Молот Златы (СИ)

На поворотах лестничной клетки Молот схватывает меня особо сильно и немного выворачивая кисть, стягивает костяшки. Знает же, что больно мне, но не перегибает по ощущениям, словно высчитывает, сколько и как могу выдержать.
Бегу позади и закутываюсь в прозрачное, но очень осязаемое покрывало чистейшей ярости. Атмосфера трясется и сворачивается в клубок, внутри которого летают и лопаются пузыри его недовольства. Пусть летают, не треснет небось поперек. Топочу за глыбой торопко и тоже зло, подавись, козлина, ревностью своей. А это она, я знаю, жри теперь, чем меня кормил долгое время. Мудачье бойцовское!
Не знаю, что собираюсь делать, но крови я напьюсь. Забьюсь по самые ноздри его негласным падением. Теперь посмотрим кто кого! На коленях гад будет стоять…
- Не торжествуй, обломаешься, - надменно высекает искры слов. Поджигает наше противостояние еще ярче.
Выдираюсь из его рук, но поздно, стоим прямо перед его берлогой. Знаю, что там даже ремонт до конца не сделан, в порядке только пара комнат и кухня, а в остальном полный бедлам. Правда нам не мешало компанией иногда здесь до определенных событий зависать, но Молот понятия не имел о моих чувствах тогда.
- Ты уже обломался, так что рот прикрой, - я понимаю откуда такой запал, ведь с ним так нельзя. Хотя знаю, что мне ничего не будет, пальцем не тронет, но все же неплохо прослойку между мозгом и языком себе поставить. – Открывай, что стоишь? Чего ждешь? Или здесь говорить собрался? – все же прослойка мне неведома.
- Рот свой закрой! Я тебе не Сварог, твою мать.
И я пугаюсь, но немного. У Молота сейчас от ярости рога вылезут, и он превратится в какого-то страшного беса, так его корячит, прямо не на шутку. Прикусываю язык, но для себя принимаю решение, что это ненадолго. Пусть остынет немного.
Так … что делать… что же сделать…
Что…
К черту! Играем так играем.
Я неожиданно для себя призывно изгибаюсь, опираясь на стену, почти сливаясь с ней, поворачиваюсь к ней лицом и оттопыриваю задницу. Но мне мало этой дурной выходки. Я еще и руками по телу веду, опускаю их вниз, немного приподнимаю платье, совсем чуть обнажая ягодицы. Всякие движения стихают и наступает оглушительная тишина, от которой начинает потрескивать в ушах. Только Ванино тяжелое и сиплое дыхание разрывает капсулу.
- Сука, - режет задушенный выдох и в ту же минуту я влетаю в прихожую. Он с грохотом захлопывает дверь, хватает меня за руку, сильно дергает. Опорой служит только его тело, в которое впечатываюсь. – Разорву, поняла? – завороженно смотрю на лицо, разбалтывающиеся волны в животе атакуют мое слабое тело. – Ты зачем с ним пошла? Почему не я? Почему не со мной? Чем не подхожу?
Какие вопросы… Как же они мне нравятся!
Оглушительное чувство упоения захватывает в плен и не дает умным мыслям анализировать происходящее. Попался! Хоть сдохни от отрицания очевидного тут, он попался! Я знала, знала это. Меня несет по центрифуге власти, пусть эфемерной, но власти над ним.
Гад! Подавись теперь. Устрою тебе Варфоломеевскую ночь.
Слава небесам, мозги возвращаются ко мне. Осторожно отступаю мелкими шагами, каблуки фоном сопровождают гулким эхом.
Цок-бух-цок-бух… Наступает следом.
Он зол, да. Боже, как же он зол. Неуправляем и уязвим. Он так смотрит, что еле на ногах держусь. Если здраво рассудить, то кроме брани ничего от Молота не услышала сегодня, а от его обращения волосы дыбом. Хам пещерный. Но фишка в том, что его поведение со словами не сходятся, слишком видно противоречие. Вся повадка определяет сумасшедшее желание обладания мной, но я не дам. Просто не дам и все, пусть что хочет делает.
Дам…не дам…
Да что же такое…
Он прет и прет на меня, просто не останавливается. По пути стягивает куртку и бросает на пол. Следом туда же летит рваная окровавленная футболка. Пока ее стаскивает, завороженно смотрю на перекатывающиеся бугры. Он мощный, очень мощный. Непроизвольно сглатываю. Я словно его сейчас первый раз вижу, первый раз оцениваю именно с женской погибельной точки зрения. Заносит руки за шею, снимает крест, аккуратно кладет на полку. И все это, не отрывая взгляд. Меня сжимает и скручивает от сражающей прямолинейности, будто раньше не знала, то Ваня такой и есть. Знала же, но вот сегодня все по-другому воспринимается, более жгуче и остро. И желаннее, куда же без этого.
