Непокобелимый (СИ)

Сириус не знал, что там Джеймс давал Лили, но сын у них родился на исходе седьмого месяца, как по заказу. И тогда Поттер решился на ещё одну хитрость. Вообще-то, так было не положено, так как род Поттеров бастарда не признал бы никогда, но тем, что Сириус стал крёстным по магии Гарри, передавало маленького Поттера семье Блэк и вводило в их Род. По сути, Сириус стал таким же отцом Гарри, как и Джеймс. Такой маг уже не считался бастардом. А ещё, теоретически, Гарри не должен был отобразиться на родовом гобелене Поттеров. Этакий человек-невидимка. Это было сложновато для восприятия Сергея, но, в принципе, из воспоминаний было ясно, что Джеймс был довольно сильно привязан к Лили, по-настоящему полюбил и выкрутился с их сыном благодаря Сириусу. Хотел дать мальчику максимум, который мог себе позволить в магическом обществе.
  
С Лили у Сириуса сложились хорошие взаимоотношения. А ещё девушка была довольно умна, хотя и несколько наивна, но очень искренняя и тёплая. Перед тем, как её жизнь оборвалась, она спрашивала Сириуса про различные родовые ритуалы защиты. Кажется, Лили совсем не нравилась та роль, которая отводилась её сыну, но они уже конкретно влипли. Впоследствии выяснилось, что она даже каким-то образом уговорила Снейпа тоже позаботиться о Гарри.
По расчётам Сергея, было примерно полтора года на то, чтобы попытаться спасти и не родившегося пока мальчишку, и его родителей. Хотя про родителей Сириус ничего не говорил, приоритет был только на крестнике. Которого надо было спасти обязательно. А ещё не попасть в тюрьму в восемьдесят первом.
Его мысли прервал Северус Снейп, который вернулся в комнату, под прицелом палочки открыл клетку и положил мелко нарезанное сырое мясо в кормушку.
— Снейп! — на всякий случай каркнул Сергей, придирчиво оглядывая подношение.
Со слизеринца бы сталось пропитать еду чем-нибудь подозрительным. Сергей прекрасно помнил ответные «мсти», после которых четвёрка Мародёров отлёживалась в Больничном крыле по нескольку дней. То перья им выводили, то прыщи, то лишаи с задниц.
Пахло вкусно и только мясом. Есть хотелось так, что казалось, что под перьями у него один скелет остался. Всё же метаболизм птиц сильно отличается от человеческого, так что, вздохнув и хорошо прицелившись, Сергей начал клевать, стараясь не думать о том, что жрёт сырую вырезку.
 Часть 1. Глава 10. Чудак 
  11 сентября 1976 г. 
  Шотландия, Хогвартс 
— Снейп! Снейп! — обрадованно выкрикнул ворон, когда Северус вернулся после субботнего завтрака с едой.
Крупную чёрную птицу несколько дней назад принёс приятель Эйвери — Эрни Бёрк, которого назначили в прошлом году старостой. После осторожных расспросов Бёрка Северус выяснил, что Кранк — именно такое имя он впоследствии дал ворону — был обнаружен в пустом закрытом классе на втором этаже. Птица пыталась взлететь, но ничего не вышло. После поимки ребятами Кранк начал верещать «Снейп!», и Бёрк решил, что это фамильяр Северуса.
Отказываться от такого необычного и любопытного животного Северус не стал, тем более, раз принесли. У него мало что было своего, принадлежащего только ему, да и «фамильяр» звучало солидно. Конечно, в девяти случаях из десяти, происходящих в его жизни, были замешаны подлые «Мародёры». С них бы сталось зачаровать птицу, чтобы та выкрикивала гадости, или даже сделать живую навозную бомбу. Он проверил ворона на трансфигурацию и чары, ничего подозрительного не обнаружил, но всё равно было неспокойно, поэтому «фамильяра» Северус поместил в клетку-переноску для совы, которой дал попользоваться Эйвери.
Северус надёжно запер клетку и заодно потренировался в наложении других чар.
