Непокобелимый (СИ)

Августа Лонгботтом, по всей видимости, решила, что её внуку просто надо как можно меньше колдовать, чтобы не пользоваться переданной Хель силой, возможно, думала, что так сможет прожить куда дольше. Уже было хорошо, что Невилл знал о том, что он волшебник. Но у него даже не было тренировочной палочки, чтобы развивать навыки и гибкость суставов. Парень был совершенно забитый, тихий и немного полноватый. Невилл всего боялся, почти не разговаривал, первые две недели засыпал только со снотворным зельем.
  
В первое время Беллатрикс смотрела на Невилла и представляла другого ребёнка: с чёрными, а не светлыми волосами, с карими, а не голубыми глазами, с немного хищным профилем семьи Лестрейндж. Она не знала, как подступиться к воспитаннику, что спрашивать. Все попытки поговорить с Невиллом гибли на корню. Мальчик, казалось, ничего не умел, ничего не знал, что только добавляло Беллатрикс злости на его бабушку. Что нужно сделать, чтобы десять лет жизни ребёнок просто просидел, глядя в окно, и ничем не интересовался? Беллатрикс тоже росла в закрытом периметре, правда, с сёстрами, но у них всегда были игры, библиотека, тренировки, приходящие учителя. Хорошо ещё, что Невилл умел читать, считать и писать.
Промучившись несколько недель в бесплодных попытках найти точки соприкосновения с мальчиком, Беллатрикс вспомнила о кузене. Сириус на диво хорошо ладил с детьми: как со своими, так и с чужими. Малышка Хестер обожала своего дядю и всегда вспоминала, несмотря на то, что Сириус захаживал к ним в основном по работе, так как Блэк сотрудничал с Лестрейнжами по линии своего артефактного дела.
Сириус тогда сказал Беллатрикс одну фразу: «Самое гиблое дело — считать года умерших детей» и посоветовал принять Невилла таким, какой он есть, и работать с тем, что есть. И до Хогвартса попытаться подтянуть его знания, навыки и, может быть, узнать его склонности и то, что ему по душе. Но при этом не кидаться в бесконечную муштру, а делать всё вместе. Попросту уделять мальчику побольше времени и интересоваться его мнением.
А потом случилось Рождество. Невилл уже немного освоился, с удовольствием общался с Хестер. Беллатрикс случайно подслушала один разговор детей.
Хестер спросила, что загадал Невилл, какое желание. А мальчик ответил, что хотел бы, чтобы миссис Белла стала и его мамой. Именно тогда Беллатрикс поняла, что Сириус прав и Леонидаса никогда не вернуть, но теперь у неё есть ещё и Невилл.
* * *
— Ты отправил письмо? — спросила Беллатрикс у Невилла, который нагнал её в коридоре.
— Да, — кивнул тот.
После утренних поздравлений с днём рождения в Лестрейндж-холл прилетела сова из Хогвартса. Беллатрикс вместе со счастливым именинником составила ответ и послала лично отправить согласие в Хогвартс почтовой совой.
— Миссис Белла, можно с вами поговорить?
— Говори, конечно, — кивнула Беллатрикс.
— Я хотел спросить… — смутился Невилл. — Хотел спросить…
— Ты хочешь какой-то подарок?.. — пригладила его светлые слегка вьющиеся волосы Беллатрикс. — Сегодня твой день рождения, можно попросить подарок.
Невилл помотал головой. За прошедшие девять месяцев мальчик заметно вытянулся и похудел, но по-прежнему оставался очень стеснительным и долго настраивался на какой-либо разговор со взрослым человеком.
Беллатрикс вздохнула, склонилась и притянула его к себе. Это был проверенный способ узнать, что Невилл думает или чувствует. Разговор ему давался легче, когда на него не смотрели. Что с этим делать, Беллатрикс пока не знала.
— Давай, скажи на ушко.
Невилл крепко её сжал.
— Миссис Белла, а вы не бросите меня после того, как я уеду в Хогвартс? Бабушка говорила, что там живут долго, весь год. Я смогу сюда возвращаться, к вам и Хестер, и к мистеру Родольфусу?
— Ох, Мерлин, что за мысли? — выдохнула Беллатрикс. — Ты же мой. Сама Магия выбрала тебя для меня, помнишь, я говорила тебе? Так что мы связаны. А в Хогвартсе будут каникулы. На Рождество и в Пасху. А ещё летом. И мы с Хестер и мистером Родольфусом будем очень сильно тебя ждать. А ещё писать друг другу письма.