 
Во все глаза смотрю на Молота и признаюсь сама себе, что очень-очень жду, что будет дальше. И лучше бы я ничего не ждала, потому что он расстегивает джинсы и сваливает их вниз вместе с трусами. Перешагивает и движется абсолютно голый. Голый!
Я не могу оторваться от бесстыдного созерцания его члена. Смотрю, как приклеенная. Еле глаза отдираю, но хватает совести только на то, чтобы еще пресс разглядывать. Все шесть кубов, как на картинке. Просто бог! Адонис, Ахиллес, да кто угодно! Это сравнение исключительно фигуры касается, только не того, что ниже живота свисает. Совесть снова пропадает.
Ровный. Толстый… Набрякший… Пружинящий, как…
- Раздевайся, - приблизившись, очень жестко выставляет требование.
- Нет.
- Раздевайся!
- Ты грязный.
Ваня останавливается в шаге от меня. Не то, чтобы меня остановило, что он в пыли и крови, просто я пригнулась под давлением обстоятельств. Я не готова пока с ним прямо в этот миг переспать. Мне кажется, что это неправильно. Мои мысли в голове полный кавардак, не знаю, что делать. Нужна пауза, хотя бы маленькая, хоть секундочку еще подышать. Надо понять, как быть или уже не знаю что хочу сама.
Все, что происходит дезориентирует по полной. Прикрываю глаза и просто гоняю воздух в груди. Кислорода критически мало, своей близостью Ваня забирает все, чем можно наполнить легкие. Сжигает своим пожаром, сражает жарящим теплом тела. Если он Молот, то я сейчас просто бушующая печь в кузнице. Сравнение огонь, конечно, но ничего в голову больше не лезет. Едва в обморок не падаю, когда он склоняется к моей шее и втягивает запах. Совсем точечно касается носом кожи, а меня так бомбит, что еле на ногах остаюсь.
Ровно через полсекунды он берет меня под задницу и тащит. Единственное, что успеваю так это схватиться за него ногами. Ваня намеренно спускает меня ниже, чтобы член уперся прямо в мой зад. Платье естественно задирается, руки съезжают с ягодиц немного в стороны и открывают дурацкий доступ. При каждом неспешном шаге специально давит вниз, чтобы сильнее прочувствовала эти тычки. Выдаюсь с головой, потому что он понимает, что я промокла. Теснее обнимаю за шею и со злости впиваюсь зубами в плечо Величанского. Даже не вздрагивает, продолжает тащить дальше, а я от ядовитости захлебываюсь.
Каждый божий день после клиники клялась себе, что не поведусь больше на него, что забуду и выброшу из головы. Смирилась, что не будет моим, что не будет рядом никогда. И только в этот миг понимаю, что беспощадно врала себе, прикрывала удобным покрывалом, отрицала очевидное.
Только с ним летаю, только с ним живу. Только Молот способен будить такое. Никто не нужен больше ни сейчас, ни в будущем. Ваня вошел в мое сердце крепко и, видимо, навсегда, не денусь теперь никуда. Все о нем, только с ним буду счастлива.
Но теперь не признаюсь! Даже под пытками не буду кричать о своей любви. Даже если буду падать, тысячу раз разбиваться, не скажу.
Еле теплая вода шоковой терапией возвращает в реальность. Под мощной струей, с трудом справляясь с дыханием, пытаюсь соскочить с Вани. Одежда стремительно намокает и неприятно липнет к телу. Мне холодно! Мгновенно сворачиваюсь в колючий клубок, все еще хочу вырваться, но Молот не дает. Сильнее стискивает и прижимает к стенке кабины.
- Я замерзла, - наконец, с трудом разлепляя губы, дрожащим голосом вывожу буквы.
- Согрею, - ни капли ласки в голосе.
И вот она снова разница между интонацией и поступками.
То, как нежно после холодного слова действует, перекрывает весь негатив. Ваня осторожно спускает меня пол и обхватывает лицо ладонями. Проводит большим пальцем по приоткрытым губам, чуть растягивая их. Смотрит так проникновенно, так зовуще. Все сейчас в его глазах, весь мир ощущений отражается, все читается. Если бы не знала, как все на самом деле, то подумала бы, что любит, но это же не так. От осознания слезы наворачиваются на глаза и стекают по щекам, перемешиваясь с водой.