Кранк был не дурак пожрать, а ещё пытался говорить, поэтому Северус после некоторых раздумий убрал заглушающие звуки чары, чтобы ворон слышал голоса и учился им подражать и повторять фразы. Иметь говорящего ворона было бы ещё престижней. Полог тишины возвращался на клетку только на ночь, чтобы Кранк не мешал спать соседям. Мальсибер и Эйвери против питомца не возражали, тем более, что тот затихал, когда они были в комнате, и бурно реагировал только на еду или Северуса. На пятом курсе после того случая с Люпином-оборотнем, когда Северус так надолго попал в Больничное крыло, Эйвери и Мальсибер стали часто сопровождать Северуса, например, до библиотеки или до Большого Зала. Соседи не были в полном смысле его друзьями, но по учёбе он им помогал, и, видимо, парни поняли, что если он снова так надолго загремит на койку госпиталя, это плохо и для них самих. Северус так же молчаливо не возражал против поддержки и какого-то численного превосходства. Всё же трое на четверо — это не один против четверых. Правда, «Мародёры» со своими шакальими замашками ни разу не напали на него, когда он был не один.
После того случая с оборотнем Северус возненавидел полнолуния и старательно и чётко отслеживал фазы луны. Впрочем, это и так было необходимо хорошему зельевару. Например, на двадцатый лунный день желательно собирать цветущие травы, в этот день они набирали наибольшее количество магических свойств. Пятый лунный день был днём единорога, и все лечебные зелья, особенно с ингредиентами этого животного, получались на треть мощнее. А на двенадцатый лунный день лучше вообще воздержаться от зельеварения: большинство зелий свернётся. Впрочем, то же полнолуние, проходящее с четырнадцатого по шестнадцатый день, тоже сильно влияло: в сложные зелья необходимо было добавлять лунную воду, чтобы сбалансировать реакцию ингредиентов, и всё равно что-то получалось лучше, а что-то, как ни старайся, выходило только на уровне «приемлемо», но не «превосходно».
Сентябрьское полнолуние наступило восьмого, в среду, но уже с седьмого числа Люпина не было на занятиях. Новый староста Гриффиндора в очередной раз «заболел». А вместе с ним «заболели» и его приятели, являясь на учёбу сонными и вялыми после ночных похождений. Блэк так и вовсе нагло прогуливал, явно попросту отсыпаясь. Ну, конечно, «мы аристократы, нам всё можно». Впрочем, Северусу было глубоко плевать на старшего Блэка и его привычки особ королевской крови. С некоторых пор его захватила совсем иная идея.
Переход на шестой курс означал, что Северус, как старшекурсник, теперь может посещать отдел Запретной секции библиотеки. И за прошедшие две недели учёбы ему удалось найти почти всю необходимую информацию и доделать расчёты.
Он больше не хотел бояться оборотней. И решил сделать зелье защиты: антиликантропное, которое можно будет подливать оборотню, чтобы тот не превращался в жуткого монстра, точнее, превращаться-превращался, но оставался в человеческом сознании. Нечто вроде вынужденной анимагии.
Ещё с прошлого года Северус занялся изучением оборотней и прошерстил всю библиотеку в поисках информации. Особенно помогли изыскания Дамокла Белби, который вот уже лет двадцать работал в этом направлении. Северус даже смог втереться в доверие к мадам Помфри, которая его лечила, и уговорил её показать записи касательно Люпина. Как раз через школьную целительницу Северус и хотел опаивать оборотня: пусть даёт ему «лекарство» для уменьшения симптомов, глядишь, больше ни один любопытный студент не пострадает от невменяемого монстра, который разгуливает по окрестностям Хогвартса.
Если судить по книгам и изысканиям, многие учёные, целители и зельевары бились над лекарством против ликантропии, но не смогли решить эту задачу. Северусу было плевать на оборотней, у него не было подруги, которую укусил оборотень, или ребёнка, с которым приключилось подобное несчастье, он не был ограничен сутками до первой трансформации или чем-то подобным. Он и не хотел «исцелить» оборотня и превратить его в обычного человека: без него куча народу билась-билась и ничего не смогла. К тому же научно был доказан тот факт, что ликантропия, как и вампиризм, поражает все органы и меняет всё тело и органы на клеточном и магическом уровнях. Такое не лечится: убить гуманней.