— Спасибо… — тихо прошептал Невилл.
— Иди, переоденься и жди меня внизу, мы сегодня погуляем по Лондону. Вдвоём. Только ты и я. Пора купить тебе волшебную палочку, да и к письму от директора Корнелиуса Фаджа прилагался большой список покупок к школе, надо этим заняться, а то потом будет настоящее столпотворение.
— Хорошо!
Беллатрикс проводила взглядом Невилла, который вприпрыжку побежал к своей комнате, и подумала, что старуха Лонгботтом пусть и ограничивала внука и травила ему только байки про своего сыночка, но, по крайней мере, не настроила мальчика против неё или Лестрейнджей. И это было уже хорошо.
 Часть 3. Глава 14. Страна детства 
  21 декабря 1991 г. 
  Англия, Лондон, вокзал Кингс-кросс 
Сергей ожидал Гарри на платформе «девять и три четверти» вокзала Кингс-Кросс. Было уже почти десять вечера, а «Хогвартс-экспресс» всё не приходил. Зима в Англии — одно название, так, непонятная каша из снега и грязи и плюсовая температура. Чтобы не замёрзнуть, достаточно было шерстяной мантии или просто согревающих чар. Но, по слухам, доходившим из Хогсмида, в Шотландии прошли метели и бураны. Говорили, что даже многие школьные почтовые совы пострадали, пытаясь отнести предрождественские послания от родителей. Возможно, возвращаясь в Лондон со школьниками, и экспресс попал в буран. Перемело рельсы или ещё что-нибудь?
Первого сентября Гарри отправился на учёбу в Хогвартс. С ним на одном потоке учился поступивший на Слизерин Рональд Лестрейндж — младший приёмный сын Рабастана Лестрейнджа. Сергей затруднялся в определении степени родства между ними, но Рабастан был неплохим малым и его деловым партнёром. Да и то, что этот мужчина усыновил сразу семерых детей, Сергею, как бывшему воспитаннику приюта, было очень по душе. Молли на семерых не остановилась, и с Рабастаном у них были ещё две совместные дочери, старшую из которых назвали в честь кузины Сергея — Беллатрикс.
Уильям, старший приёмный сын Рабастана, интересовался артефакторикой лет с тринадцати-четырнадцати, то есть как раз с того времени, как Сергей и Бертран Делакур открыли своё дело в Британии. Летом восемьдесят четвёртого долговязый рыжеватый паренёк пришёл с приёмным отцом в их мастерскую, и, по всей видимости, для него это была «любовь с первого взгляда». Уильям был весьма смышлёным и способным, как, впрочем, и все его братья. После окончания Хогвартса Уильям начал работать у них подмастерьем, особенно ему удавались блоки и конструкты с различными чарами и волшебными замками. И, как говорил Бертран, поглядывая на таких же смышлёных, как старший, близнецов Фреда и Джорджа Лестрейнджей, «ещё лет пять-шесть — и у нас будет своя Гильдия Мастеров».
Малышке Флёр, которую Сергей помнил ещё трёхлетним белокурым ангелочком, весной уже исполнялось пятнадцать, и она училась на четвёртом курсе Рейвенкло. Кажется, у Уильяма не только с артефакторикой произошла «любовь с первого взгляда», но и с дочерью Бертрана, который, как и Рабастан Лестрейндж, был совсем не против такого расклада. На Пасхальных каникулах планировалась помолвка.
Вечный приятель по проказам Гарри — сын сиятельного Малфоя и кузины Нарциссы — Драко, тоже поступил в этом году в Хогвартс. Сергей усмехнулся, вспомнив, как заламывал руки Люциус, обвиняя его в том, что он задурил парням головы своим Гриффиндором, иначе как можно объяснить, что и Драко, и Гарри Распределительная Шляпа отправила на факультет красно-золотых.
«С Поттером-то всё понятно, — стенал Малфой, — у него Гриффиндор „закончили мама, отец, крёстный Сириус, дядя Римус и дядя Питер“, но мой-то сын каким боком туда затесался?!».
Сергей и сам был не слишком рад выбору шляпы, немного опасаясь повторения истории Джеймса, но Люциусу ответил, что не стоит ругать Драко за то, что ему захотелось учиться вместе с другом.