрыл лицо руками. Все будет хорошо. Кирилл выкарабкается. Он сможет. Сможет. Он должен.
- Баб Катя говорила, что ты должен был завтра приехать.
- Что? – не расслышав, Костя повернул голову в сторону мужчины. От волнения в голову абсолютно ничего не шло, ему казалось, он сейчас даже своего имени не вспомнит.
- Где он? – в коридор влетела Мария Васильевна, мать Кирилла. Костя посмотрел на встревоженную женщину, находящуюся на грани нервного срыва, и чувство вины навалилось с новой силой. Он опоздал. Не смог его уберечь. Не смог. Прикусив губу, Костя отвернулся, уставившись взглядом в противоположную стену.